Юрий Андропов. Последняя надежда режима.

— Во внутренней политике вы делаете то, что вам заблаго­рассудится, не обращая внимания на то, нравится нам это или нет. Нас это не устраивает. Чехословакия находится в пределах тех тер­риторий, которые в годы Второй мировой войны освободил советский солдат. Границы этих территорий — это наши границы. Мы имеем право направить в вашу страну войска, чтобы чувствовать себя в безопас­ности в наших общих границах. Тут дело принципа. И так будет все­гда...

Брежнев и его политбюро были реалистичнее Дубчека и его со­ратников, веривших в социализм с человеческим лицом. В Москве ясно понимали, что любая реформация социализма ведет к его крушению. И были правы. На венгерском опыте Москва уже знала, что отмена цен­зуры, свободные выборы, отказ от всевластия партии ведет к разру­шению реального социализма. А следующим шагом станет выход из Вар­ шавского договора. Москву не интересовала судьба социализма. Со­ветские лидеры хотели сохранить контроль над Восточной Европой.

В марте 1969 года чехословацкие хоккеисты на чемпионате в Стокгольме обыграли советскую команду. Победа стала поводом для антисоветских демонстраций. В Прагу отправили министра обороны Гречко, ему в помощь дали заместителя министра иностранных дел Се­менова.

В резком заявлении ЦК КПСС и Совета министров говорилось, что в случае повторения беспорядков будут приняты меры. Гречко на переговорах с чехословацким руководством говорил еще жестче, предупредил, что разрешит своим солдатам открыть огонь при столк­новении с «хулиганами».

— В стране действуют центры контрреволюции, — сказал Семе­нов.

— Они нам неизвестны, — парировал Дубчек.

Я не могу поверить, что вы знаете об этом меньше, чем известно нам, — отрезал Семенов.

Беседы с членами исполкома ЦК КПЧ, секретарями ЦК и другими показывали, что центр сопротивления находится именно и кабинете Дубчека, — записал в дневнике заместитель министра Семенов. — Было ясно, что никакие частные отставки или поправки не могут внести ничего существенного, что надо менять Дубчека».

Александра Дубчека сменили на Густава Гусака.

Гусак, который в документах советской госбезопасности в начале пятидесятых фигурировал как откровенный враг, был напуган на всю жизнь.

С ним у советского руководства проблем не возникало. Густав Гусак провел массовую чистку - прежде всего среди интеллигенции и студентов. В определенном смысле страна стала стерильной, всякая живая мысль была уничтожена. Из компартии исключили полмиллиона человек. С семьями это составляло полтора миллиона человек, десять процентов населения. Их всех на двадцать лет вычеркнули из жизни. Исключенные из партии — все это были искренние сторонники социа­лизма, те, кто действительно верил в социализм.

Чехословацкие реформы, пражскую весну, испугавшись, решили за­давить вводом наших войск, — писал крупный партийный работник про­фессор Вадим Александрович Печенев, — а задавили последнюю серьез­ную попытку реформировать социалистическую систему у нас, в Совет­ском Союзе. В принципе реформы на «китайский манер» были возможны, но до августа 1968 года, а после — вряд ли».

Что касается нашего героя, то Андропов убедился в том, что совместные усилия силовых ведомств позволяют подавить любые анти­советские выступления. Но его задача как председателя КГБ — давить любые диссидентские движения в зародыше.

ОРУЖИЕ - ТЕРРОРИСТАМ, ДЕНЬГИ – ДЕПУТАТАМ

В штаб-квартире первого главного управления КГБ в Ясеневе Андропову оборудовали собственный кабинет. И в те в годы он пару дней в неделю проводил в первом главке, вникая в разведывательные дела. Юрий Владимирович собирал у себя и начальников отделов, и их заместителей — получить информацию из первых рук и заодно присмот­реться к людям: все это будущие резиденты в важнейших странах. Он вовлекал в разговор всех приглашенных на совещание, не любил, если кто-то отмалчивался. Юрий Владимирович стал, возможно, первым ру­ководителем госбезопасности, который реально интересовался раз­ведывательной работой, вникал в нее, старался разобраться и повы­сить ее эффективность,

Андропов даже состоял на учете в партийной организации управления нелегальной разведки. Это направление он особо выделял, верил в возможности нелегалов. Он видел, что его подчиненные, ра­ ботающие под легальным прикрытием, связаны по рукам и ногам. За ними следят контрразведка и полиция. Они даже посольство покинуть незамеченными не могут. Каждую встречу с агентом приходится прово­дить как военную операцию, вовлекая в нее чуть не все наличные силы резидентуры. Поэтому председатель КГБ требовал сконцентриро­ваться на работе с нелегальной агентурой. Это отнюдь не радовало его подчиненных. Разведчика с дипломатическим паспортом просто вы­шлют. Нелегала упрячут за решетку на долгие годы.

«Андропов, — пишет тогдашний начальник информационного управления разведки генерал Николай Сергеевич Леонов, — очень ува­жительно относился к информационно-аналитической работе, с большой заинтересованностью и неподдельным вниманием выслушивал личные доклады начальника разведки, руководителей управления анализа и прогноза, мог изменить или даже полностью отказаться от своих вз­ глядов на тот или иной вопрос под воздействием информации и анали­тических выкладок.

Человек с ученой степенью не вызывал у него аллергии, как это было в прежние времена в Комитете госбезопасности. Кстати, до прихода Андропова в разведке отношение к ученым было также более чем прохладное».

Сам Николай Леонов был назначен начальником и формационного управления разведки в сорок четыре года, уже, будучи доктором ис­торических наук.

Андропов говорил аналитикам разведки:

— Никогда не пишите неправду! Я не заставляю подделываться под заранее данные оценки.

Но почему же страна совершала такие ошибки, как ввод войск в Афганистан или установка ракет средней дальности в Европе?

В 1975 юду, — писал генерал Леонов, — в информационно- анали­тическом управлении разведки был подготовлен и представлен на доклад Андропову документ о перспективах нашей политики в «третьем мире».

Стержневая мысль документа заключалась в том, что СССР не мо­жет позволить себе роскошь разбрасывать средства и усилия по без­мерному пространству трех материков: Азии, Африки и Латинской Аме­рики.

На Ближнем Востоке наша широкозахватная политика ведет к огромным затратам технических и денежных ресурсов, не давая и не суля в будущем ни политических, ни стратегических преимуществ. Мы напоминали о том, что ни Египет, ни Сирия, ни Ирак не собираются ни платить свои долги, ни выстраиваться в кильватерную колонну вслед нами в мировом сообществе, ни представлять нам военно- стра­тегические возможности. Вся многолетняя игра вряд ли стоит свеч».

Разведка предлагала выбрать одну важную для советских ин­тересов страну и ей помогать. Предложили Южный Йемен, потому что там можно было устроить военно-морские базы. Но выбор был неудач­ным. Руководители Южного Йемена убивали друг друга, а соединившись с Северным Йеменом, забыли о Советском Союзе. Может быть,по этой причине Андропов к разведке не прислушался.

Зато он умело использовал ее для других дел. По средам чле­нам политбюро рассылалась повестка завтрашнего заседания политбю­ро. Из секретариата Андропова бумаги пересылали в аналитическое управление разведки — подготовить материалы, чтобы Юрий Владимиро­вич по любому вопросу мог высказать компетентное мнение. Другие члены политбюро не располагали такими возможностями.

Разведка занималась отнюдь не только сбором важной для го­сударства информации.

В 1969 году в Иерусалиме загорелась мусульманская мечеть Аль-Акса. В мусульманском мире вину возложили на Израиль, совет­ская пропаганда рада была помочь в обличении «преступлений сио­нистского режима».