— …потому что была договорённость. — Тоном Хрущёва, обещающего показать Кузькину мать, вещал офицер.
— Сидорович не будет платить за половину партии. Вы и так, в прошлый раз, два ящика потеряли.
— Вот пусть сам выходит и торгуется. — Рявкнул один из подчиненных офицера.
Сталкер кивнул:
— Я вас понял. Договор есть договор, но не я здесь принимаю решения.
Сталкер пожал плечами, и проговорил в прикреплённое за ухом переговорное устройство:
— Штифт, зови хозяина. Тут проблемы.
Несколько секунд он стоял, настороженно вслушиваясь, после чего сказал:
— Всё понял, ждем.
— Он придёт? — Офицер сменил тон.
— Сейчас поднимется, но учтите, что он может и отказаться. Вот девятый блокпост ему почти задаром комбезы гонит.
— Девятый скоро УСБшники трясти начнут, и тогда твоего Сидоровича за брюхо подвесят как говяжью тушу. Ты знаешь, там разбираться не станут.
— Ну, да… — Пробубнил оппонент.
Теперь они оба стояли на тропе, ведущей к бункеру барыги, спиной к Зверю. Воспользовавшись этим, Макс спрыгнул с крыши КАМАЗа, и скользнул в ограду одного из домов. Как раз вовремя, потому что как только он спрятался, из бункера показались двое. Зверь бы из тысячи узнал старика Сидоровича, но в последнее время барыга начал сдавать. Он осунулся, сгорбился, правая рука ритмично подрагивало, словно старика оторвали от диджейского пульта. И всё же это не было оправданием. Через шестьдесят с лишним лет судили нацистских преступников, приводя в исполнение смертные приговоры, а он ждал всего лишь год.
Когда обитатели бункера поравнялись с офицером, Макс перебрался через забор и уже через две минуты был в бункере.
За год в этом склепе не изменилось ничего. Всё те же столы, стулья, решетки, комната Сидоровича…
Ключи, которыми старик обычно замыкал решетку, отделяющую первую комнату от остального бункера, были в замке. Неосторожность, оплошность… Сидорович вышел всего на пару минут, не закрыл дверь, и тем самым впустил своего палача. Ирония судьбы — если бы дверь была закрыта, ил и если бы офицер не стал торговаться, барыга мог бы выжить. Теперь же всё было решено.
Аккуратно, чтобы не заскрипели петли, Зверь открыл решетку, прошел, и закрыл её следом, не прикасаясь к ключам.
Видно было, что Сидорович вышел не на долго — на столе стояла кружка с горячим чаем, лежал запечённый окорок.
Только теперь Зверь почувствовал, как проголодался. Нормально поужинать ему не дали, и теперь он пытался восстановить силы.
Схватив курицу, он жадно принялся грызть прожаренное мясо, потом схватил со стола кружку, и хлебнул чая.
В этот момент и появился хозяин бункера.
— Кто ты? — Барыга пристально смотрел на странного сталкера в балахоне, стоящего посреди его кабинета.
В тусклом свете настольной лампы лица незнакомца он не видел, но что-то в нем определённо было старику знакомо.
— Мы раньше не встречались?
— Вы не в моём вкусе. — В тон торговцу отозвался Зверь, но Сидорович будто не расслышал шутки.
— Ты? Дай-ка вспомнит… — Он принялся стучать указательным пальцем по виску. — Волков, кажется?
— Зверев.
— Ну да, точно, Зверев. Из пропавшей группы Чебака и Гребня?
— Да. — Сталкер кивнул.
— Бывают же в зоне чудеса… — Сидорович всплеснул руками. — А я тебя давно схоронил. Веришь — я плакал. Честное слово, как узнал, не удержался, и…
— Молчать! — Прервал его реплику Зверь. — Сядь!
Бледный как полотно торговец сел в стоящее у двери кресло. Он не смел шевельнуться, понимая, зачем пришел странный человек.
— Один восточный мудрец сказал, что вырвет противнику сердце. — Прошептал Макс, делая шаг вперёд.
— Это Данко, что ли?
Ответа не последовало.
— Мы можем всё уладить. Скажи, какая цена?
— Цена? — Зверев остановился.
Теперь лампа была справа от него, и свет едва заметно вырисовывал на фоне непроглядной тьмы черты его лица.
— Цена? — Повторил сталкер с горечью. — Ты думаешь, что я могу назвать тебе цену девяти жизней? Думаешь, я могу назвать тебе цену собственной свободы?
Торговец сжался в кресле.
— Думаешь, я пришел мстить?
— А разве нет?
Зверев выдернул из-за пояса ПМ, покрутил его в руках, потом отбросил в сторону.
— Для тебя это слишком легко. Думаешь, я пришел пристрелить тебя? Ничего подобного. Я вырву тебе сердце! — Зверев шагнул к собеседнику, и в этот момент Сидорович закричал.
Скуля, словно напуганная «плоть», барыга рухнул на четвереньки и пополз к решетчатой двери. Зверев шел следом. Он знал, что жертва никуда не денется, и тем слаще представлялась ему месть.
— Ты будешь просить о смерти… — Прошипел Зверь, наступая на спину ползущему человеку.
Прижатый к полу, Сидорович завопил вновь, и на этот раз его услышали. На лестничной клетке загрохотали тяжелые сапоги, и в комнату вбежал тот самый широкоплечий охранник, который не так давно выходил из бункера вместе с Сидоровичем.
Разбираться в чём дело, громила не стал. Заметив Макса, он выхватил из кобуры странного вида пистолет и выстрелил.
Такое оружие Макс не раз видел у доктора и прочих альтруистов. Снабженный дротиками со снотворным, такой пистолет мог вырубить на пару часов даже псевдогиганта, не говоря уже про обычного человека. Обычного?
Зверев вскочил, превозмогая тяжесть во всем теле…
Охранник выстрелил вновь…
Черная бездна приняла сталкера в свои объятья, и он потерял сознание…
— И что с ним делать? — Буркнул охранник, и его голос последним отзвуком зазвенел в засыпающем мозге Зверя…
— Вытащи на улицу и пристрели. — Торговец покосился на распластавшегося посреди кабинета Макса. — И отнеси тело подальше.
— А военные?
— Да, незадача. — Сидорович почесал подбородок. — Эти ребята вряд ли будут с нами сотрудничать после того, как мы на их глазах застрелим сталкера. Ты знаешь как поступи — возьми автомат с глушителем и отведи нашего друга в лесок.
— Понял.
— Ну, вот и здорово. — Сидорович напоследок пнул Зверя ногой в живот и скрылся в подсобке.
Теперь они оставались наедине — обездвиженный хищник и его противник, посмевший прервать ритуал мести.
— Давай прогуляемся. — Просипел здоровяк, и, взвалив Зверя на плечо, направился к лестнице. —
