– Головка – от секретного комплекса «Булава».
– Так точно!
– Молодец. Одобряю. Раненых перевязать. Загрузить в вертолёт. На всё даётся три с половиной минуты. Выполнять! Время пошло…
– Есть, выполнять!
– Сергей Сергеевич! – обратился Назаров. – Можно – вопрос?
– Можно, старлей. Задавай.
– Вы прилетели…. То есть, был приказ – о начале активных боевых действий?
– Не было никакого приказа, – тяжело вздохнув, признался Хрусталёв. – Это я немного хулиганю. По личной инициативе, так сказать. Погоны, скорее всего, сорвут к нехорошей маме. Да и хрен-то с ними…
– Майор! – напомнил о себе прапорщик Ванавара. – А с трупами-то что делать? В вертолёт, ясная Государственная Дума, не поместятся. Хоронить – времени нет…
– Пусть здесь лежат. Типа – дышат свежим горным воздухом…. Я не понял! Что ещё за гнилой штатский базар? До взлёта две минуты осталось. Работаем, мать вашу…
«Чёрна Акула» взлетела и, элегантно огибая островерхие скалы, устремилась на северо- запад, к станице Ново-Русская. Второй вертолёт послушно следовал рядом, находясь чуть правее и выше.
Майор Хрусталёв, вольготно развалясь в кресле второго пилота, тихонько напевал:
Глава первая
Протокол и вице-губернатор
– Значится так, уважаемый. Будем протокол составлять. Вчера вы, без видимых на то веских причин, избили четверых жителей нашей мирной деревни. Да и пацанам-дачникам – от вас, опять-таки – досталось по полной программе. В чём причина такого неадекватного и социально-неправильного поведения?
– Они – при моей жене – матом ругались, товарищ капитан.
– Да и не товарищ я, по временам нынешним. Да и не господин. Вы ко мне проще обращайтесь – «капитан полиции Борченко». Если, конечно, нетрудно…. Так, значится, матом ругались?
– Так точно, матом.
– И только за это вы – их?
– Только – за это. Причём, и не сильно совсем бил. Так, процентов на десять от имеющего потенциала.
– А сами-то, что? Матом – вовсе – не ругаетесь?
– Ругаюсь, конечно, когда нахожусь среди мужиков. А, так, и нет совсем. Когда же при моей жене матерятся, то, извините, ничего с собой поделать не могу, рука – сама по себе – заезжает в табло говорящему. Да и остальные руки-ноги – следом. Вот, как бы так оно. Виноват, конечно. Исправлюсь. Ясный месяц над мирным чеченским аулом…
– Да, дела-делишки…. А меня вы, майор, помните? Тогда – в Чечне, на берегу Реки? Взвод связистов старшего лейтенанта Назарова? Ефрейтор Борченко? Ну, я ещё смешное ранение получил – по пуле в каждую ляжку? Ну, да, ну, да, конечно. Понимаю.…Таких – под вашим началом – человек шестьсот-семьсот состояло. И все – на одно лицо. В том смысле, что бритые на лысо, со смешными торчащими ушами…. А я вас – всё это время – помню. Хорошо тогда вы нас учили. На совесть. Многие даже выжили потом. Не все, понятное дело. Бывает…. И жену вашу хорошо помню. В вашу комнату один раз заходил, когда дневалил, на «учебке» ещё. На стенке её фотка висела. Очень красивая женщина. Очень…. Да, при такой – нельзя материться, вовсе. Правильно вы вчера тех козлов жизни поучили. Однозначно-полезное и нужное дело…. Ладно, подписывайте протокол.
– Подписал. А, что дальше?
– В камеру пожалуйте, товарищ майор. Завтра с утра состоится суд. Там и с супругой увидитесь, поговорите. Впаяют, в баню по субботам не ходи, пятнадцать суток. Иначе, увы, не получится. Указание пришло из Москвы, мол, завернуть – на бытовом уровне – гайки.
– Это правильно, – одобрил Хрусталёв. – Бардак в стране полный и качественный. Давно уже пора навести элементарный порядок. Только, вот, снизу ли надо начинать? Может, стоит – сугубо для пользы дела – по Верхам пробежаться? Типа – там подчистить немного? Чтобы подать-показать грамотный пример всем другим уровням?
– Столице виднее, – грустно усмехнулся Борченко. – Как скажут, так и будет…. Майор, у меня маленькая просьба.
– Давай, ефрейтор, прости, капитан, излагай. Постараюсь выполнить. Не вопрос.
– В камере изолятора разные…э-э-э, люди находятся. Не все адекватные и положительные. М-м-м…
– Не стоит ходить кругами, – понимающе улыбнувшись, посоветовал Хрусталёв. – Говори толком, бывший сослуживец.
– Не надо никого убивать и калечить, – хмуро глядя в пол, попросил Борченко. – У меня с показателями, и без того, полная труба.
– Хорошо, не буду. Постараюсь обойтись малой кровью, без существенного членовредительства…. Кстати, ефрейтор. А, что слышно о младшем лейтенанте Назарове?
– Игорь Игоревич, нынче, большой и важный человек. В ФСБ трудится, в звании полковника. Возглавляет «Департамент по борьбе с экстремизмом». Говорят, что скоро станет генералом…
Хрусталёва увели. Капитан Борченко, тяжело вздохнув, включил телевизор. По Первому каналу выступал Президент России – Дмитрий Владимирович Зайцев. Грамотно так выступал – солидно, актуально и вдумчиво.
Президент вольготно восседал в высоком кожаном кресле, так сказать, во главе угла. А по обеим сторонам длинного стола, оснащённого нарядной палисандровой столешницей, располагалось порядка двух десятков женщин и мужчин. Важных таких. Упакованных, славных и краснощёких. Со счастливыми искорками в карих еврейских глазах.
Мужчины и женщины, понимающе переглядываясь между собой, что-то старательно записывали – «Паркерами» с золотыми перьями – в своих разномастных блокнотах.
Президент, коротко откашлявшись, объявил:
– Господа, вижу, что здесь собралась российская элита! Соль земли русской! Я надеюсь на вас! Тем более – в условиях глобального мирового финансового кризиса. Спасибо за аплодисменты. Достаточно…. Теперь о неприятном. Совершенно недопустимо, что даже в такой тяжёлой для страны ситуации находятся люди…. Да, что там, преступники! Хамы, позволяющие себе зарабатывать – «на освоении» государственного бюджета. Мне тут доложили, что российские чиновники получают откаты практически за всё. Даже за договора на ремонты школ и детских садиков. Не говоря уже об установках светофоров и проведении любого, мало-мальски значимого праздника…. Не, я такого не могу позволить, ёлы-палы! Эти
