Впрочем, в первые дни войны коммандо и группы фронтовой разведки в боевых действиях принесли Германии большую пользу. Те части фронтовой разведки, входившие в Лемберг, например, без всяких усилий среди местного населения находили столько надежных переводчиков и вспомогательного персонала, сколько им было необходимо. Украинское население подготовило немецким военнослужащим восторженную встречу. На улицах воздвигались триумфальные арки и проходили службы благодарственных молебнов, в которых в равной мере принимали участие как немецкие солдаты, так и местное население.
В Прибалтийских республиках на службу в части фронтовой разведки в первую очередь шли бывшие эстонские и латвийские офицеры разведки. Эти сотрудники абвера в течение войны за редким исключением зарекомендовали себя верными и надежными.
При поддержке вспомогательного персонала, знавшего страну и язык, коммандо и группы фронтовой разведки I и III обнаружили множество мест, в которых находили советские секретные документы. Добытая документация стала скапливаться в организованных «Валли I» и «Валли III» еще в первые недели русской кампании пунктах сбора и обработки материалов. Поскольку части фронтовой разведки все время поставляли новый материал, эти пункты в результате непрерывной обработки изъятых русских секретных материалов превратились в стабильный источник новой важной информации о вооруженных силах и секретной службе Советского Союза.
Следующая фаза войны должна была поставить коммандо и группам фронтовой разведки еще более богатую добычу. В середине лета 1941 года под Вязьмой, Уманью и Брянском русские попали в котел. После эвакуации бесчисленных раненых и отправки сотен тысяч русских военнопленных перед уцелевшими сотрудниками фронтовой разведки открылся необозримый ландшафт, изрытый бомбами и гранатами, усеянный павшими солдатами, трупами лошадей, подбитыми танками, орудиями и всевозможными автомобилями.
И тут перед соответствующими коммандо и группами встала задача как можно быстрее собрать и проанализировать брошенную противником секретную документацию в автомобилях и на командных пунктах. Особенно многое зависело от того, насколько быстро на основе изъятых документов проводился обзор по воевавшим в котле войскам противника и далее получение информации о том, как он планирует дальнейший ход войны и готовится к ней.
Знойное лето вызвало распространение чумных запахов над полями сражений. Но ничто не отменялось, солдаты фронтовой разведки шли в этот ад, выполняя свой долг.
То, что пришлось пережить военнослужащим, было ужасно, страшно, безжалостно. Один из участников тех событий уверяет, что страшные картины ландшафта смерти и по сей день нередко встают у него перед глазами и пугают его.
Добыча секретного материала на этих полях сражений была сверх ожидания богатой. Один грузовик за другим привозил изъятые документы в пункты сбора и обработки информации.
В октябре 1941 года, когда русские армии после неслыханно кровопролитных боев на многих участках фронта оказывали еще слабое сопротивление немецким войскам, руководство советской секретной службы получило радиограмму из Японии, в которой, по оценкам некоторых экспертов, предрекалась конечная победа Советскому Союзу. Это послание отправил из Японии своим московским заказчикам доктор Рихард Зорге через своего радиста Макса Клаузена. Вот его дословный текст:
«От Рамзеса директору. 15 октября 1941 года. Квантунская армия не будет наступать в Сибирь. Япония решила продвигаться лишь на юг. Повторяю: японский нейтралитет абсолютно надежен. Япония не нападет на Россию».
Военное командование Советского Союза на основании донесения своего высококлассного агента на Дальнем Востоке решило как можно быстрее перебросить войска, дислоцированные в Сибири, на военный театр и отбросить германские армии.
На вопрос, имело ли это решающее значение для войны, ответить с полной уверенностью невозможно. Тем не менее совершенно очевидно, что деятельность доктора Зорге, немца, стоила жизни сотням тысяч германских солдат.
Как доктор Зорге пришел к выводу, что японцы во время германо – русского противоборства будут придерживаться нейтралитета? И что подвигло его сослужить Советскому Союзу службу, которая, как он сам убедился, прольет много немецкой крови и приведет Германию к поражению?
Доктор Рихард Зорге, родившийся 4 октября 1895 года, был одним из тех миллионов немецких солдат, многие годы проведших на фронте в Первую мировую войну. Утратил ли он уже тогда все общепринятые критерии? Превратили ли его ужасные и представлявшиеся ему бессмысленными события мировой войны в не знающего покоя искателя другого, более человечного миропорядка? Окрыляла ли его надежда, что после разрушения старого порядка и устоев под коммунистическим руководством возникнет новый, более прекрасный мир?
Как бы там ни было, в период между войнами он установил контакт с Москвой. Он, всей душой ненавидевший национал – социализм, решил вступить в борьбу на стороне коммунистического мира, попытавшись изгладить все воспоминания о своих соотечественниках, кроме России. Во всяком случае, доктор Зорге полностью утратил какое – либо чувство привязанности к родине, когда он поступил на шпионскую советскую службу. Действительно ли он верил, что тем самым сослужит человечеству службу? Не сознавал ли он ужас своего заблуждения, когда при обучении у своих московских работодателей ему стало ясно, что на службе у них не может идти никакой речи о личной свободе, а, напротив, неизбежно слепое подчинение?
Мы находим доктора Рихарда Зорге в начале войны в качестве официального корреспондента Германского информационного бюро (ДНБ) в Токио. Ему, обладавшему чувством юмора, было совсем не сложно завязать знакомства среди немцев и японцев. Он вел беспокойный образ жизни и часто с иронией говорил, что мог бы легко поменять свои антинацистские взгляды. Благодаря своим взглядам и напористости особенно сильное воздействие он оказывал на женщин.
Доктор Зорге сумел так искусно выстроить свою агентурную сеть в Японии, что поначалу нигде не вызывал подозрений. Его работа на ДНБ позволяла ему легко налаживать дружеские отношения с сотрудниками германского посольства в Токио. Так, например, в доме самого посла и его супруги он всегда был желанным гостем. Доктору Зорге удалось провести даже представителя Главного управления имперской безопасности Мейзингера, работавшего в немецком посольстве под прикрытием должности атташе. Дело дошло до того, что Мейзингер всегда защищал предателя, если кто – то относился с недоверием к взглядам Зорге или говорил о его недостатках. Он имел обыкновение искренне объяснять: «Зорге – самый убежденный национал – социалист здесь, в Японии. Он прирожденный «испытанный боец», революция у него в крови».
В связи с Мейзингером мне уместно будет добавить: после войны в западногерманской прессе появились сообщения, будто доктор Зорге работал на советскую разведку, но в то же время передавал донесения в абвер. Это не соответствует действительности. Бывший руководитель отдела абвера «КО Дальний Восток», подполковник Эйзентрегер, хорошо знает об этом. Он и его прежние сотрудники решительно опровергают, будто доктор Зорге поддерживал контакты с представителями абвера. По всей видимости, слух о передаче Зорге информации абверу в Берлин возник оттого, что Мейзингер и его помощники охотно выдавали себя за представителей абвера. На самом же деле они служили в Главном управлении имперской безопасности (РСХА).
Из личных контактов с германским послом и Мейзингером доктор Зорге узнавал о секретных вещах, с которыми по долгу службы имели дело германский посол в Японии и его сотрудники. Но как ни были желанными донесения об этом доктора Зорге его московским заказчикам, более важным той осенью 1941 года для них оставался вопрос, останется ли Япония нейтральной по отношению к Советскому Союзу или же, воодушевленная немецкими победами, попытается воспользоваться представившейся возможностью, чтобы завоевать Сибирь.
Доктор Зорге прояснил этот важный вопрос. Ему удалось завербовать японских информаторов из руководящих кругов страны. От них он узнал, что правительство Японии во главе с императором считает нападение Германии на Советский Союз роковой ошибкой. Все достигнутые до октября 1941 года немецкие успехи якобы не были решающими. Впрочем, авторитетные японские политики признавали, что Германия
