Совы кричат четыре раза
Три года спустя в большом доме Бродасов был праздник. По случаю дня рождения миссис Джесси Баррингтон, урождённой Бродас, старинное здание было украшено гирляндами из лавровых ветвей и пёстрых флажков. Кухня работала с самого рассвета. Запах пудингов и каких-то особенных блюд, изготовленных по рецептам самого доктора Томпсона, слышен был в каштановой аллее, далеко от дома. Негры и негритянки всех возрастов несли посуду, скатерти, мебель, вешали фонарики на деревья, мели двор, мыли веранды. Миссис Джесси должна был прибыть из Балтимора не одна, а в сопровождении мужа, знаменитого оратора, члена конгресса Сесиля Баррингтона. Это было событием на всё графство Дорчестер.
Около полудня сигнальные мальчишки известили о приближении крытой коляски, сопровождаемой вооружёнными верховыми. Дворовых выстроили вдоль каштановой аллеи, и они удостоились чести увидеть миссис, которая сидела в коляске, величественно опираясь на подушки, а рядом с ней возвышался её знаменитый супруг. Доктор Томпсон и полковник Данкен Стюарт, герой недавней мексиканской войны, ехали верхом рядом с коляской. Зрелище было незабываемое, но выстроенные рядами негры не выполнили приказания доктора и не запели кантату, сочинённую самим Томпсоном. Слышалось только сухое «Добро пожаловать, миссис Джесси». Доктор нахмурился и бросил выразительный взгляд на Хопкинса, который выдвинул вперёд нижнюю губу и замотал головой с отчаянным видом.
Коляска въехала во двор. Данкен Стюарт соскочил с коня и подал руку Джесси. Доктор и Баррингтон последовали за ними в дом.
— Как здесь всё постарело, Данкен, — промолвила миссис с дрожью в голосе. — Но как всё мило… Сколько часов я провела здесь, на балконе, среди цветов, с романами Вальтера Скотта в руках… Боже мой! Цела ли бабушкина арфа, доктор?
— В полном порядке, миссис Баррингтон, — ответил доктор. — Все вещи семьи Бродасов для нас святы.
К середине дня начали съезжаться гости, все лучшие фамилии графства. Одна за другой подъезжали коляски разных типов — от дедовских рыдванов, способных проехать сотни миль по самым плохим дорогам, до лакированных шарабанов, только что доставленных из Парижа.
После роскошного обеда со множеством речей и поздравлений, сопровождаемых увеселительной ружейной стрельбой в парке, дамы, по английскому обычаю, оставили мужчин одних и, шурша широчайшими шёлковыми юбками, отправились наверх осматривать новое изобретение — швейную машину, недавно выписанную Томпсоном из Нью-Йорка.
Джейн Баули, скромно опустив глаза, внесла на подносе спиртные напитки и содовую воду. Полковник Стюарт посмотрел на неё внимательно. Джейн вспыхнула и, низко поклонившись, покинула комнату.
— Сколько стоит эта девка, доктор? — спросил полковник.
— Не продаётся, полковник, — самодовольно отвечал доктор. — Её воспитание обошлось слишком дорого.
— Любопытно, что вы постоянно отказываетесь продавать мне чёрных, которые потом от вас улепётывают!
— Ну, — запальчиво возразил доктор, — если подсчитать, сколько негров убежало от вас за последние два года…
— Джентльмены! — примирительно сказал Баррингтон. — Дело вовсе не в том, сколько негров убежало. Дело в том, устоит или не устоит рабство. Я уверен… я надеюсь, что оно устоит. Иначе мы останемся без пропитания!
Раздался лёгкий смех. Никто не мог себе представить, чтобы рабство было уничтожено и знаменитый мистер Баррингтон остался голодным.
— Всё это слова, — пренебрежительно отозвался полковник, опустошая мелкими глотками стакан виски. — Вы, оратор любите говорить, а мы, военные, предпочитаем действовать. Увидите, мы ещё нападём на Север и устроим славную драку. Преимущество всегда у того, кто первый нападает… Так вы продадите девку, доктор? Даю полторы тысячи.
— Нет, — отвечал Томпсон, — решительно нет!
В сумерках, когда полковник Стюарт прогуливался в парке, его вежливо взяли за руку.
— Извините, сэр, — произнёс голос Хопкинса, — интересующий вас человек поедет в Бактаун в воскресенье. И мне пришло в голову, что этим надо воспользоваться.
— Отлично! — ответил полковник. — Но только позаботьтесь о том, чтобы всё было сделано в полной тайне. Запаситесь паклей и смолой.
— Проще всего было бы подстрелить его на дороге, — сказал Хопкинс.
— Подстрелить? Это шум и возня…
— Полковник, — важно проговорил Хопкинс, — один адвокат из Кембриджа подарил мне выписку из закона, где сказан что «лицо, совершившее кражу раба или являющееся соучастником в подобном преступлении и признанное виновным, и при этом упорно, с преступными намерениями хранящее молчание должно быть подвергнуто смертной казни».
— Ах, да это же всё по суду, — досадливо сказал полковник, — а перед судом бывает следствие и адвокаты вымогают деньги… Нет, запаситесь паклей. Всё-таки он белый.
— Слушаю, сэр… Сделаем ему снисхождение, сэр.
Был прекрасный вечер. Миссис Джесси уселась в кресло на балконе, где она когда-то проводила дни с книжкой в руках. Пахло цветами. Вдали слышались хоровые песни чёрных. Прилив воспоминаний юности был так силён, что миссис Джесси втайне решила написать об этом книгу. В юные годы Джесси Бродас писала стихи, а иногда и прозу.
— Данкен Стюарт просит продать ему горничную, дорогая, — сказал ей муж, только что вернувшийся из парка, — но доктор говорит, что не возьмёт никаких денег за эту горничную. Кажется, её зовут Джейн.
— Ах, дорогой, — устало сказала Джесси, — и в самом деле, было бы непорядочно брать деньги с Данкена. Это друг моего детства. Я подарю ему Джейн Баули.
Дэви Кимбс несколько раз проходил мимо хижины Большого Бена. Вид у него был такой, словно он кого-то разыскивал.
Старая Рит вышла на улицу с ведром и подозвала его к себе.
— Что с тобой, сынок? — спросила она. — Ты как будто бежал от самого Бактауна.
Дэви вытер ладонью лоб.
— Я… я… хотел увидеть Бена.
— Бен потащил брёвна в большой дом. Ты слышал новости?
— Какие новости, тётя Рит?
— Бедняга! Джейн Баули подарили Стюартам.
— Уф! Я это слышал, тётя Рит… А что говорит её отец?
— Устричный Билл? Что он понимает в этих делах! Есть ещё новости: появился Мойсей.
— Мойсей?
— Да, пророк Мойсей. Он сошёл на землю египетскую и бродит где-то совсем неподалёку от нашего посёлка. Помолись богу, а бог велит Мойсею помочь тебе.
— Где бы увидеть этого Мойсея?! — с отчаянием сказал Дэви.
— Увидеть Мойсея! Ты рехнулся. Мойсей невидим. И он не ходит, а летает по воздуху. Разве ты не знаешь, как ведут себя пророки? Хотела бы спросить его, жива ли моя бедняжка Хэт там, на Севере…
Старая Рит с горечью тряхнула ведром и направилась к колодцу.
Убедившись в том, что вокруг никого нет, Дэви одним движением нырнул в хижину Большого Бена и через несколько минут вышел оттуда с топором.
