торговка. Колокольчик звякнул, и дверь за Болленштилем закрылась.
— Вот и посмотрим, кто кого, Дэзи, ягодка моя! Придется их голодом поморить. Эта Альбертина Шульце и трех дней на своей вилле не выдержит. Ах, что я говорю, — на моей вилле! — С ликующими возгласами Болленштиль спрыгнул на тротуар и вразвалку пошел к своей машине, которая блокировала на главной улице все движение. — Гоп-гоп, Гомецингер, нам в нашем городишке еще много куда надо заехать, чтобы собрать все долговые расписочки, которые оставила после себя почтенная Лиззи.
— Куда прикажете вас везти? — спросил шофер.
Болленштиль секунду подумал.
— Хм, к мяснику, а потом на электростанцию. Или нет, сначала в водоснабжение? Да ладно, поезжайте, там разберемся.
Пауле первым высунул нос из укрытия. Грязный лист салата торчал у него из-за уха.
— Ты глянь, глянь на тачку, круто, да?
— Пауле! Вокруг нас земля горит, кругом проблемы, а ты какими-то тачками интересуешься. — Отто тревожился за Альбертину. Если он правильно понял, то вокруг полно мерзавцев, которые хотят сжить Альбертину со света. Либо по крайней мере заполучить ее виллу.
Банда клетчатых поспешила к своим скуттерам. Отто и Клара уже поднялись в воздух, а Пауле все дергал и дергал за ручку.
— Горючка кончилась вроде как! — закричал он.
Отто направил своего «жеребца» обратно вниз, к Пауле.
— Садись!
На обратном пути к вилле украденный приборчик вдруг заиграл какую-то мелодию. На светящемся экранчике было написано: «Звонит Нина».
Клара посмотрела на приборчик, отвлеклась и чуть было не врезалась в высоковольтную опору.
— Там кто-то звонит! — закричала она Пауле, который в этот момент уговаривал Отто дать ему порулить.
— Чо ты мне голову дуришь! Это же не телефон!
— Не чо, а что!
— Чо что?
— Ладно, все. — Клара нажала на газ.
— Давай Отто, поднажми, или ты чо, дашь девчонке тебя обставить? — подзадоривал Пауле Отто.
Oттo — наследник миллионного состояния?
Альбертина в изнеможении лежала на лилейной постели. За окном уже смеркалось. Видимо, она задремала. Сколько же она спала? И куда подевались клетчатые? Неужели они сели на скуттеры и просто- напросто смылись?
Кто-то тихонько постучал в дверь. В комнату просунул голову месье Флип.
— Разрешите войти? А где ваши друзья? Альбертина кивнула ему и пожала плечами.
— Разумеется, вы вольны делать все по вашему усмотрению, но я был бы очень признателен, если впредь вы будете сообщать мне о гостях, посещающих дом.
— Это не совсем мои друзья.
— Как это — не совсем?
Альбертина колебалась. Она ведь обещала никому ничего о клетчатых не рассказывать.
— Не совсем не бывает. Либо друзья, либо не друзья.
— Мне нужно выполнить одно задание, а пока я его не выполнила, я к их банде не принадлежу.
— К банде?
— Да, к банде клетчатых.
— Клетчатых? Но ведь они все были в крапинку, — засмеялся месье Флип. — У нас тут быстро исчезнуть невозможно. Так что они вернутся. А если нет, то мы их сами отыщем, ведь наши скуттеры они должны нам вернуть.
Он смеялся своим булькающим смехом, и Альбертина смеялась вместе с ним. Она была так рада, что наконец-то есть случай спокойно поговорить со слугой тети Лиззи. Ей нужно было задать ему как минимум тысячу важных вопросов.
Но месье Флип спросил первым:
— И каково же задание?
— Ну, как это объяснить? — замялась Альбертина. — Дело в том, что в нашем доме есть еще другие гости.
Месье Флип присел на край лилейной постели.
— Другие гости?
— Да, полиция!
— Полиция?
Альбертина молча кивнула. Сейчас он оторвет ей голову и сразу позвонит Раппельмайерше.
— Вы что-то натворили? Полиция гоняется именно за вами? Вы что… сбежали?
— Я-то сбежала, — ответила Альбертина, — но к полиции это отношения не имеет. Она охотится за бандой клетчатых, и я их заперла.
— Кого? Клетчатых?
— Нет, полицейских!
— Я уже ничего не понимаю. — Флип поднялся. — Теперь расскажите все по порядку. — Он сорвал увядший цветок с куста гибискуса, повернулся кругом и теперь стоял перед Альбертиной в бриджах, в шляпе и с трубкой в зубах, как Шерлок Холмс. — Вы сбежали из детского приюта…
— Потому что Раппельмайерша никогда бы меня сюда не отпустила!
— … и потом заперли в этом доме полицейских, а ваши друзья — если дедуктивный метод меня не подвел — беглые преступники.
— Никакие мы не преступники! — В дверях стояла Клара.
— Мы тибрим только то, что нам очень надо, — в комнату протиснулся Пауле.
— Мы — честные воры. — Отто снял с лица крапчатую маску и надел на голову клетчатую кепку.
— Барон фон Прокауэр! — Глаза у месье Флипа расширились до размера средней дыни.
— «Барон фон» что? Это ведь Отто фон Банда клетчатых. — Альбертина смотрела на месье Флипа в упор.
— Отто Карвуттке, если уж говорить точно, — сказал Отто и поправил фуражку.
— Да-да, я знаю, — ответил месье Флип. — Отто Карвуттке, мастер ловких рук. Он же Лашло, сын барона фон Прокауэра и наследник миллионного состояния. Я думаю, здесь кое-что необходимо пояснить. — Месье Флип захрустел суставами пальцев, повернулся вокруг, и теперь стоял перед детьми в своей парадной ливрее.
— Глянь-ка, глянь! — удивился Пауле. — Как же он это делает?
— Я бы тоже хотела это узнать, — ответила Альбертина.
— Попрошу господ снять с себя крапчатые костюмы и проследовать за мной в театральный зал!
Все молниеносно сняли с себя балахоны.
Месье Флип повел Альбертину, которая старалась как можно точнее запомнить дорогу, и всю банду клетчатых прямым путем в театральный зал. Если хорошо ориентируешься, то оказывается, что эта вилла — почти такой же дом, как все прочие, подумала Альбертина.
— Теперь наследников хоть отбавляй, да? — прошептал ей Отто. — У меня — миллионы, а неплохо было бы! По-моему, у твоего дворецкого не все дома!
— Ш-ш-ш! Тихо! — осадила его Альбертина. Ей не терпелось обрушить на дворецкого все свои вопросы. Одно было ясно: о некоторых тайнах виллы дворецкий упорно молчал. Почему же они теперь должны были идти с ним в театральный зал?
Месье Флип повернул налево в какое-то помещение. На стенах семисвечные канделябры, которые давно уже нуждались в том, чтобы их начистили до блеска, чередовались с плакатами варьете в золотых рамах — со всех концов света: Москва, Лондон, Кейптаун, Сидней, Нью-Йорк, Бангкок, конца и края им не было. И с каждого улыбалась тетя Лиззи. «Мировая сенсация!», «Новое шоу!», «Только одна гастроль!» кричали им плакаты своими большими буквами. Сомнений не могло быть: они приближались к театральному
