совершенно не такими, как он ожидал. Они не были похожи на дядюшку Римуса. И на ворон из «Дамбо».
— Больше всего злило его то, — сказала Змей, — что они не похожи даже друг на друга.
— Экстраполируя кинообразы, ГАЗ стал приравнивать совершенство к стереотипному уровню конформности, — продолжила Джоан. — Негры в голливудских фильмах — и люди, и мультяшные животные — отличались простотой, предсказуемостью и по большому счету были взаимозаменимы — и, уж конечно, никогда не выходили за рамки типажа.
— В отличие от них все настоящие негры были ужасно нестандартны — от рождения не соответствовали норме. Если рассмотреть их как целое, какое определение ни возьми, его антоним тоже в некотором смысле окажется верен. Они бывали веселы и серьезны, добродушны и раздражительны, беззаботны и озлобленны…
— …ленивы и трудолюбивы, — добавила Джоан, — образованны и безграмотны…
— …правонарушители и законопослушные граждане, благородные и нечестивые, традиционалисты и революционеры, набожные и богохульники…
— Практически единственное, что можно было уверенно сказать про них всех — это если следить за ними достаточно долго, они почти наверняка начнут противоречить сами себе.
— Словом, — подытожила Змей, — обычные люди.
— А значит, их необходимо заменить чем-то более надежным, — рассудила Джоан. — Так что ГАЗ с помощью социопата Гувера — которому это, очевидно, показалось очень клевой идеей — принялся за создание мира с улучшенным и более последовательным типом негров. Но для начала следовало избавиться от всех старых.
— И они решили, что будет чума. — Змей произнесла это так, будто сама идея возмущает и ужасает ее до такой степени, что вообще, слава богу, неосуществима. — Поскольку с лица земли предстояло стереть больше миллиарда человек, мор оставался единственным вариантом…
— И не просто какой-нибудь мор. Для воплощения своей идеи ГАЗу пришлось разработать патоген новой разновидности. Ни с какими обычными бактериями и вирусами фокус бы не прошел.
— Носитель новой заразы, — пояснила Змей, снова заглянув в записи, — назвали
—
— Профессионалом, работающим с одной расой…
— Этот нановирус воплощал в единственной ауторепродуктивной молекуле все знания и предположения антрополога, специализирующегося на физиологии. Умная зараза, которая могла по ДНК хозяина определить цвет его кожи, структуру волос, тип скелета и другие менее очевидные признаки расы, такие, как группа крови и химия обмена веществ.
— Нановирус работал как вышибала Джима Кроу[246] на избирательном участке. В каждом зараженном он выискивал негроидные черты. Прошедшие осмотр становились носителями болезни без какого либо вреда для себя; а кто не проходил — помечались как жертвы.
— Вообще-то сконструировать вирус было несложно, — сказала Джоан. — А вот на разработку протокола классификации ГАЗу потребовалось почти два десятка лет, и все — из-за еще одного досадного несовершенства заражаемых. А именно — нечеткости расовых признаков. Оказалось, что не просто нет идеальных негров, так еще и нет идеального биологического определения негра. ГАЗу пришлось разработать собственное и обучить нановирус разбираться с пограничными случаями.
— …и он это все же сделал…
— …как-то сделал, да, — согласилась Джоан. — И может, даже к лучшему, что мы не знаем подробностей. Достаточно сказать, что у ГАЗа все получилось: нановирус научился различать расовую принадлежность настолько точно, что смог истребить всех негроидных африканцев и их потомков, почти не тронув остальных темнокожих, особенно — темнокожих европеоидов.
— Хотя у него была одна причуда, — напомнила Змей. — Как только вирус встречал носителя с зелеными глазами, он автоматически делал вывод, что человек —
— Люди, по ДНК которых было видно, что у них зеленые глаза, даже не становились переносчиками. И это не случайно — иммунитет был встроен в вирус осознанно. Гувер упоминает в дневнике об этом вскользь, без объяснений.
— Я бы рискнула предположить, — начала Змей, но ничего так и не сказала. Просто продолжила рассказ: — К рубежу тысячелетий — или вскоре после — чума уже была готова выйти в люди.
— Но ГАЗ с Гувером решили добавить еще одну деталь.
— Часы.
— Точнее сказать — плавкий предохранитель. В каждой молекуле был встроен наноскопический эквивалент синхронизированных часов. То есть чума знала, сколько времени. Это позволило ей распространиться незаметно и затаиться в безопасном полусонном состоянии до установленного дня, когда болезнь внезапно стала смертельной.
— И сложилось впечатление, будто чума вспыхнула везде одновременно, — сказала Змей. — Что беспрецедентно в истории эпидемий.
— Поскольку люди начали гибнуть быстро и все сразу, не было никакой надежды найти лекарство или хотя бы проследить, откуда эта зараза взялась.
— В 2002 году Гувер полетел в Париж, спрятав в наборе для бритья пробирку, полную молекул вируса — на празднование десятой годовщины Евро-Диснейленда, где должны были собраться гости со всего света…
— Но с уже привычной иронией Гувер не стал выпускать носителей в самом парке. Он отнес пробирку на антидиснеевский митинг, проводившийся неподалеку федерацией парижских интеллектуалов, галльскими пуристами — они называли угрозу, которую несет Микки-Маус высокой французской культуре, «эстетическим холокостом».
— Основным докладчиком на этом собрании был профессор семиотики по имени Ален Бруссар…
— …чей двоюродный дедушка во время Второй мировой войны, при вишистском режиме[247], охотился на евреев… Гувер встал с наветренной стороны у оркестровой раковины, откуда Бруссар вещал, как с трибуны, и вытащил из пробирки пробку. Когда примерно через полчаса собрание превратилось в марш протеста, оппоненты «эстетического холокоста» поднесли чуму к воротам Волшебного Королевства — и заразили охранников, билетеров и туристов со всех шести континентов.
— Вирус начал размножаться и распространяться.
— ГАЗ предполагал, что за два года нановирус из эпицентра в Париже дойдет до самых удаленных поселений, — сказала Джоан. — Это время Гувер провел в Штатах, пытаясь найти производителя для своего последнего изобретения, Самомотивирующегося Андроида…
— По закону, — продолжала Змей, — он в первую очередь обязан был предложить право выбора — и долю от патента — корпорации Диснея. Но в них Гувер сильно разочаровался; сколько он ни избавлялся от начальства и чиновников, бюрократия душила его все больше и больше.
— Гувер хотел уйти, — сказала Джоан, — поэтому саботировал тестовое производство собственных роботов, во-первых предоставив на суд самую слабую конструкцию Андроида, а во-вторых, постарался вызвать неприязнь у назначенной на его проект группы исследования потребителей. И параллельно втайне начал подбирать нового покровителя.
— Гувер снова хотел работать на единоличного властителя, — сказала Змей. — На мечтателя- индивидуалиста, каким был Уолтер Дисней, на человека, не зависящего от кредиторов, и у которого в собственной организации достаточно влияния, чтобы гарантировать независимость самым доверенным работникам.
— Но почти никто из известных индивидуалистов не заинтересовался. Тед Тернер был занят строительством воздушных кораблей, Эд Басс только что вгрохал почти весь свободный капитал в новый
