шнурами курточка испанского образца.
Второй всадник был постарше и пошире в плечах. На его смуглом лице выделялись чёрные бакенбарды и тонкие усы червяками свисали на подбородок. У обоих всадников в руках были двустволки крупного калибра.
— Эй, молодцы, вы не видели на реке рослого негра с широкой мордой?
Вопрос был обращён к Аллану Джентри.
Аллан помялся.
— Я не знаю, о каком негре вы говорите, сэр, — медленно произнёс он, — но одного негра мы действительно видели милях в четырёх вверх по реке.
— Вверх по реке? В четырёх милях? — спросил старший всадник. — Это странно, потому что собаки ведут нас в другую сторону. Видишь ли, парень, у нас сбежал негр, по имени Аполлон. Раньше он принадлежал французам, и его звали Жозе?ф, но хозяин переименовал его. Это очень хитрый негр, от него можно ожидать всяких фокусов.
— Самый удивительный фокус вашего Аполлона, — сказал Аллан, — заключается в том, что он заковал себя в цепи и нашёл себе хозяина — белого. Я полагаю, что это вовсе не тот негр. Так что мы не можем сообщить вам ничего утешительного.
— Заковал себя в цепи? А кто его хозяин?
— Не могу ничего сказать вам, сэр. Некий молодец в жёлтых сапогах выше колен и в грязной рубашке. Он утверждал, что поймал своего негра, и мы перевезли их на правый берег.
— В жёлтых сапогах? — спросил молодой человек. — Нет ли у него следов оспы на лице?
— Насчёт оспы не скажу, а в общем, он рябоват как будто…
Всадники переглянулись.
— Мастер Арчи, видите, я был прав, — сказал усач. — Это Мэ?рфи.
Молодой человек нахмурился.
— Клянусь, — сказал он, — что я найду этого бандита. Мне говорили в Новом Орлеане, что шайка Мэрфи снова появилась в наших местах.
— Они крадут негров? — спросил Аллан.
— Хуже, мой милый, — ответил старший всадник. — Они помогают неграм бежать с плантаций и продают их по нескольку раз. При этом они обещают черномазым переправить их на Север. Чёрные думают, что их нельзя настигнуть в северных штатах, и охотно идут на такую сделку. Вдобавок они получают в руки по нескольку долларов.
— Так это аболиционисты? — спросил Эйб.
Старший всадник расхохотался.
— Я считаю аболиционистов помешанными, — сказал он, — но Мэрфи не сумасшедший. Он самый обыкновенный бандит. Ни один из его негров не добрался до Севера. Просто он их убивает.
— Убивает? — в ужасе повторил Эйб.
— Да, после нескольких продаж он их завозит в какую-нибудь бухточку, оглушает ударом по голове и пускает на съедение аллигаторам.
Эйб вздрогнул. Он вспомнил счастливую улыбку на лице чернокожего. Ведь он «шёл на свободу»!
— И негры верят ему? — спросил он.
— Негры поверят даже чёрту, если он обещает им свободу. Черномазые очень упрямый народ.
«Упрямый народ»… Такими же упрямцами были предки Эйба Линкольна. Они тоже шли искать свободу, но, в отличие от негров, их никто не мог продать.
Красоты плантации «Ле-Делис» разом померкли в глазах Эйба. На всём пути к низовьям реки перед ним стояла белозубая улыбка несчастного Аполлона.
— Однако этот Мэрфи предприимчивый человек, — сказа Аллан Джентри. — Этакое придумать!
— Он предприимчивый негодяй, — сухо ответил Эйб.
В таком настроении он прибыл к причалам Нового Орлеана.
Новый Орлеан — это бурлящий котёл, в котором легко растеряться, особенно такому юноше, как Эйб, выросшему в лесах Индианы. У набережной стояло по меньшей мере три сотни судов и больше тысячи лодок со всех концов страны. На каждом шагу Эйба толкали то в бок, то в спину, и, оборачиваясь, он в удивлении останавливался перед людьми с чёрными, жёлтыми, шоколадными, кофейными лицами, одетыми в невероятной пестроты костюмы.
— Это мексиканец, — объяснял ему Аллан. — Видишь, какой у него широкий пояс и шляпа с галуном? А это креол.
— А это кто? — Палец Эйба указывал на маленького человечка в ослепительно белом костюме, который делал им приветственные знаки рукой.
— Это? По-моему, это октору?н, то есть прабабушка или прадедушка у него были негры.
— А остальные родственники?
— Остальные родственники у него белые, но всё равно он считается негром и ему не подают руки.
Человек, у которого предок был негром, подошёл к ним поближе и очень любезно снял шляпу.
— Не желаете ли поставить на петуха? — сказал он нараспев. — Сейчас выступит один из чемпионов Мексиканского залива, по кличке «Беспощадный». Можете поставить на него доллар, выиграете четыре. Не верите? Как угодно, сеньоры, мы никого не неволим.
— Мы не сеньоры, — сказал Аллан. — Мы из Индианы.
Человек в белом костюме презрительно свистнул.
— О, северяне! Вы, вероятно, и в карты боитесь сыграть? Честные труженики, а?
Он нахлобучил шляпу и ушёл раскачивающейся походкой.
Эйб с Алланом поближе подошли к навесу, под которым скопились кружком беснующиеся люди.
В середине круга, на площадке, усыпанной песком и политой кровью, яростно дрались два петуха. Один из них, взъерошенный и полуслепой, уже еле держался на ногах. Другой без устали молотил его клювом по голове.
— Пойдём отсюда, Эйб, — сердито сказал Аллан. — Это петушиный бой, занятие для бездельников и дикарей.
— Вы так думаете? — спросил у него над ухом знакомый голос.
Юноши обернулись. Эйб с трудом узнал в обладателе этого голоса стройного красивого молодца с плантации «Ле-Делис», которого называли «мастер Арчи». Только там, на плантации, он был в курточке и ботфортах, а здесь на нём был светло-голубой фрак и низкий цилиндр, надетый набок.
— Старые знакомые! — сказал он, поднося к глазам лорнет. — Продали свинину и горох?
— Извините, сэр, не горох, а муку, — солидно поправил его Аллан. — Нам остаётся ещё продать лодку.
— Как же вы поедете на родину?
— На пароходе! — важно сказал Аллан. — У нас порядочная выручка.
— И вы не хотите поставить на счастливого петуха?
— Нет, сэр, это у нас не принято.
Мастер Арчи пожал плечами («Совершенно как француз», — говорил впоследствии Аллан) и хлопнул ладонью по цилиндру.
— Я отправляюсь на Улицу Добрых Детей, — объявил он, — где управляющий моего отца занят деловыми операциями. Идите за мной. Там у вас купят что угодно, даже целый северный штат со всеми его фермерами, свиньями и строевым лесом.
На Улице Добрых Детей Эйб увидел зрелище, которое удивило его ещё больше, чем петушиный бой и старый квартал. Вдоль дома с вывеской «Продажа негров» выстроились шеренгой чёрные, одетые так роскошно, как не одеваются в Индиане даже самые богатые люди. На них были длинные чёрные сюртуки, крахмальные манишки и лоснящиеся цилиндры. Женщины стояли отдельно — все в изящных платьях и белых наколках. Вид у них был понурый.
— Убей меня бог, никогда не видал таких щеголеватых негров, — сказал Аллан.
