правда, с заметным акцентом. Появившись у коменданта города Ровно, полковника, он предъявил ему служебное удостоверение заграничной службы абвера на имя обер – лейтенанта Пауля и заявил, что прибыл с секретным заданием. Вполне возможно, продолжал мнимый обер – лейтенант, что при выполнении своего задания он будет вынужден обратиться за помощью к господину коменданту. Своими разговорами о секретных заданиях абвера он завоевал расположение коменданта. На вопрос полковника, может ли он что – то узнать о задании, которое дала ему заграничная служба абвера, мнимый обер – лейтенант Пауль ответил:
– Разумеется, господин полковник. Сначала речь идет о создании библиотек для добровольческих соединений, состоящих из говорящих по – русски солдат. Для этого мы хотим воспользоваться местной городской библиотекой и библиотеками вокруг Ровно. Разумеется, я должен тщательно проследить за тем, чтобы книги коммунистического содержания были уничтожены. Могу ли я в случае необходимости рассчитывать на вашу поддержку, господин полковник?
– Разумеется! – ответил комендант города.
В результате советский агент Грачев[38], игравший роль немецкого обер – лейтенанта Пауля, получил полную свободу передвижения в немецком тылу. Если бы возникли непредвиденные осложнения, он мог надеяться на подстраховку коменданта города Ровно. Поэтому Грачев, он же Пауль, принялся за выполнение своего задания, состоявшего в том, чтобы вывезти генерала Зауэрбруха живым на советскую территорию.
Зауэрбрух играл важную роль при формировании строевых соединений из русских добровольцев. НКВД решил его арестовать.
Зауэрбрух жил в Ровно в доме, где кроме него проживала лишь домработница Нюша. Хотя перед домом был выставлен двойной пост, но службу несли русские добровольцы. Грачев долго не раздумывал. С помощью нескольких помощников он скрутил генерала, когда тот однажды около 22 часов вошел в свой дом. Грачев, по – прежнему в форме немецкого обер – лейтенанта, заставил Зауэрбруха выпить снотворное и увез его на автомобиле.
Вероятно, советские агенты не посчитали безопасным переправлять захваченного в плен немецкого генерала через линию фронта. Скорее всего, можно предположить, что они доставили его в один из партизанских отрядов и потом вывезли на самолете. Подобные операции по вывозу из немецкого тыла на самолетах к тому времени уже не были чем – то чрезвычайным. Впрочем, с другой стороны, зимой 1943/44 года нередко и немецких доверенных лиц вывозили на самолетах с советской территории. Для таких операций абвер использовал самолеты «Хе–111». Все это было вполне возможно на необъятных русских просторах.
Дело генерала Зауэрбруха примечательно в двойном отношении. Во – первых, оно поучительно для служб, в которые являются неизвестные военнослужащие: личность последних должна основательно выясняться в вышестоящей инстанции, направившей его. Служебное удостоверение не является доказательством, тем более во время войны. Группы фронтовой разведки изымали у русских военнопленных громадное количество удостоверений. С другой стороны, множество немецких служебных удостоверений попадало в руки противника. Во – вторых, беспечность дает разведке противника преимущество. В местности, наводненной партизанами, генерал Зауэрбрух должен был жить не один, а вместе с другими немецкими военнослужащими.
Что в 1943–1945 годах абвер мог противопоставить подавляющему численному превосходству вражеской секретной службы? Что делалось для ликвидации полчищ агентов в собственной прифронтовой полосе? И насколько еще возможно отслеживать военные мероприятия у противника, в особенности разведывать замыслы советского командования?
Для соответствующих групп фронтовой разведки I это была почти неразрешимая задача. Служба контрразведки противника в тылу советского фронта сплела густую сеть осведомителей и шпиков, а также предприняла ряд охранных мероприятий. Выслеживаемым по всей стране разведчикам было непросто избежать внимания. О любом чужаке, появлявшемся в деревне или городе, они тут же доносили в ближайшее учреждение НКВД. В результате из доверенных лиц, засланных в первые месяцы 1943 года на вражескую территорию группами фронтовой разведки «Восток I», вернулись лишь единицы. Отныне уже не имело никакого смысла засылать информаторов в гражданской одежде. Потери были слишком велики, а результат ничтожен.
Но еще имелись пленные офицеры Красной армии, которые, будучи ожесточенными врагами большевизма, горели желанием что – то предпринять против властителей в Кремле. Некоторые из них в обмундировнии военнослужащих Красной армии засылались на советскую территорию. Многие приносили чрезвычайно важные сведения. Среди прочего они посещали фронтовые штабы противника, представляясь, будто прибыли от вышестоящего начальства, и получали из первых рук от младших полевых командиров ответы на вопросы, которые им составил абвер. Тот или иной из них вывозился на самолете и тогда делал личный доклад.
Но в течение 1943–1944 годов подобные переброски стали все более и более затрудняться работой советской контрразведки, все реже давать удовлетворительные результаты.
В этой ситуации и проявилось, что способен дать контршпионаж, сектор [39] военной разведки, созданный адмиралом Канарисом в Германии в 1935 году. Группы фронтовой разведки «Восток III», строевые подразделения контршпионажа, с одной стороны, способствовали большим потерям агентов советских групп, а с другой – непрерывно получали сведения об оперативных замыслах противника, используя достижения контрразведки.
Для групп фронтовой разведки III (всего лишь около тысячи человек) в 1943–1944 годах на тайном Восточном фронте работы также было с избытком. Стоит не забывать, что в те военные годы в прифронтовом тылу располагались сотни, даже тысячи военных и гражданских учреждений, в которых призывались и обязаны были служить на вспомогательных должностях мужчины и женщины из местного населения. Кроме того, из русских военнопленных формировались добровольческие части. Неоднократно описанная в послевоенные годы армия Власова имела численность около двух миллионов человек. Ясно, что советской секретной службе не нужно было прилагать особых усилий, чтобы бесчисленные агенты и военнослужащие Красной армии соглашались на вербовку в германские добровольческие части или учреждения для тайного шпионажа.
Принимая во внимание малочисленность имеющихся в распоряжении сил, успешная ликвидация агентов советской армии представлялась почти бесперспективной. Но сотрудники групп фронтовой разведки, в свою очередь, искали и находили среди гражданского населения и военнопленных многочисленные вспомогательные кадры, которые они «внедряли» в группы агентов. Поскольку военнопленные сбегали и скрывались в лесах, чтобы примкнуть к партизанским отрядам, с другой стороны, было не сложно тех русских военнопленных, кто вместе с Германией желал бороться против большевизма, тем же самым путем отправлять в лес, правда, уже с заданием некоторое время пробыть среди партизан, разведать их численность, наличие разведывательных подразделений и их замыслы, затем вернуться и представить отчет. Информаторов, завербованных группами фронтовой разведки среди гражданского населения, тоже можно было засылать этим путем для поиска укрытий групп вражеских агентов.
Целеустремленное квалифицированное руководство группами фронтовой разведки «Восток III» полковником Шмальшлегером и неутомимая работа их сотрудников позволили добиться большего, чем поначалу ожидалось в подобных обстоятельствах. Еще в течение 1942 года были раскрыты и ликвидированы десятки групп агентов вместе с их командирами, радистами и другими членами. Теперь группы фронтовой разведки «Восток III» научились систематически использовать достижения контрразведки для получения сведений о Красной армии.
Шпионы противника кое – что знали о своих поручителях по ту сторону фронта, их замыслах и целях. Поэтому арестованных агентов, где только возможно, тщательно допрашивали. Некоторые отмалчивались, но большинство из них при хорошем обращении лихорадочно выкладывали все, что знали. Результаты подобных допросов чаще всего давали много сведений и были весьма полезными для военного командования.
Еще важнее для так называемых радиоигр было использование раций, изъятых у раскрытых агентов. Советская разведка поначалу даже не могла предположить, что это абвер у аппарата, когда сотрудники фронтовой разведки продолжали радиосвязь сразу после ареста агентов противника. Разумеется, это было
