Незнакомец убрал меч в ножны и присел на корточки рядом с Грэмом, глядя на его ногу. В его правом ухе поблескивало золотое колечко с экзотическим орнаментом. Такую серьгу Грэм видел у язычника в тюрбане, которого повстречал однажды на парижской улице.
– Перелом? – спросил незнакомец. Грэм кивнул:
– И, боюсь, довольно серьезный. Надо бы размотать ремни, чтобы определить точнее.
– Не стоит. Они послужат лубком, пока вы не доберетесь до врача. Это все ваши увечья?
– Нет. Олухи сломали мне несколько ребер. Такая же участь постигла бы и мою голову, если бы не ваше своевременное вмешательство. Кстати, меня зовут Грэм Фокс. Я задолжал вам благодарность.
– Хью из Уэксфорда. Скорее это мне следует вас благодарить. Давно я так не развлекался.
– Дугал действительно истечет кровью, если вытащить нож из его горла?
Хью ухмыльнулся, пожав плечами:
– Не представляю. Это был экспромт.
– Весьма удачный.
– Мне тоже так показалось. Пойдемте. – Хью выпрямился и помог Грэму встать на ноги. – Это послужит вам тростью, – сказал он, вложив в его трясущуюся руку четырехфутовую рукоятку молота. – Думаю, нам лучше зайти внутрь, чтобы вы могли прилечь.
– Внутрь? – Грэм оперся всей тяжестью на молот, а Хью обхватил его за талию, поддерживая с другой стороны.
– Это дом моей сестры, – сообщил Хью, стуча по глинобитной стене дома, к которой прислонялся Грэм. – Я собирался навестить ее, когда увидел грязного бродягу, ведущего в поводу великолепного гнедого.
– Великолепного гнедого с пятьюдесятью марками серебра в седельных сумках, – сказал Грэм, преодолев с помощью своего нового знакомого несколько ступенек. Дом сестры Хью представлял собой одно из двухэтажных зданий, выходивших на Вуд-стрит. К задней стене примыкали хозяйственные строения, а под деревом притулилась каменная постройка, очевидно, служившая кухней. Рядом тянулись грядки, пустынные по причине ранней весны, но никакого скота не наблюдалось.
– Пятьдесят марок! – присвистнул Хью. – И как вас угораздило попасть в лапы грабителей, имея при себе такую сумму? Чертовское невезение.
Невезение здесь ни при чем, подумал Грэм, особенно если учесть, что один из грабителей – доверенный слуга главы гильдии торговцев шелком.
Хью постучал кулаком в дубовую дверь.
– Джоанна! Джоанна, это я, Хью. – Он потянул за веревку, торчавшую из отверстия в двери. Послышался металлический скрежет поднимаемой щеколды. Распахнув дверь, за которой виднелся узкий коридор, Хью снова позвал: – Джоанна? – Изнутри не донеслось ни звука. – Должно быть, ее нет дома. Входите, только осторожно, здесь ступенька.
Они проследовали по коридору в скромно обставленную гостиную с винтовой лестницей в углу, ведущей наверх. Пол в комнате устилал свежий тростник. Посередине грубо сколоченного стола со скамьями стояла масляная лампа. На подоконнике одного из двух забранных решетками окошек сидела кошка, бесстрастно взиравшая на вошедших.
– Это надменное создание зовут Петрониллой, – сообщил Хью. – А вот ее братец, Манфрид, – трусишка. Шарахается от всех незнакомых людей, особенно от мужчин. Кроме того, в доме обычно живет пара собак, но сейчас, похоже, их нет. Где твоя мамочка, Петронилла?
Кошка зевнула и отвернулась, уставившись в окно.
– Раз Джоанна зажгла лампу, – сказал Хью, – можно предположить, что она ушла совсем недавно. Солнце только что село.
Через широкий арочный проход можно было видеть небольшую комнату в передней части дома. Судя по всему, это была лавка, прилавком в ней служил подоконник огромного окна рядом с дверью, выходившей на улицу. Сейчас ставни были закрыты, а поблизости от окна на высоких козлах стояли большие прямоугольные пяльцы с незаконченной вышивкой.
Перехватив взгляд Грэма, Хью счел нужным пояснить:
– Муж Джоанны – торговец. Завозит шелк из-за границы и продает его в лавке – точнее, продает она. Ему нравится закупать товар, но он терпеть не может стоять за прилавком.
Грэм вежливо кивнул, стараясь сохранить самообладание, несмотря на адскую боль в ноге.
– Вы говорили, что здесь найдется место, где я смогу прилечь…
– Сюда. – Хью отодвинул кожаную штору и помог Грэму проковылять в крохотную комнатушку. Здесь не было тростника, чтобы прикрыть пол, выложенный известняковыми плитами. В тусклом свете, проникавшем через окно, Грэм различил несколько сундуков и мешков, а также скамью, заваленную рулонами шелка. У задней стены стояла узкая кровать.
– Чья это постель? – Грэм со стоном опустился на застеленный простыней соломенный матрас и вытянулся, пытаясь устроиться поудобнее, чтобы облегчить мучительную боль в ноге.
– Прюита. – Хью взбил подушку и подсунул ее под голову Грэма.
– Кто это – подмастерье?
– Муж сестры – Прюит Чапмен. – Хью снял с плеча сумку, затем отвязал от пояса флягу и протянул ее Грэму. – Выпейте, это поможет снять боль и согреет вас. Вы дрожите.
Грэм с благодарностью принял флягу и, вытащив пробку, сделал несколько глотков. Казалось странным, что хозяин дома вынужден довольствоваться кроватью в кладовой, когда наверху наверняка имеется спальня. Однако Грэм подавил искушение спросить об этом своего нового знакомого, полагая, что чрезмерное любопытство к семейным делам не лучший способ отблагодарить за гостеприимство.
