Эсперанса

рядов, мимо которых они проезжали, вызывал у Эсперансы головокружение, и ей пришлось отвернуться.

Наконец они свернули на восток от главного шоссе. Теперь грузовик ехал медленнее, и Эсперанса могла видеть рабочих на полях. Люди махали им, а Хуан гудел в ответ. Потом он съехал на обочину, остановил машину и указал на поле, где уже собрали урожай. Сухие виноградные грозди и брошенные дыни остались лежать на земле.

— Указатели границы поля сняты. Так что можно брать столько, сколько в силах унести, — сказал Хуан.

Альфонсо выпрыгнул, бросил дюжину дынь Мигелю, потом поднялся на подножку грузовика и сделал знак Хуану продолжать движение. Дыни, нагретые жарким солнцем долины, перекатывались и переворачивались на каждом ухабе.

Две девочки, шедшие вдоль дороги, помахали им, и Хуан остановился. Одна из них, примерно одних лет с Мигелем, влезла в кузов. У нее были черные коротко стриженные вьющиеся волосы и резкие, заостренные черты лица. Она откинулась на скамейке, заложила руки за голову и принялась с интересом изучать Эсперансу, время от времени бросая взгляд и на Мигеля.

— Это Марта, — сказала Исабель. — Она живет в лагере другой компании, там собирают хлопок. А в нашем лагере живут ее тетя и дядя, и она иногда у них останавливается.

— Откуда вы? — спросила Марта.

— Из Агуаскальентеса. Ранчо де лас Росас, — ответила Эсперанса.

— Никогда не слышала о Ранчо де лас Росас. Это город такой?

— Это ранчо, где они жили, — гордо сказала Исабель, ее большие глаза сияли. — Отец Эсперансы владел этим ранчо да еще тысячами акров земли. А у Эсперансы были множество слуг и красивые платья, и еще она ходила в частную школу. А Мигель — мой кузен, его родители работали на семью Эсперансы.

— Значит, ты принцесса, которая собирается стать крестьянкой? Где же все твои пышные наряды?

Эсперанса уставилась на нее и ничего не сказала.

— В чем дело? У тебя в горле застряла серебряная ложка? — Голос у Марты был резкий и пронзительный.

— Все сгорело во время пожара. Она с мамой приехали сюда работать — как все мы, — сказал Мигель.

Растерявшись, Исабель добавила:

— Эсперанса хорошая. У нее папа умер.

— Что ж, мой папа тоже умер, — сказала Марта. — А до приезда в эту страну он воевал во время мексиканской революции против таких людей, как ее отец, которым принадлежала вся земля.

Эсперанса уставилась на Марту. Она ничем не заслужила оскорблений этой девчонки и не собиралась их выслушивать. Она процедила сквозь зубы:

— Ты ничего не знаешь о моем отце. Он был хорошим, добрым человеком. Он многое роздал слугам.

— Может, и так, — сказала Марта, — но было полно богачей, которые ничего не раздавали.

— Но мой отец в этом не виноват.

Исабель показала на поле, пытаясь сменить тему разговора:

— Эти люди — филиппинцы. У них собственный лагерь. А вот там, видите? — Она показала на другое поле. — Те люди из Оклахомы. Они живут в лагере номер восемь. А еще есть японский лагерь. Мы все живем раздельно и работаем раздельно. Они нас не перемешивают.

— Хозяева просто не хотят, чтобы мы вместе боролись за лучшие условия, — сказала Марта. — Они думают, что, если у мексиканцев нет горячей воды, нам будет это безразлично до тех пор, пока мы не узнаем, что у кого-то она есть. Они не хотят, чтобы мы общались с людьми из Оклахомы или с кем-нибудь еще, потому что мы можем обнаружить, что у них есть горячая вода. Понимаете?

— У рабочих из Оклахомы есть горячая вода? — спросил Мигель.

— Еще нет. Но если они ее получат, мы устроим забастовку.

— Забастовку? — переспросил Мигель. — Ты хочешь сказать, что вы перестанете работать? Тебе что, не нужна твоя работа?

— Да нужна, конечно. Но если все рабочие сплотятся и откажутся работать, мы все можем добиться лучших условий.

— А что, условия такие плохие? — спросил Мигель.

— Что-то вполне прилично. А место, куда вы едете, — одно из лучших. Там даже бывают фиесты, праздники. В эту субботу будет хамайка.

Исабель повернулась к Эсперансе:

— Тебе понравится хамайка. Летом их устраивают каждую субботу. Там музыка, угощение и танцы. В эту субботу будет последняя в году, ведь скоро похолодает.

Эсперанса кивнула и попыталась сосредоточить свое внимание на Исабель. Марта и Мигель болтали и обменивались улыбками. Незнакомое чувство росло внутри Эсперансы. Ей хотелось выкинуть Марту из движущегося грузовика и отругать Мигеля только за то, что он с ней разговаривал. Неужели он не видел, какая она грубая?

Милю за милей машина ехала мимо молодых деревьев тамариска, которые, казалось, обозначали границу чьих-то владений.

— За этими деревьями и есть мексиканский лагерь, — сказала Исабель. — Здесь мы живем.

Марта ухмыльнулась и сказала, глядя на Эсперансу:

— Просто чтоб ты знала. Это не Мексика. Никто тебе здесь прислуживать не станет. — Потом она делано улыбнулась и добавила: — Понятно?

Эсперанса молча окинула ее взглядом. Она поняла одно: эта Марта ей не нравится.

ЛУК

— Приехали, — сказала Исабель, когда грузовик свернул в лагерь и медленно пополз вперед.

Эсперанса встала и огляделась.

На обширном участке земли, окруженнном виноградниками со всех сторон, длинными рядами выстроились белые деревянные домишки. В каждом было одно окно, к входной двери вели две ступеньки. Эсперанса не смогла удержаться от мысли, что эти жилища были еще более убоги, чем хижины для слуг в Агуаскальентесе. Они скорее напоминали стойла для лошадей на ранчо, чем дома для людей. Вдали на востоке высилась большая гора.

Марта выпрыгнула из кузова и побежала к каким-то девчонкам, собравшимся в кучку. Эсперанса слышала, что они говорят по-английски, правда очень неразборчиво и коряво, как будто набрали песка в рот. Увидев Эсперансу, все засмеялись. Она отвернулась, думая: уж если Исабель смогла выучить английский, то и у нее это когда-нибудь получится.

На просеку выехали другие грузовики с открытым кузовом и люди, вернувшиеся с полевых работ, кампесинос, выпрыгнули наружу. Дети бежали к отцам с криками: «Папа! Папа!» Эсперанса почувствовала глубокую боль. Сможет ли она жить в этом новом для нее мире?

Исабель показала на деревянное строение в стороне:

— А вон там находятся туалеты.

Эсперанса поежилась при одной мысли о том, что здесь нигде невозможно уединиться.

— Нам повезло, — с гордостью сказала Исабель, — в других лагерях приходилось ходить в канаву.

Эсперанса посмотрела на нее, сглотнула и кивнула, неожиданно ощутив благодарность.

К ним подошел бригадир, обменялся рукопожатиями с Хуаном и Альфонсо и указал на дом, перед которым и остановился их грузовик. Женщины помогли Мигелю перетащить сумки. Затем внутрь вошли мама и Эсперанса. В доме были две комнатушки. Половину первой занимала кухня с плитой и раковиной. Еще там