свершилась. Главный агент и Кошка переправились через Ла – Манш в Лондон.
Хотя абвер в последнее время и не доверял ей, он все же надеялся, что Кошка вернется и привезет новости из Лондона. В ту пору абвер располагал малым количеством нелегалов, успешно работавших на Британских островах. Поэтому качественная информация из столицы была бы весьма кстати.
Но Кошка не вернулась.
В связи с таким поворотом дела сен – жерменское отделение абвера было расформировано. Их дела и продолжение дела «Поля» было взято к производству отделом абвера по Франции. Одновременно унтер – офицера Хуго Блейхера из ГФП откомандировали в отдел абвера по Франции.
Итак, я, как руководитель группы контршпионажа управления абвера по Франции, взял под личный контроль следствие по делу «Поля». Сначала я еще раз подверг основательному анализу шпионский материал, изъятый при ликвидации центра Reseau Interallie. Арман при создании разветвленной шпионской сети и руководстве ею поработал просто блестяще; все донесения, которые в течение года существования организации стекались к нему в Париж, он тщательно обрабатывал, не уничтожая их, а тщательно сохраняя. По этим документам становилось ясно, какую информацию о немецких сухопутных силах, люфтваффе и флоте, а также о военной промышленности во Франции обрабатывал Арман. Абвер теперь знал, какими объектами больше всего интересовалась британская разведка. Из этого мы могли делать выводы, какие объекты были под угрозой вражеских авианалетов или диверсий. Были незамедлительно оповещены все соответствующие войсковые штабы и военные администрации и проведена проверка, чтобы определить, следует ли передислоцировать эти объекты или же усилить их охрану.
Затем я обратился к арестованным по делу «Поля». Некоторое число менее всего запятнавших себя агентов уже выпускали на свободу, но под арестом все еще содержались 66 человек. Унтер – офицер Хуго Блейхер допрашивал арестованных очень хватко. Показаний было вполне достаточно, чтобы предать их военно – полевому суду. Кроме того, после обработки изъятых на явочной квартире Армана сведений доказательный материал имелся в избытке. Нет сомнений, что арестованные и содержащиеся в тюрьме по делу «Поля» члены организации Reseau Interallie будут приговорены к смертной казни. Но я все никак не мог решиться направить обвинительные заключения в военно – полевой суд. Мне не нравилось, что придется предать суду великолепного разведчика Армана и его товарищей, находящихся в тюрьме, тогда как пьяница и предатель Эмиль, Кошка, Рени и Поль получили свободу. Мне настолько импонировали достижения Армана, что я искал способ привлечь этого человека на сторону абвера и тем самым спасти ему жизнь.
В марте 1942 года я пришел к решению начать переговоры с Арманом, чтобы склонить его стать тайным информатором абвера. Но для реализации этого плана необходимо согласие адмирала Канариса. Он должен решить, насколько далеко можно будет зайти при вероятных переговорах с Арманом. Полковник Рудольф, как начальник управления абвера по Франции, открыто возражал против переговоров с Арманом и идеи отправки того с секретным заданием в Великобританию.
Но при планировании операции возникла еще одна, более сложная проблема. Ведь англичане теперь знали, что Арман при разгроме центра Reseau Interallie оказался в наших руках. Наши английские коллеги по профессии, ясное дело, понимали, что он может быть освобожден нами и заслан в их страну. Существовал ли путь так внедрить Армана туда, чтобы не вызвать у них подозрения? Не говоря уже о том, пойдет ли он вообще на наши предложения?
Арман был искренним патриотом. Но если судить объективно, имелись сомнения, принесла ли его работа на Великобританию пользу его нации. Поляк и антикоммунист, он лил воду на мельницу и Советского Союза, который теперь оказался на стороне союзников, но в свое время напал на его страну именно в тот момент, когда Польша отчаянно сражалась с германскими частями.
Вот из каких соображений мне следовало исходить, если я хотел сыграть на его антикоммунистических настроениях и попытаться вдохновить его на совместную работу против Советского Союза. Если бы это удалось, то он бы пошел и на разговоры о работе против Великобритании. В конце концов ведь он понимал, что его ждет смертный приговор, если он предстанет перед военно – полевым судом.
Но, размышляя о способностях и взглядах Армана, всего этого мне показалось недостаточно. Чтобы привлечь такого человека, как он, сделать его обязанным нам и как можно сильнее к нам привязать, ему следовало что – то и предложить.
Размышляя так, я пришел к выводу, что необходимо разработать настоящий договор и заключить его с Арманом. Абвер должен был гарантировать ему, что арестованные 66 членов организации не будут преданы военному суду, если он обяжется заниматься в Великобритании шпионажем на нас.
Что касалось проведения операции, мысленно я представил ее себе так, что в определенный момент Арман при нашей незаметной помощи совершает побег из тюрьмы. Правда, его лжепобег следует продумать со всей тщательностью и разыграть так, чтобы у непосвященного, а позднее и у Интеллидженс сервис он не вызвал никаких сомнений.
Уже на следующий день я навестил Армана в тюрьме Фресне под Парижем. Арман казался искренне обеспокоенным судьбой своих сотрудников и сотрудниц, схваченных как вместе с ним, так и после его ареста. Это была благоприятная исходная позиция для начала нашего разговора.
– Ваши товарищи арестованы, – сказал я. – Уголовное дело еще не открыто. Вы сами понимаете, месье Арман, каким будет наказание, если суд вынесет приговор за военный шпионаж. Но возможно, вы что – то сможете сделать для своих товарищей.
– Как это понимать, господин подполковник? Меня ведь казнят в первую очередь.
– Вы поляк, польский офицер. Мне было бы интересно услышать, какие причины побудили вас вести шпионаж против Германии в пользу Великобритании, ради чего вы в течение целого года, занимаясь такой опасной деятельностью, день за днем ставили свою жизнь на карту. Вы же с самого начала давали себе отчет, что рано или поздно попадете в руки абвера.
– Ответ очень прост. Я отдавал все свои силы на благо моей страны. Как офицер, я считал это своим долгом.
– И вы действительно верили, будто ваша шпионская деятельность принесет пользу вашей родине? Если победит Великобритания, от этого выиграет и Советский Союз. Неужели вы думаете всерьез, что ваша страна и народ выиграют, если Советский Союз выйдет из этой войны победителем? Будет ли тогда у Польши свобода, государственность и будущее, о чем вы мечтаете и чего для нее желаете?
– Об этом я пока всерьез не задумывался. Я офицер и исполняю свой долг.
– Может быть, вам стоит все же подумать над моим вопросом. Мы, немцы, рассматриваем Советский Союз и коммунизм как самого большого врага Европы. Если вы взвешенно подумаете над общей ситуацией, возможно, обнаружите некоторые совместные интересы Польши и Германии в борьбе против Советского Союза и коммунизма. Я был бы рад, если бы вы пришли к таким выводам.
На этом я закончил наш разговор.
Когда я несколько дней спустя во второй раз посетил Армана в Фресне, ему уже, как казалось, ход моих мыслей не был антипатичен. Для него было бы крайне печальным, наконец сказал он, если бы его страна оказалась под коммунистической пятой.
При третьем разговоре Арман сам заявил, что он готов тайно работать в пользу Германии, если он этим сможет послужить своей родине и арестованным товарищам. Тут я решил, что пришла пора обсудить с ним разработанный мной договор. Наконец он окончательно решился после инсценированного побега через Южную Францию и Испанию отправиться в Великобританию и там по мере сил и возможностей вести шпионаж против всех держав – противников, за исключением Польши.
Он принял с радостью нашу ответную гарантию, что находящиеся под арестом члены организации Reeseau Interallie не предстанут перед судом. Но при подписании соглашения Арман потребовал внести дополнение, что все усилия, прилагаемые им для победы Германии, делались им на благо его родины – Польши.
Складывалась крайне странная ситуация. Пойманный шпион ставит контрразведке вражеской страны, в руках которой он находится, условия будущего сотрудничества. Тем не менее можно было рассчитывать на то, что шеф нашей службы согласится и мы сможем заключить договор, введя дополнение, о котором просил Арман. Нашей службе приходилось хвататься за любую предлагаемую возможность, чтобы получать как можно больше точной информации из Великобритании.
Конечно, следовало учитывать и то, что Арман мог дать признательные показания в Интеллидженс сервис или своему польскому начальству, действующему в Лондоне, о заключенном с нами соглашении, и
