что они Электрические, как и в музее. Даже если они не вымерли, наверняка стоят бешеных денег, а я не думаю, что Ванна стала бы тратиться, понимая, что может просто тебя одурачить…
— Но они могут оказаться и настоящими, — возразил Фило. — Вдруг они действительно самые последние. В этом-то и загвоздка, так как нет никакой уверенности — остается только захватить корабль и проверить.
— Даже если ты захватишь корабль, даже если лемуры настоящие — что дальше? Шестерых животных недостаточно для продолжения рода, Фило. И ты это знаешь. Ноев ковчег — случайный выверт.
— А я кто? Лекса, я
Тупик. Если живешь в США после Пандемии и у тебя черный любовник, сложность в том, что нельзя потребовать у него бросить пиратство и начать нормальную жизнь; а если у тебя разумная заботливая любовница все равно в какой стране и все равно в какую эпоху, сложность в том, что у нее нельзя потребовать не волноваться, когда с незаряженной рогаткой отправляешься на борьбу с Голиафом. Так что и Фило, и Лекса какое-то время сидели молча, не зная, что сказать. Чтобы как-то заполнить тишину, Фило положил руки Лексе на плечи и принялся разминать мышцы над ключицами. Через секунду она опустила голову, скинула одеяло и развернулась, чтобы он мог помассировать всю спину.
— Ну и хер с ним, — наконец произнесла Лекса. — Если бы мне нужна была безопасность, я бы женилась на Эллен Левенгук и мы бы родили ребенка партеногенезом.
Фило рассмеялся:
— А почему ты этого не сделала? Почему выбрала меня главным человеком в своей жизни?
— То есть помимо того, что я абсолютно без ума от твоих ягодиц? — Она подалась назад и прижалась к его груди. — Помимо любви? — Лекса обхватила себя его руками, потом сжала покрепче его бицепс. — Я до сих пор помню, как в том году передала управление «Межгородом» Эллен и двинула на запад, к Скалистым горам, на поиски выживших после Пандемии… Искала «зеленоглазых людей» — наверное, это было как поход моей прапрабабки во Флэтбуш. И вот я доехала до Пуэбло и оттуда пешком пошла на юго-запад — и через месяц тыканья туда и сюда вышла в пустыню по другую сторону гор, и там в городе-призраке случайно наткнулась на вас с Серафиной и Моррисом…
— Да, ты нас не по-детски напугала, — сказал Фило. — Моррис никогда так громко не вопил, чем в тот миг, когда ты вошла в салун.
— Да, а представь мою реакцию. Я начинала поиск с мыслями, что найду либо вооруженный лагерь, либо кучку деморализованных беглецов. А вместо этого натыкаюсь на этакого здоровяка с семилетней дочерью на коленях, а рядом с ними дерганый еврей-радикал — сидят и спокойно строят планы, как бы закидать американские корпорации тортиками… А у тебя и тогда была
— М-м. — Фило уткнулся ей в волосы. — Истину говоришь.
— Так скажи же мне, пока действие массажа не рассосалось, как ты планируешь захватить вооруженный сторожевик или эсминец, чтобы тебя при этом самого не разнесло на куски.
— Ну, — начал Фило, поднимая голову, — во-первых, я не тайный мученик, как Пол Уотсон. Меня совсем не возбуждает сдохнуть или проиграть даже за правое дело — да и чтобы меня схватили, я тоже не хочу. Моррис вдвойне со мной солидарен. Мы всегда понимали, что когда-нибудь попадем в такую передрягу, и даже еще в том городе-призраке мы постоянно обдумывали варианты, как с этим можно справиться. Однажды, еще в пустыне, Морриса посетило вдохновение…
Лекса закрыла глаза.
— Не уверена, что хочу об этом знать, — сказала она. — Рассказывай.
И он рассказал. План был настолько невероятно идиотским, что Лекса поначалу решила, будто чего- то не расслышала. Но когда Фило повторил, она поняла, что услышала все как следует.
— Ты шутишь, — сказала она.
— Не шучу. Даже, думаю, пора звонить Моррису, чтобы начинал готовиться…
— Господи, как ему вообще такая мысль в голову пришла?
— Кажется, он почерпнул идею в книге Исхода.
— И ты правда считаешь, что получится?
— Против одиночного надводного корабля — получится. Нас могут разбить, только если за ними будет идти подлодка, но поскольку мы принципиально никого не убиваем, это лучший выход. Погоди, ты еще не знаешь, что тебе предстоит.
— Мне? Я буду участвовать в этом безумстве?
— Разумеется, — ответил Фило. — То есть, — добавил он, — если в «Сети Тернера» тебе еще что- нибудь должны.
Назывался он «Сьерра Миттеран»[199] — французский противолодочный корабль класса «Робеспьер»[200], небольшой эсминец, построенный в 2010-х годах для борьбы с возможными боевыми действиями североафриканцев в Средиземном море. На самом же деле те после войны 07 года были еще весьма запуганы и не планировали никаких подводных атак на Ривьеру; поэтому «Робеспьеров» сделали всего несколько, и почти все они были проданы флотам тех же Ливии и Алжира, против которых изначально разрабатывались. Как Ванне удалось достать такой корабль — государственная тайна.
«Сьерру Миттеран» пришвартовали на частном пирсе неподалеку от Атлантик-Сити; эллинг размещался под гофрированным алюминиевым сводом, из-за чего походил на притопленный самолетный ангар. Туда-сюда по нему летали чайки, присаживаясь на распорки. Без четверти девять в порт на синем фургоне приехал экипаж: капитан Шанс Бейкер, Трубадур Пенсиас и механик по фамилии Чаттержи, два штурмана-лоцмана — Надзимэ и Тагор, и два подносчика боеприпасов — Сэйлз и Саттер. Остальные работы по судну — небоевые и ремонтные — выполняли Автоматические Слуги. Фактически, Белые Негры: светлокожие модели-помощники рыбаков, розовощекие европеоиды, похожие на морских волков, которые плавали в XIX веке близ Нантакета.
Первым в эллинг вошел Пенсиас с длинным металлическим ящиком, раскрашенным под камуфляж. Он остановился, осмотрел семидесятиметровый корпус; пушки с палубы «Сьерры Миттеран» сняли, чтобы не привлекать внимание Береговой охраны, но весь вид корабля все равно говорил о том, что это боевое судно, беспощадное, быстрое и смертоносное.
— Сойдет, — констатировал Пенсиас, когда внутрь зашли и остальные. Капитан шел первым; все поднялись по трапу на борт.
Как только они взошли на палубу, сверху раздался вопль.
— Вот говно! — сказала Надзимэ, смахивая с плеча чаячью какашку. Тагор заржал. Появился Белый Негр с ведром и тряпкой, чтобы прибраться.
Трубадур Пенсиас запрокинул голову и проследил траекторию движения птицы. Сойдя с трапа, он опустился на колени и поставил ящик на палубу. Открыл. В бархатной колыбели там лежала пятидесятипятилетняя охотничья винтовка.
Капитан Бейкер, не изменивший своего мнения о Пенсиасе с первой встречи в «Цинготном тупике», тут же насторожился.
— Это зачем?
— Похоже, древняя, — заметил подносчик снарядов Саттер.
— Это реликвия, — ответил Пенсиас. — Винтовка «Ремингтон-760», модель 1.968 года, помповая, под патрон калибра 30-.06.
— Вот и я говорю — древняя. Почему реликвия?
— Потому что она принадлежала мистеру Джеймсу Э. Рэю[201]. Он выстрелил из нее всего один раз.
Саттер все равно ничего не понял — зато понял капитан Бейкер, и ему это не понравилось.
— Это и есть ваш бонус, из-за которого вы собачились с Ванной Доминго?
— Да, это мой бонус, — подтвердил Пенсиас. Он поднял реликвию из футляра, облизывая крашеные губы. Ствол из прокатной стали был модифицирован под специальное прицельное устройство, а в боковом
