нарушил ее.
Мориарти кивнул.
— Хорошо. — Он повернулся к Фанни, улыбнулся ей и взглянул на Пейджета. — Что бы ни случилось между нами, Пип, я полагаю, что Фанни вернется и будет работать на меня. Мне не хватает ее на кухне, мне недостает ее блюд, и, кроме того, сейчас в моем лондонском доме кухня перестраивается именно под нее.
Фанни встрепенулась, подняла голову, и в ее глазах вспыхнул знакомый Мориарти огонек дерзости и непокорности.
— Вы сделали для меня так много хорошего, сэр. Вы заступились за меня и посчитались с дворецким, который пытался воспользоваться моим бедственным положением.[51] Вы были добры к нам с Пипом, помогли со свадьбой.
— Я относился к вам обоим по-отечески, надеюсь, не забыли об этом? — Голос Мориарти был тверд и суров.
— Но если вы сделаете что-то плохое моему любимому, Пипу Пейджету, я никогда больше не переступлю порог вашего дома, — решительно заявила она, глядя ему в глаза. — Убьете Пипа — убивайте и меня тоже.
Мориарти кивнул Пейджету:
— Готов загладить свою вину?
— Конечно, сэр. Готов на все. Я раскаиваюсь и сожалею.
— В таком случае я вижу только один выход. — Мориарти в упор посмотрел на Пейджета. — В моей гвардии завелся предатель. Я знаю, как вывести его на чистую воду, как поймать двурушника, но предпочитаю сделать это без лишнего шума, без привлечения посторонних.
Взгляд Профессора, казалось, проникал в самый мозг, вызывая желание свернуться, съежиться, сделаться невидимым. Он перевел дыхание и продолжил уже другим, строгим и даже торжественным тоном:
— Филипп Пейджет, я хочу, чтобы ты вернулся и занял свое место, свое прежнее место, в моей гвардии. Я хочу, чтобы ты выявил изменника в моем окружении. Найдешь его и я прощу тебе все твои прегрешения и возвышу тебя над всеми. Если не справишься, я уничтожу, сотру с лица Земли и тебя, и твою жену.
Пейджет и Фанни переглянулись. Оба знали, что выбирать не приходится. Если они хотят жить, Пейджет должен согласиться, принять предложение Мориарти.
— Я сделаю все, что смогу, Профессор. Приложу все силы, — негромко сказал Пип и совершенно неожиданно для себя, даже не думая, что делает, взял правую руку Мориарти, поднес к губам и поцеловал печатку на пальце в знак того, что признает его своим хозяином, коему обязан подчиняться и коего должен защищать — что бы ни случилось.
Следуя примеру супруга, Фанни присела с поклоном и тоже поцеловала печатку, зная в глубине души, что это их последний шанс, что Мориарти проявляет нехарактерное для него милосердие, и что при малейшей оплошности с их стороны он запросто раздавит, уничтожит или лишит будущего. Она часто слышала, что говорил об этом Пип: «Он убьет нас, а потом сотворит свою худшую месть. Сожжет наши тела, так что нам уже не воскреснуть».
Сторонники католической церкви верят, что сожжение физического тела лишает человека — за исключением чудесным образом спасенных мучеников — шанса на воскрешение из мертвых и соединение с Господом Нашим Иисусом Христом в Судный день. Уничтожение плоти и отлучение от святой церкви считались самыми ужасными наказаниями, которые только могут быть определены для католика. Мориарти всегда заботился о том, чтобы большинство его сторонников были приверженцами римской церкви, или по крайней мере разделяли ее верования.
Принадлежа к числу оных, Пип Пейджет придал лицу подобающее случаю выражение искренней готовности подтвердить слова делом, тогда как в душе его все чувства вытеснил страх — он лучше многих знал, на что способен Мориарти. Прозвучавшие здесь обещания никак не соответствовали характеру Профессора, и поверить в предложенную им оливковую ветвь Пип не мог при всем желании.
«Профессор полагает, что я смогу выловить предателя, — рассуждал он. — Как только я это сделаю, он избавится от меня и глазом не моргнет. Прихлопнет, как муху. Для него я всего лишь средство достижения цели — не больше и не меньше. Я выказал слабость, а значит, и Мориарти никогда не станет доверять полностью — ни мне, ни Фанни. Весь трюк в том, чтобы вырваться из круга его влияния раньше, чем упадет топор».
Одарив супругов крепким объятием, Мориарти сказал, что работы предстоит много.
— Вам нужно быть вот по этому адресу. — Он протянул Пипу визитную карточку, на которой имелся адрес, но отсутствовало имя. — Войдете через заднюю дверь. Вас будут ждать завтра, к восьми утра…
— Завтра? — воскликнула Фанни. — Так скоро? Завтра?
— Выбирать вам. — Мориарти даже не взглянул на нее. — В восемь я собираю всю свою гвардию и хочу, чтобы вы были там. Подойдете к задней двери, вас впустит Терремант. Фанни, начнешь работать в кухне. Деньги я оставлю. Меня там знают как мистера П. и только. Думаю, вы придете. Спокойной ночи.
После него в доме осталась какая-то пустота. В какой-то момент Пипу показалось, что он уловил запах французского одеколона, ощутил обжигающий вкус коньяка и какое-то мимолетное, призрачное прикосновение, словно между пальцев пробежал белый шелковый шарф. В ушах эхом звучал голос: «Думаю, вы придете».
Беспечного Джека сопровождал Дэррил Вуд. Воспользовавшись услугами знакомого кэбмена, они объехали все его лучшие места: пивные, бары, таверны, ночные клубы. События последних дней слегка встревожили его: люди, мужчины и женщины, начали возвращаться в лагерь Мориарти. Пока еще это был ручеек, но ведь и струйка может превратиться в реку.
Джек долго обдумывал сложившую ситуацию. Некоторое время назад он обратился к лидерам криминальных группировок европейских стран с предложением встретиться в Лондоне и заключить альянс, подобный тому, что существовал при Мориарти. Никто не отозвался. Его как будто не заметили.
Ясно было только одно: необходимо сокрушить Мориарти и тем самым освободить от его железной хватки значительную часть криминального подполья.
Во времена не столь далекие Дэррил Вуд был знаменитым карточным мошенником, шулером высочайшего класса, предводителем известнейшей шайки, орудовавшей в пользовавшихся дурной репутацией игорных домах в районе Бонд-стрит. Сейчас он сидел, подремывая, у потрескивавшего весело камина в гостиной комнате дома Джека Айделла на Бедфорд-сквер.
Джек разбудил его, тряхнув за плечо.
— Я принял решение. — Глаза Джека полыхнули красным отблеском огня. — Важнейшее решение.
— Насчет чего, сэр Джек? — Вуд всегда обращался к хозяину со всей возможной учтивостью. Джек легко обижался, когда кто-то забывал о его положении в обществе.
— Насчет Джеймса Мориарти. Так называемого Профессора. Я принял решение.
— Да?
Услышав план Беспечного Джека, Дэррил Вуд побледнел и сделался серьезным, как могильный холм.
— Я этого делать не стану, — сказал он после паузы.
— До лета я не тороплю. — Джек криво ухмыльнулся. — Дам ему шанс уладить все миром.
— Я не стану этого делать. — Вуд покачал головой. — Даже ради вас, сэр Джек.
— Нет, друг мой, на тебя я и не рассчитываю. Есть другой. Обращусь к Майке Роуледжу.
