иначе меня просто похитят или еще что-нибудь со мной сделают. Я не могу даже изъять свои деньги наличными и спустить их в унитаз: если денег много, то и этого нельзя. Даже если бы я это сделала, никто бы этому не поверил. Я бы просто сняла с себя броню, и меня бы убили в течение ближайших двух дней. К тому же… Гиги, вы любите кошек?
— Обожаю! Мне обещали котенка.
— Хорошо. Тогда скажите мне, как избавиться от кошки, которую вы вырастили?
— Хм. А зачем? Так никто не делает. Надо быть очень непорядочным человеком, чтобы выгнать кошку.
— Я согласна, Гиги. У меня было много кошек. Их не выгоняют. Если вы вынуждены избавиться от нее, вы отдаете ее туда, где ее умертвят каким-нибудь гуманным способом. А если у вас хватит мужества, то вы сами сделаете, чтобы смерть была мгновенной и она не мучилась. Но людей-то нельзя убивать.
— Я не понимаю вас, Джоанна.
— Что бы я стала делать с Хьюго? Он работал у меня много лет, он делает единственную работу, которую он может делать, хотя он может быть еще священником, но от этого не получишь много денег. Гиги, верные слуги вам так же дороги, как и любимая кошка. Конечно, они могут найти и другую работу. Но что бы вы сделали, если бы Джо сказал вам: «Исчезни. Между нами все кончено»?
— Я бы заплакала.
— Не думаю, что мои слуги заплакали бы… но я бы наверняка заревела.
— Но я бы не погибла.
Джоанна вздохнула.
— Я думаю, моя рота тоже бы не погибла: они очень способные люди, иначе бы я их не держала, и у меня достаточно денег, чтобы позаботиться о том, что будет с такими, как Хьюго. Это одно из преимуществ, которые дает богатство: если хотите что-нибудь поправить, достаточно просто заплатить. Гиги, мои проблемы вполне разрешимы, необходимо только найти способ… и я найду его. Я лишь хотела вам показать, что все здесь не так просто, как выглядит по видео. Может быть, способ совсем прост. Может быть, достаточно еще раз изменить имя, сделать пластическую операцию лица и уехать на новое место,
— О нет, вы ни за что не должны менять свое лицо.
— Да, вы правы. Это же лицо Юнис, и оно лишь доверено мне. Если бы я изменила его, Джо осудил бы меня. И многие другие…
(— Начиная с меня, босс.)
— Я ни за что не изменю ваше чудесное личико, дорогая. Я буду лелеять и холить его.)
…Лицо я оставлю таким же… но мне придется носить вуаль. Его слишком часто показывали по видео, фотографировали и печатали слишком много миллионов раз. Но какой-то способ должен быть.
Джоанна Юнис очарованно смотрела на почти законченную картину. Она знала, какое красивое тело она унаследовала, она знала, что Гиги тоже красавица; она видела, что древние эллинки на картине — это она и Гиги. Она не могла найти в рисунке ни одной погрешности, сходство было совершенным.
Но «реализм» Джо Бранки был оплодотворен фантазией. Две нимфы на поляне были сладострастны, чувственны и обнимали друг друга не так, как позировали они с Гиги, когда, развалившись на дощатом подиуме, они обсуждали всяческие темы, начиная с алкоголизма и кончая мытьем посуды.
— Что вы об этом думаете? — спросила Гиги. — Говорите смело: Джо не обращает внимания на то, что другие думают о его картинах.
Джоанна вздохнула.
— Как ему это удается? Я смотрю на картину, и уже от этого у меня набухают соски… но на ней вы и я, и мы лежали там, болтали несколько часов кряду и ничуть не возбуждались. Обсуждали разные темы и даже не прижимались друг к другу, поскольку не должны были шевелиться. И все же это полотно и краска словно ласкают меня между ног. Я уверена, она точно так же подействует на мужчину.
— Иллюзия, — сказал Джо. Он стоял позади них.
— Иллюзия? — ответила Джоанна. — Вовсе нет, Джо. Мои глаза не обманываются, я очарована. Я хочу купить ее!
— Нет.
— Почему? Что за чушь? Вы хотели продать картину какой-нибудь старой лесбиянке? Видит Бог, мне девяносто пять, и я вполне подхожу под это определение, когда смотрю на картину.
— Она и так ваша.
— Что? Джо, вы не должны мне ее дарить. Вы хотели продать ее, вы же сами сказали. Гиги, подтвердите.
Гиги предпочла промолчать. Джо упрямо настаивал:
— Она ваша, Джоанна. Вы хотите ее — вы забираете ее.
— Джо, вы самый упрямый мужчина, какого я когда-либо встречала. Просто не понимаю, как Гиги с вами уживается! Если вы отдадите мне картину даром, то я тут же уничтожу ее…
— Нет! — ахнула Гиги. Джо пожал плечами.
— Ваши проблемы, не мои.
— …но если вы продадите ее мне по своим обычным расценкам, я возьму ее с собой и подарю Джейку Саломону, чтобы он повесил ее около кровати и каждое утро просыпался счастливым…
(Это была хорошая пуля, близняшка, а теперь возвращайтесь и добейте раненых.)
…Выбирайте. Или вы дарите ее мне — и я режу ее на куски, или продаете — и она будет висеть у Джейка Саломона. Если вы отступитесь и вывесите ее на продажу, то всего лишь доставите мне лишние хлопоты: мне придется нанимать сыщиков, которые должны будут отыскать, где она вывешена, чтобы я могла купить ее через агента. Что я сделаю с ней тогда, не скажу. А можете оставить ее для себя: это очень хорошая картина.
— Перестань упрямиться, Джо, — вмешалась Гиги, — ты же хочешь, чтобы она досталась Джейку.
— Гиги, сколько обычно берет Джо за такую картину?
— Я сама назначаю цену. Обычно она зависит от размера холста.
— Ну, так сколько же?
— Ну, за такой размер я стараюсь получить двести пятьдесят долларов.
— Это же смешно!!!
— Но, Джоанна, вы должны принять во внимание, что у меня, у Джо и у вас ушел на нее весь вчерашний вечер и сегодняшний день. Поскольку вы покупаете картину, я не прибавила цену за ваше время. А если вспомнить о том, что мы платим комиссионные, то это совсем немного…
— Дорогая, я хотела сказать, что это до смешного дешево. За последние двадцать лет я покупала не так уж много картин, но я знаю, что эта картина стоит не меньше тысячи долларов, и цена ее будет расти быстро. Когда Джейк умрет и эту картину будут продавать с аукциона, она будет стоить намного больше тысячи… к тому же я обязательно буду на этом аукционе и ни за что не позволю, чтобы она ушла из нашей семьи. Но сейчас я вовсе не пытаюсь назначить цену, я никогда этого не делаю. Ваша цена — двести пятьдесят. Я покупаю.
— Джоанна, вы не дали мне договорить…
— О, извините, дорогая.
— Я пытаюсь получить двести пятьдесят долларов за картину такого размера, когда я вывешиваю ее в магазине. Но половина этой суммы достается владельцу магазина, иначе он просто не возьмет ее. Поэтому для вас ее цена — сто двадцать пять долларов.
— Нет.
— Почему?
— Нет и все. Категорически, как у Джо. В бизнесе просто не бывает таких комиссионных. Он вас нагло грабит, комиссионные не должны превышать четверти стоимости. Но никогда не снижайте цену, за которую вы хотите что-то продать. Только тогда вы преуспеете в бизнесе. Я не очень-то разбираюсь в искусстве, но о бизнесе кое-что знаю. Наличными или возьмете чек?
— Хорошо бы наличными, если у вас есть с собою столько. А можете заплатить в другой раз.
— Я хочу заплатить сейчас и получить квитанцию, что она стала моей по закону, прежде чем ваш упрямый муж передумает. Хотите я напишу расписку за вас, Гиги?
