головой. Я кивнула. Ладно, оставим видение Бернардо в покое. Он испугался до чертиков, и это становилось личным. Он расскажет или напьется и попытается забыть об этом. Не каждый день видишь демонов и ангелов. Марми Нуар технически не была демоном, но она была злым духом.
— Что за тобой охотится? — Спросил Майкл.
— Ты видел, — сказала я.
— Да, но я никогда не видел ничего подобного раньше.
Я смотрела на него снизу вверх.
— Ты встал у нее на пути, дважды, не зная, что она такое, и что она могла сделать с тобой? — Я не могла скрыть удивление.
Он кивнул.
— Я черный пес, страж круга. Ты наш гость, и никакой вред не будет никому причинен под моим присмотром.
— Ты не представляешь, что она могла бы сделать с тобой.
Он улыбнулся, и это была улыбка истинно верующего.
— Она не могла бы коснуться меня.
— Он говорит…, - Эдуард колебался.
— О Марми Нуар.
— Мать Всей Тьмы, — сказала Фиби.
Я кивнула.
— Темная богиня не всегда страшна, иногда она спокойна.
— Она не богиня, а даже если бы и была, в ней нет хорошей стороны, поверь мне.
— Это не была сила богини, — сказал Майкл.
— Ты не мог ее видеть? — Спросила я.
— Я почувствовал, но я сосредоточился на ликвидации повреждения нашей защиты, так что больше не следовал за ней. Я доверил Михаилу изгнать то, что пересекло наши границы и сохранить тебя в безопасности.
— Это очень большое доверие, — сказала я.
— Ты видела его во всеоружии, Маршал; ты считаешь мое доверие неуместным?
Я вспомнила образ Михаила с горящим мечом и тенью крыльев над ним. Я покачала головой.
— Нет, оно уместно.
— Кто-нибудь, поговорите со мной, — сказал Эдуарда, — сейчас.
— Я опустила щиты, чтобы увидеть, был ли это наш вампир, и Майкл попытался попробовать мою силу, сделав отверстие немного больше.
— Ты имеешь в виду, как раньше случилось с Санчесом, — сказал Эдуард.
Я кивнула.
— Я не повреждал щиты преднамеренно, — сказал он.
— Я верю, — сказала я. — И Матушка Тьма снова пыталась съесть меня. Однако Майкл остановил ее, изгнал ее.
— В ад? — спросил Бернардо, по-прежнему выглядя загнанным.
Я покачала головой.
— Я не думаю, только прочь отсюда.
— Как она прошла через нашу защиту? — Спросил Майкл.
— Я думаю, что ношу ее часть внутри себя все время, — сказала я. — Когда вы меня впустили внутрь защиты, вошла и она.
— Вы не ощущаетесь злом, маршал.
— Она сделала со мной сегодня что-то раньше. Это смешалось с моими психическими способностями, открыло меня, как-то.
— Я думаю, мы можем помочь, и я хотел бы услышать больше о том, что она такое и как вы попали в поле ее внимания.
— У нас нет на это времени, Анита, — сказал Эдуард.
— Я знаю, — сказала я.
— Тьма пыталась съесть ее дважды в один и тот же день, — сказал Олаф. — В конце концов, если Анита не узнает, как защитить себя лучше, она проиграет.
Эдуард и я посмотрели на большого человека.
— Сколько ты видел или чувствовал? — Спросила я.
— Не очень много, — сказал он.
— Тогда почему ты поощряешь меня заняться метафизикой?
— Марми Нуар хочет тебя, Анита. Я понимаю одержимость. — Он уставился на меня этими темными как пещеры глазами, и я пыталась не отвернуться. Я не могла решить, что меня беспокоит больше, глубина в его взгляде или отсутствие каких-либо других эмоций. Словно он в этот момент просто урезал все до необходимости в его глазах. — Она выбрала тебя в качестве жертвы, и она получит тебя, если ты не починишь то, что она повредила внутри тебя, защити себя лучше, или убей ее первой.
Я издала жесткий смех.
— Убить Мать всех вампиров? Вряд ли.
— Почему нет? — Спросил Олаф.
Я нахмурилась.
— Если она может делать все это со мной за тысячи миль, то я не хочу проверять, на что она способна, если я буду близко физически. Все вампирские силы растут с приближением.
— Бомба могла бы помочь, что-нибудь с высоким выходом тепла.
Я искала его лицо, пытаясь прочесть на нем что-то, с чем я могла бы на самом деле справиться и понять, но это было почти так же бесполезно, как смотреть в лицо оборотней в их наполовину человеческой форме. Я просто не могла расшифровать его.
— Мне все равно пришлось бы добраться до города, в котором она находится, и это было бы слишком близко. Кроме того, я ничего не знаю о бомбах.
— Я знаю, — сказал он.
Я, наконец, поняла.
— Ты предлагаешь пойти со мной?
Он просто кивнул.
— Черт возьми, — сказал Эдуард.
Я посмотрела на него. И покачала головой.
— Я не прошу тебя идти.
— Я не могу позволить тебе пойти охотиться на нее с ним наедине. — Он сказал это так, как если бы это был решенный вопрос, само собой разумеющийся.
Я покачала головой и замахала руками, как будто стирая что-то в воздухе.
— Я не собираюсь идти. Никто из нас не пойдет к ней ближе.
— Если ты не убьешь ее первой, она убьет тебя, — сказал Олаф.
— Стоит ли нам говорить об этом перед свидетелями? — Спросил Бернардо. Он наконец-то подошел ближе к нам.
Мы посмотрели на Фиби и Майкла, будто мы забыли о них. Я почти забыла. Эдуард ничего никогда не забывал, но когда он посмотрел на меня, я поняла, что в его глазах было чувство вины. Я никогда не видела, чтобы он испытывал его из-за кого-то, кроме Донны и детей.
Я протянула пальцы и положила ему на руку, нежное прикосновение.
— Если ты умрешь, пытаясь убить Марми Нуар, мне это не поможет. Ты будешь мертв, а я останусь одна с этими двумя.
Эти слова почти заставили его улыбнуться.
— Или она будет мертва, и ты будешь в безопасности.
Я взяла его за руку, напряженно.
— Не предсказывай, Эдуард, ты в этом не силен. В таком дерьме, как это, определенность — это все, что у нас есть.
