бичевание, распятие![110] И Он вытерпел всё это '
— Геронда, что необходимо, чтобы преодолеть боль?
— Необходимо мужество, усилие.
— А как человеку преодолеть боль невыносимую?
— Если он человек мирской — то мирской песней, если он человек духовный — то духовным песнопением... Однажды у моего отца поднялся сильный жар и началась страшная головная боль. Знаете, что он сделал? Он наелся солёной селёдки, выпил стаканчик вина и затянул песню: 'Проснись, мой несчастный, бесправный народ'. Потом он спел ещё несколько партизанских песен, и его голова прошла! Так — для того чтобы боль рассеялась — и мы будем петь духовные песнопения! Помню, как я однажды простыл, и у меня началась такая страшная головная боль, что голова раскалывалась. Ну что же, я начал петь одно очень красивое песнопение, и головная боль ушла. Действительно, псалмопение вместе с Иисусовой молитвой очень помогает в подобных случаях. Оно делает душу нежной, услаждает её, потому что постоянные скорби и боли угнетают душу, и она охладевает. И вчера ночью я тоже не мог уснуть от боли. Я даже подумал о том, что если умру до рассвета, то потом для меня наступит один длинный день. Ведь в жизни иной не бывает ни закатов, ни рассветов... Но потом я принял... болеутоляющую 'таблетку' — спел тропарь '
— Геронда, говорят, что ночью боли усиливаются.
— Да, ночью человеку становится хуже. Но, кроме того, днём общаясь с людьми, разговаривая, больные забывают о своей боли. Ночью они остаются наедине с собой, их ум уходит в боль, и им кажется, что она усиливается. От болей во время болезни никуда не денешься, но задача в том, чтобы повернуть ручку [духовной] настройки на другую частоту, чтобы об этих болях забывать. Ведь если ты относишься к боли неправильно, то тебе в два раза больнее. Если ты думаешь о боли, то боль усугубляется. А вот если ты включаешь в работу добрый помысл, к примеру, вспоминаешь о тех, кому ещё больнее, чем тебе, или если поёшь что-то церковное, то боль забывается.
— Геронда, боль обычно предупреждает о том, что в организме что-то неладно. В связи с этим, какое внимание надо уделять боли?
— Надо испытать, насколько хватает твоих сил, и быть внимательным в соответствии с этим. Особенно если речь идет о человеке пожилом. Здесь необходимо внимание, потому что если продолжать гнать старый автомобиль с той же скоростью, с которой он ездил, когда был новым, то он разлетится на кусочки: колёса полетят в одну сторону, карбюратор в другую... Когда у меня болела поясница, я не мог молиться по чёткам стоя. Увидев, что состояние немножко улучшилось, я попробовал встать: стоя помолился по чёткам и сделал земные поклоны. Поясница заболела снова. Я немного присел. Потом сказал себе: 'А ну-ка, попробуй ещё раз'. Повторилось то самое. Поясница опять заболела. Потом я уже воздерживался от стояния на ногах и поклонов, но мой помысл был спокойным.
— Геронда, если я знаю, что моя боль не оказывает на организм никаких других побочных последствий, то она меня не беспокоит. Однако она беспокоит, если я знаю, что через боль проявляется серьёзная болезнь.
— Смотри, к примеру, больная поясница может не иметь для организма серьёзных последствий, однако эта боль сковывает, 'парализует' человека, и он не может двинуться. А вот боли другого рода тело терпеть может.
— Геронда, боль ожесточает человека?
— Если человек не относится к боли духовно, то она может его ожесточить. Однако, относясь к ней духовно, он имеет мир и утешается божественным утешением. Потом болезнь становится праздником, торжеством. Человек радуется, потому что он будет причтён к исповедникам и мученикам. Святые мученики забывали боль, потому что их любовь ко Христу была сильнее, чем их боль и её нейтрализовала.
— А разве человек, который испытывает боль и не относится к ней духовно, не очищается?
— Человек мирской очищается, но монах — нет.
Соучастие в чужой боли
Когда человеку больно за ближнего, это некоторым образом приводит Бога в умиление. Бог радуется, потому то такой человек своей любовью показывает, что он находится с Богом в родстве, и это даёт ему божественное утешение. [Если бы этого божественного утешения было], то человек не мог бы выдержать боль за своего ближнего.
— Геронда, как можно почувствовать чужую боль?
— Если ты тоже испытываешь боль, то ты думаешь о боли другого человека, встаёшь на его место и большую боль испытываешь не за себя, а за него. То есть твоя собственная боль помогает тебе понять боль других. А когда ты принимаешь свою собственную боль с радостью, то ты утешаешь и тех, кому больно. Но, конечно, одно дело — это просто узнать, что кто-то заболел, а другое дело — заболеть самому. Тогда ты понимаешь больного. Раньше, слыша слово 'химиотерапия', я думал, что это 'химотерапия'[113], то есть я думал, что раковым больным в качестве лекарства дают соки, натуральную пищу. Откуда мне было знать, что такое 'химиотерапия'? Однако сейчас я понял, что это за мука.
— Геронда, а что переносится тяжелее — химиотерапия или облучение?
— Тяжелее? Одно другого не легче — и облучение и химиотерапия... И хуже всего то, что все эти процедуры отбивают аппетит. Тебе надо хорошо есть, но ты не можешь есть ничего. А врачи настаивают: 'Тебе надо есть хорошо'. Надо-то надо, ну а как тут будешь есть, если все эти химиотерапии и облучения отбивают аппетит и превращают тебя в труп! Когда я проходил облучение, то, несмотря на то что весь горел, совсем не мог пить воды. Даже вода вызывала во мне отвращение. Меня начинало от нее рвать[114].
— Геронда, если бы вы согласились на операцию чуть раньше...
— Что там 'раньше'! Я о том, чтобы мне выздороветь, не молюсь, потому что, болея раком, страдаю с теми, кто испытывает страдание. Я лучше понимаю тех, кому больно, и соучаствую в их боли. Но, кроме того, болезнь духовно полезна и мне самому. Я прошу только о том чтобы быть в состоянии ухаживать за собой самостоятельно и помогать другим. Однако пусть будет так, как хочет Бог.
Если у тебя есть болезнь и она тебя не занимает [то есть ты не обращаешь на неё внимания], то ты, если так можно выразиться, имеешь право просить Бога, чтобы Он улучшил состояние здоровья других людей. Но и тот человек, у которого ничего не болит, пусть хоть немного пострадает за тех, кто испытывает боль. Как говорили фарасиоты: 'Я понесу твою котомку', то есть я возьму на себя твою боль, твою муку, твоё горе.
— Геронда, а каким образом они брали это на себя?
— Любовью. Если человек с любовью говорит кому-то: 'Я возьму твою боль', то он её берёт. Однако если он её возьмёт, потом необходимо много терпения, много мужества, много сил, для того чтобы её понести. Некоторые люди приходят и говорят мне: 'Геронда, я хочу взять на себя твою боль'. Некоторые говорят это действительно от мужества, однако некоторые трусишки сами не знают, что лепечут. Сами они по первому пустяку бегут к врачу и очень быстро впадают в отчаяние. Не могут вытерпеть свою собственную малую боль, а ещё говорят, что возьмут на себя боль мою! Лучше бы уж они терпели свою собственную боль, с радостью принимали те скорби, которые Бог им попускает, и не просили, якобы от любви, взять на себя болезнь чужую. Ведь если Бог вдруг исполнит их прошение, но они сами к тому времени уже забудут, о чем они Его просили, и станут роптать, то, может быть, они даже обвинят Бога в том, что с ними произошло.
Уход за больными
Вчера вечером, идя в храм на бдение, я увидел в одном уголочке отца с малышом на инвалидной колясочке. Я подошел к ним, обнял малыша и поцеловал его. 'Ты знаешь о том, что ты Ангел?' — спросил я его. А его отцу я сказал: 'Для тебя великая честь ухаживать за Ангелом. Радуйтесь, потому что вы оба пойдете в Рай'. Их лица просияли от радости, потому что они почувствовали божественное утешение.
