— О, это было бы замечательно!
— Перестаньте краснеть. Если у вас будет гость, то я об этом не узнаю, пока вы сами мне не скажете: стены и дверь там звуконепроницаемы. Конечно, личность всех посетителей устанавливается, и их проверяют на наличие оружия, но это обычная процедура для всех, кто входит в частные владения. Но это лишь значит, что вы должны заявить о посетителе начальнику моей охраны, когда он придет к вам в первый раз. Но я не узнаю об этом, если вы сами мне не расскажете. У всех в этом доме бывают гости. Но безопасность — это забота начальника охраны, а не моя.
— Но ему придется показывать свое удостоверение?
— Вам все равно придется о нем заявить. Но в чем дело? Вы хотите сказать, что не желали бы этого? Он женат?
Вини снова покраснела, но не ответила. Джоанна Юнис продолжала:
— Это никого не касается, дорогая. Это частный дом, а не правительственное учреждение. Вы заявляете о нем, и больше от вас ничего не требуется. Хотя начальник охраны не очень-то полагается на удостоверения. Они часто бывают поддельными. Но у него фотографическая память. Ну как, останетесь вы со мной? В качестве медсестры, подруги, секретаря или кого угодно?
— Если мне предстоит быть вашей служанкой, то пусть ваша обслуга знает об этом. Зачем это скрывать? Я и одеваться буду как служанка. Традиционное платье, или «акапулько», или что-нибудь среднее?
— Только не традиционное; у вас такие милые ножки! Если хотите, «акапулько».
Вини осталась довольной.
— Да, я могла бы полностью одеваться в «акапулько». Девушке надоедает все время носить эту белую одежду.
(Джоанна, скажите ей, чтобы не злоупотребляла росписью по коже. Это вредно.)
— Как хотите, дорогая. Но не накладывайте слишком много краски. Это вредно для кожи.
— О, я знаю! Я ведь на самом деле рыжая, я не могу даже загорать. Может быть, мне следует носить маленькую черную юбку с белым кружевным фартучком размером с блюдце? Небольшую шапочку как у служанок, белый или черный бантик? Черные чашечки на груди? Прозрачные?
— Как хотите, Вини. Туфли на высоком каблуке?
— Да, пожалуй, чуть пропускающие свет, как на вашем пеньюаре. Да, каблуки, конечно, высокие, иначе пропадет весь эффект… я могу хоть на ходулях ходить, если потом могу оставаться разутой. Затем немного краски. Бабочки, цветы и все прочее в этом роде. И это дешево. Все, что я назвала, я могу купить в «Одноразовых товарах». Я буду выглядеть как настоящая служанка, и в то же время на одевание у меня будет уходить не больше времени, чем сейчас.
— Дорогая, вы будете выглядеть очень привлекательно. Подбираете наряд служанки так, чтобы понравиться вашему другу?
Вини снова начала краснеть, затем нахмурилась.
— Конечно! И так, чтобы ему было удобно меня раздевать! (— Браво!
— Юнис, у вас извилины работают только в одну сторону.
— Вам следовало бы вспомнить, дорогая, что это ваши извилины.)
Через несколько минут Вини объявила о приходе мистера Саломона и вышла. Юрист с официальным видом подошел к Джоанне, взял ее руку и поцеловал.
— Как вы себя чувствуете? — спросил он.
— Грустно, — хмуро ответила Джоанна, — потому что у моего самого старого и дорогого друга нет времени, чтобы отобедать со мной в первый день, как я стала на ноги. Физически я чувствую себя замечательно. Чувствую некоторую слабость, но этого следовало ожидать.
— Вы уверены, что не перегружаете себя?
— Не перегружаю. Мое дыхание и сердцебиение постоянно телеметрируют. Если бы их что-нибудь встревожило, они приказали бы мне лечь в постель. Правда-правда, со мной все в порядке, Джейк. Я ведь не смогу окрепнуть, если все время буду лежать в постели. Ну, а как вы себя чувствуете, мой старый друг? Я ужасно волновалась.
— Со мной все в порядке. Просто я сделал из себя посмешище, Иоганн.
— Вовсе нет… и я уверен, что Юнис со мной согласна, Джейк.
(— Осторожнее, босс!
— Не мешайте.)
— Ваши честные слезы — это наилучшая дань ее памяти. Она была доброй и храброй женщиной, Джейк, и меня очень тронуло, что вы ценили ее замечательные качества так же высоко, как и я. Сядьте, пожалуйста, Джейк. Хотя бы на минутку. Я должна вас кое о чем спросить.
— Хорошо. Но я не смогу остаться надолго.
— Подзовите кресло и сядьте передо мной. Хотите шерри? Доктор говорит, что мне это можно — и я чувствую, что мне просто необходимо выпить. Этот испанский шерри сухой, как ваш юмор. Разлейте, пожалуйста.
Джоанна подождала, пока юрист наполнит стаканы и сядет. Она взяла свой стакан и в то же время подняла грудь, чтобы ее коварные «панели» на халате сделали свое дело.
— Тост, Джейк… Нет, не вставайте. Тот же самый тост, Джейк — всегда тот же тост, когда мы пьем вдвоем… но без слов.
Она сделала глоток.
— Джейк…
— Да… Иоганн?
— Пожалуйста, называйте меня Джоанной, я же не могу больше зваться Иоганном. Джейк, Джейк, вы знали, что я не рассчитывал выжить после этой операции? Это была хитрость. Уловка, чтобы обмануть врачей.
— Да… Джоанна… я знал это. Поэтому я и помогал.
— Я так и думал. Это самое благородное и бескорыстное проявление дружбы, которое я когда-либо встречал. Как это у японцев называется друг, которые помогает, когда необходимо умереть? Ладно, неважно. Джейк, посмотрите мне в глаза. Вы понимаете, что лучше бы мне умереть… чем выжить такой ценой? Вы понимаете, Джейк? Или я должен прожить еще одну жизнь, ненавидя себя?
Саломон прямо взглянул ей в глаза.
— Да… Джоанна. Я это понимаю. Это не ваша вина… вам не за что себя ненавидеть. И Юнис не захотела бы, чтобы вы так переживали.
— Я знаю! Плачьте, дорогой, Джейк, не сдерживайте ваших слез… Вы видите? Я же не сдерживаю своих. Только не теряйте полностью контроль над собой. Джейк, любой из нас предпочел бы умереть, чем допустить такое. И я так же уверен в этом за вас, как, надеюсь, вы уверены за меня. Не думаю, что я смог бы это перенести, если бы вы меня не поддержали. Посмотрите на меня: красивое и молодое тело. Но мне почти девяносто пять лет, и у меня остался всего один друг — вы.
— Скоро у вас появится много друзей.
— Вряд ли. Слишком большая разница в возрасте. Я сейчас чувствую себя Вечным Жидом, которому пришлось жить куда дольше вечности. Как его звали? Моя память не так хороша, как это молодое тело. Но я не забуду вопрос, который я хотел вам задать. Джейк, существует ли хоть малейшая вероятность того, что муж Юнис каким-либо образом причастен к ее смерти? Этот приз… эти деньги… не могли они соблазнить его?..
(— Босс, босс, куда это вас понесло? Спросили бы у меня!
— Извините, любимая, но мне необходимы точные доказательства.)
…Джейк, не я ли косвенно виновен в этом убийстве?
— Нет. Я поражен этим вопросом. Но вам, конечно, не известны все обстоятельства. Вы ни в чем не виноваты. Я сам писал объявления о награде, и если бы здесь была чья-нибудь вина, то и моя тоже. Здесь все чисто.
— Откуда вы знаете?
(Ради Бога, босс, прекратите!)
— Мистер Бранка был в Филадельфии, у матери. (Вот видите, босс?) И я целых три дня искал его,
