ЖАННА д'АРК

сопровождался каким-то конфликтом с городскими властями, но эти сведения неясны {136} и противоречивы. Судя по «Дневнику осады Орлеана», горожане «не были довольны» уходом капитанов и не слишком верили их обещаниям вернуться (Q, IV, 130). По версии другой анонимной хроники, автор которой был, по всей вероятности, очевидцем событий, сами горожане, видя, как быстро истощаются запасы продовольствия, явились к Клермону и попросили его увести своих людей (Q, IV, 289).

Так или иначе, исход «битвы селедок» резко изменил соотношение сил в пользу англичан. После ухода Клермона орлеанцам стало казаться, что они брошены на произвол судьбы, и можно легко себе представить, как жадно ловили они первые, еще неясные, слухи о Жанне-Деве, которые дошли до них в конце февраля. Дюнуа, как мы уже знаем, сразу же послал в Шинон двух дворян за более подробными сведениями. «По возвращении из поездки к королю, — вспоминал он на процессе реабилитации, — [посланцы] рассказали сначала мне, а затем публично, всему народу, который жаждал узнать истину о приходе сей Девы, что они сами видели, как она прибыла к королю в Шинон» (D, I, 317). Это известие пробудило у осажденных новую надежду.

Тем временем англичане смыкали осадное кольцо. Они перерезали дорогу, ведущую к северным Парижским воротам, и построили против западной стены несколько фортов («бастилий»), соединенных глубокими траншеями. Захваченный в первые дни осады форт Турель по-прежнему блокировал город с юга. Орлеан еще не утратил связи с внешним миром, но дело шло к этому: неподалеку от восточных Бургундских ворот, через которые осуществлялась эта связь, англичане захватили высокий холм Сен-Лу и укрепили его. Все труднее стало доставлять продовольствие, и над осажденным городом нависла угроза голода. Магистрат направил делегацию к герцогу Бургундскому с предложением взять город под свою опеку. Возможно, орлеанское посольство ездило к Филиппу даже дважды (45, 290). Это предложение пришлось герцогу по душе, но его попытки договориться с Бедфордом оказались безуспешными. Регент ответил, что не желает расчищать кустарник для того, чтобы другие ловили в нем птиц. В его глазах судьба Орлеана была предрешена…

Армия, вышедшая из Блуа 28 апреля, могла пройти к Орлеану по правому берегу Луары или по левому. {137} Первая дорога вела прямо к стенам Орлеана, но в этом случае нужно было миновать занятые неприятелем города Божанси и Менг, а потом прорываться сквозь линию английских укреплений. Французское войско пошло левым берегом и на второй день оказалось напротив осажденного города.

Однако для переправы через широкую Луару большого конного войска и обоза не хватало лодок и плотов. К тому же дул противный ветер, а переправу, проходившую на глазах у противника, нельзя было затягивать. Поэтому решено было переправить обоз и артиллерию, а армия должна была вернуться в Блуа и оттуда снова двинуться к Орлеану, но уже по правому берегу. Дюнуа уговорил Жанну переправиться вместе с ним и войти в город сегодня же.

Едва она села в лодку, как ветер переменил направление и надул парус. Разумеется, сопровождавшие Жанну люди увидели в этом божье чудо (Q, IV, 290), и уверенность в том, что Дева действительно является посланницей неба, еще больше окрепла.

В пятницу 29 апреля Жанна д'Арк вошла в Орлеан через восточные ворота.

Из «Дневника осады Орлеана»: «Она въехала в 8 часов вечера в полном вооружении на белом коне; впереди несли ее знамя и боевой штандарт. По правую руку от нее ехал монсеньор Орлеанский бастард (это был титул Дюнуа, который он носил до 1439 г. — В. Р), также вооруженный, на богато убранном коне. За ними ехало и шло множество благородных и храбрых сеньоров, оруженосцев, капитанов и солдат, а также горожан, которые вышли ей навстречу за ворота.

Их встречали воины гарнизона и горожане, мужчины и женщины, с факелами в руках. Они ликовали так, словно к ним спустился с небес сам господь, — и не беспричинно: им пришлось вынести такие тяготы и пережить такие страдания, что они уже почти потеряли надежду на помощь и спасение. Теперь же они чувствовали себя так, как будто с них уже сняли осаду. Вот почему все они — и мужчины и женщины, и дети — смотрели с большой любовью на эту простую девушку, в которой, как им сказали, была заключена божественная добродетель. Была такая чудовищная давка из-за того, что каждый хотел дотронуться до нее или до {138} ее коня, что один из факельщиков случайно поджег ее штандарт. И тогда она пришпорила коня и так ловко погасила пламя, словно была опытным воином. Солдаты сочли это за великое чудо, и горожане были согласны с ними» (Q, IV, 153).

Так пересекла она весь город до западных Ренарских ворот, где в доме казначея Жака Буше ей было приготовлено жилье.

Этот рассказ очевидца свидетельствует о крутом переломе в настроении защитников Орлеана и во многом объясняет, почему уже на девятый день после въезда Жанны осада была снята и англичане потерпели жестокое поражение. Конечно, на стороне французов было численное превосходство — впрочем, не столь уж значительное. [12] Но не следует забывать, что накануне «битвы селедок» у них был еще больший перевес (по свидетельству орлеанской хроники, шестикратный) (Q, V, 288), что, однако, не помешало англичанам одержать победу.

Мы не будем подробно рассматривать ход сражения за Орлеан, но и общего ознакомления с событиями первой недели мая достаточно, чтобы понять, какое огромное значение имел здесь высокий боевой дух армии, а он поддерживался в первую очередь той уверенностью в победе, которую с самого начала сумела внушить всем защитникам Орлеана Жанна-Дева.

30 апреля Жанна послала к английским военачальникам двух герольдов с письмом, в котором требовала освободить ее посланца, доставившего им ее предыдущее письмо и схваченного вопреки закону и обычаю. Ходили слухи, что его собираются предать церковному суду как {139} прислужника колдуньи. Дюнуа присовокупил к этому угрозу перебить всех пленных англичан. Угроза подействовала: герольды вернулись со своим освобожденным товарищем. Но англичане повторили, что сожгут «бесстыжую девку», как только она попадет к ним в руки; они советовали ей вернуться домой и заняться своим прямым делом — пасти коров.

«Дева была сильно разгневана, — сообщает «Дневник осады», — и вечером отправилась к баррикаде Бель-Круа на мосту». Всего несколько десятков шагов отделяли эту баррикаду от захваченной англичанами Турели, гарнизоном которой командовал Вильям Гласдель. «Оттуда она говорила с Гласделем и другими англичанами, засевшими в Турели. Она сказала им, чтобы они вняли господу и спасли свои души. Но названный Гласдель и его солдаты отвечали ей гнусной бранью, оскорбляли, снова называли коровницей, громко кричали, что сожгут ее, как только схватят. Но она без видимого гнева сказала им, что они лгут, и вернулась в город» (Q, IV, 155).

В среду 4 мая Жанна поднялась па рассвете. Еще накануне было получено известие о том, что армия, вернувшаяся в Блуа, вышла оттуда и по всем расчетам должна была наутро прибыть в Орлеан. Войско под командованием маршалов Буссака и Рэ двигалось по правому берегу и благополучно миновало занятые англичанами крепости.

Вместе с Ла Гиром и другими капитанами Жанна выехала навстречу блуазцам. Она взяла с собой 500 солдат на случай, если англичане попытаются помешать проходу армии. Дюнуа со своим отрядом выехал еще раньше. Но дело обошлось без потерь, так как засевшие в своих укреплениях англичане пропустили войско, не рискнув напасть на него.

Около полудня Жанна вернулась домой и прилегла отдохнуть. Внезапно раздавшиеся звуки набата и громкие крики разбудили ее. Она вскочила и подбежала к окну: по улице в сторону Бургундских ворот бежали люди. Выяснилось, что на холме Сен-Лу идет бой: французский отряд напал на укрепление, но англичане оказывают ожесточенное сопротивление.

Жанна выбежала на улицу, где уже ее ждал оседланный конь. Не успели окружающие опомниться, как она уже мчалась к Бургундским воротам. Навстречу несли {140} раненых. Жанна придержала коня и, наклонившись к одному из них, заглянула в лицо. Потом сказала нагнавшему ее д'Олону, что волосы встают дыбом, когда она видит, как льется французская кровь (D, I, 479).

После трехчасового штурма бастилия Сен-Лу была взята. Англичане потеряли убитыми более ста человек. Победители сожгли укрепление и вернулись в город, ведя с собой сорок пленников.

Взятие Сен-Лу было крупным успехом. Теперь к востоку от города на правом берегу у неприятеля не осталось ни одного опорного пункта, и французы получили возможность подготовиться к атаке на форт