Лазарус фыркнул.
Заговорил Джастин Фут:
— Мне кажется, что администрация подходит к этому вопросу слишком поверхностно. Ведь мы не какие-нибудь там бездомные иммигранты. Большинство из нас владеют своими собственными домами. Как вам, несомненно, известно, и мы, по совершенно очевидным причинам, старались обзаводиться недвижимым имуществом. Я уверен, что значительная часть этих построек сохранилась и по настоящее время.
— Несомненно, — подтвердил Родни. — Но они заняты другими.
Джастин Фут пожал плечами:
— А нам-то какое дело? Это уже обязанность правительства — разбираться с людьми, которые заняли чужие дома. Что касается меня, то я постараюсь высадиться одним из первых, добиться ордера на выселение незаконного хозяина в ближайшем суде и вступить во владение собственным домом.
— Все не так просто. Омлет из яиц делать просто, но не так просто сделать яйца из омлета. С точки зрения закона вы мертвы уже много лет. А нынешний владелец вашего дома — всеми уважаемый здравствующий человек.
Джастин Фут встал и расширенными глазами уставился на посла Федерации. «Словно загнанная в угол мышь», — подумал Лазарус.
— Мертв с точки зрения закона?! Это какого, с позволения сказать, закона? Это я-то? Да я всю жизнь был уважаемым адвокатом, тихо и честно занимался своим делом, никому не причинял вреда. И вот меня без всяких оснований арестовывают и вынуждают бежать с родной Земли. А теперь мне в глаза спокойно заявляют, что собственность моя конфискована, а сам я объявлен несуществующим и лишен гражданских прав за то, что со мной произошло по чужой вине. Что же это за правосудие? А Договор еще в силе?
— Вы неправильно меня поняли…
— Я все правильно понял. Если о правах человека вспоминают только тогда, когда это выгодно, то Договор не стоит бумаги, на которой он написан. Я устрою вам испытание, сэр; испытание, которое будет многое значить для Семей. Если мне не вернут мою собственность полностью и незамедлительно, я подам в суд на всех препятствующих мне в этом лиц. Я устрою шумный показательный процесс. Я много лет страдал из-за расследования, оскорбления личности и угрозы для жизни. Теперь меня не убедишь словами. И я буду кричать об этом хоть с крыш домов. — Он остановился перевести дух.
— Он прав, Майлз, — спокойно заметил Слэйтон Форд. — Лучше уж правительству изыскать возможность побыстрее уладить это дело.
Лазарус встретился глазами с Либби и указал ему на дверь. Оба незаметно выскользнули.
— Джастин займет их еще минимум на час, — пояснил он. — Пошли-ка пока заглянем в «клуб» и что-нибудь перехватим.
— Вы действительно думаете, что нам там делать нечего?
— Успокойся. Если мы понадобимся шкиперу, он разыщет нас где угодно.
8
Лазарус проглотил три сэндвича, две порции мороженого и несколько стаканов сока; Либби удовлетворился гораздо меньшим. Лазарус съел бы и больше, но ему пришлось прервать трапезу под градом вопросов, посыпавшихся на него со всех сторон от посетителей «клуба».
— Отдел снабжения так и не смог опять встать на ноги, — пожаловался он, допивая третий стакан. — Человечки слишком облегчили им жизнь. Энди, а ты любишь чили с красным перцем?
— Да, пожалуй.
Лазарус вытер рот салфеткой.
— Раньше в Тихуане был ресторанчик, где подавали самое лучшее из всех отведанных мною чили. Интересно, сохранилось это заведение или нет?
— А где эта Тихуана такая? — спросила Маргарет Везерэл.
— Ты совсем не помнишь Землю, Пегги, верно? Так вот, дорогая, это в нижней Калифорнии. Ты знаешь, что такое Калифорния?
— Думаешь, я не учила географию? Калифорния в Лос-Анджелесе.
— Почти угадала. А сейчас, возможно, права и совсем.
В это время включилась система оповещения корабля:
— Старший астронавигатор! Немедленно к капитану в рубку управления!
— Это меня? — удивился Либби и торопливо вышел. Вызов повторился, затем последовало:
— Внимание! Внимание! Приготовиться к ускорению! Внимание! Внимание! Приготовиться к ускорению!
— Ну вот и началось, ребята, — сказал Лазарус, встал и отправился вслед за Либби, насвистывая на ходу:
Корабль уже разгонялся, звезды исчезли. Капитан Кинг вышел из своей рубки вместе с гостем, посланником Земли. Майлз Родни был чем-то ошеломлен и явно нуждался в глотке-другом спиртного.
Лазарус и Либби оставались в рубке. Делать им пока было нечего — часа четыре по корабельному времени кораблю предстояло пробыть в парапространстве, чтобы потом выскочить в непосредственной близости от Земли.
Лазарус закурил сигарету.
— Энди, а что ты собираешься делать по возвращении?
— Я еще не думал.
— Тогда лучше начать. Ведь кое-что изменилось.
— Сначала я, возможно, немножко побуду дома… Не думаю, чтобы на Озарке все сильно изменилось.
— Холмы-то там наверняка все такие же. А вот люди скорее всего изменились.
— Как это?
— Помнишь, я рассказывал тебе, как в один прекрасный момент мне осточертели Семьи и я почти столетие не поддерживал с ними связь? А все потому, что они стали слишком скучны, равнодушны и напыщенны. Я больше не мог их выносить. Так вот, боюсь, что теперь почти все стали такими же, поскольку собираются жить вечно. Долгосрочные вложения — и, будь уверен, ты обязательно наденешь калоши, когда на улице дождь… и все в таком духе.
— По вас не скажешь, что это так…
— Я подхожу к жизни по-другому. У меня никогда не было серьезных побудительных причин жить вечно. К тому же, как заметил Гордон Харди, я представитель всего лишь третьего поколения Семей Говарда. Я просто жил себе да и жил, не зная забот. Чего нельзя сказать про других. Взять хотя бы Майлза Родни — он до смерти перепуган тем, что столкнулся с непредвиденным оборотом событий, который требует от него принятия ответственных решений.
— Я очень обрадовался, когда Джастин выступил против него, — усмехнулся Либби. — Я и не думал, что у Джастина хватит пороху.
— А тебе не приходилось видеть, как маленькая шавка выгоняет здоровенного пса со своего двора?
— Вы думаете, что Джастин добьется своего?
— Конечно, добьется, особенно с твоей помощью.
