глянцевитыми листьями, наполняя воздух смешанными запахами маттиолы и душистой фиалки[21] из знаменитых садов герцогини. Позади него свет горящих свечей сиял за высокими окнами бального зала, а луна наверху неясным маяком виднелась за серебряной пеленой облаков.
Леди Августы нигде не было видно.
Держась за каменные перила, Ноа подошёл к маленькой лестнице, которая вела в сады позади дома. Греческие и римские статуи возникали из темноты, когда он проходил мимо, тихо шагая по уединенной дорожке. Было темно, но света луны хватало достаточно, чтобы видеть, куда идёшь. Но пока он ещё не встретил леди Августу.
Затем ему показалось, что где-то впереди послышались звуки шагов по садовой тропинке, слишком лёгкие для ботинок. Может быть, женские туфли?
Следуя на звук этих шагов, Ноа подумал, что не знает, что скажет, когда найдёт её. Он даже не знал, почему чувствовал эту потребность увидеть её, посмотреть ей в лицо, всего лишь разок заглянуть в вероломные глаза и дать понять, что ей не удалось остаться полностью безнаказанной. Вышла ли она на улицу, чтобы встретиться с любовником? Ведь какая тогда иная причина могла бы побудить леди тайком выскользнуть из бального зала в одиночестве? Был ли это мужчина, с которым она изменяла Тони? Или следующий выбранный ею глупец?
Ноа приблизился, обогнув цветочный бордюр из красоднева[22], и заметил леди Августу, а вместе с ней и джентльмена неподалёку. Они остановились в конце узкой тропинки, уединившись под свисающими ветками вяза. Лунный свет проливался сквозь расходящиеся облака на её тёмные волосы, тускло мерцая в них подобно бледно-голубым льдинкам. Она стояла на некотором расстоянии позади мужчины, глядя на его спину, в то время как он, в свою очередь, похоже, увлёкся изучением звёзд, казалось, повисших в небе прямо над высокой садовой оградой.
Ноа помедлил, чувствуя себя немного глупо, но всё же был не способен развернуться и уйти, хотя и понимал, что должен. Что бы он ни увидел, это только разозлило бы его ещё больше, а смерть Тони стала бы казаться ещё более бессмысленной. Но тут он вдруг невольно обнаружил себя кругами пробирающимся туда, где витиевато подстриженные кустарники герцогини надёжно скроют его среди теней.
На сей раз леди Августа сделала хороший выбор, подняв планку с титула Тони — простого виконта — до графа: очень знатного, очень богатого Тобиаса Милфорда, графа Белгрейса. И хотя по возрасту он годился ей в отцы, граф никогда не был женат, а потому и детей, которые могли бы встать у неё на пути, у него не было. Среднего телосложения, с волосами, припорошенными сединой, Тобиас Милфорд в своей одежде имел благополучный вид. Но этот глубоко уважаемый тори никогда не обладал здоровьем, которое можно было бы назвать крепким, его беспокоило затруднённое дыхание, что заставляло графа до некоторой степени избегать общества. Даже сейчас, стоя, пусть и неподалёку, Ноа мог слышать слабое, с присвистом, дыхание Белгрейса, словно после тяжёлого бега.
— Милорд? — Ноа услышал, как леди Августа негромко окликнула графа. Её мягкий голос прозвучал вовсе не неприятно. Ноа бесшумно скользнул, придвинувшись чуть ближе.
Белгрейс отвлёкся от изучения звёзд.
— Это вы, леди Августа.
Значит, они уже знакомы.
— Милорд, — она подошла ближе к графу, уменьшая расстояние между ними. — Я надеялась на минуту уединения с вами. Я хотела бы попросить вас уделить мне время, чтобы я могла рассказать нечто чрезвычайно важное.
— Это Сайрус? С ним что-то случилось?
— Нет, милорд, ничего в этом роде. С моим отцом всё в порядке. Я даже получила от него письмо не далее как на прошлой неделе.
О, эта леди и в самом деле смела, если пытается обольстить коллегу собственного отца.
Их разговор прервался, когда на тропинке появилась ещё одна пара. Ноа узнал леди — это была графиня, до смерти его матери водившая с нею знакомство. Он не знал мужчину, который сопровождал её и интимно шептал что-то на ухо даме — однако, он не был её мужем. Эти двое, направившись в противоположную сторону, остановились неподалёку и, освещаемые лунным светом, тихо перешёптывались, забыв обо всех и обо всём, кроме друг друга.
Даже на том расстоянии, что отделяло его от Августы, Ноа показалось, что леди не могла позволить себе рисковать и допустить возможность посторонним услышать то, что она собиралась сказать, поэтому она ещё на один шаг придвинулась к графу.
Ноа обогнул цветущую живую изгородь, приблизившись как раз в тот момент, когда она произнесла:
— Я бы хотела поговорить с вами на личную тему, имеющую отношение… — она встревоженно огляделась по сторонам, — ко мне.
Графиня и её спутник сделали круг и вернулись на тропинку. Леди Августа шагнула ещё ближе к лорду Белгрейсу, так, что подол её юбки задевал его брюки. Белгрейс выглядел слегка смущённым из-за того, что она настолько приблизилась к нему, и, вероятно, отошёл бы на более приемлемое расстояние, если бы не оказался фактически прижатым к стене сада.
Голос леди Августы сейчас звучал интимно тихо, вкрадчиво, соблазнительно. Такой голос заставляет мужчину немедленно задуматься о постели и слабом освещении.
— То, что я хочу сказать вам, милорд, это… личного характера. Это то, чем я никогда и ни с кем не делилась до этого. — Ноа медленно подобрался поближе. — Видите ли, я вот уже в течение некоторого времени имею склонность к…
Звук смеха, самозабвенного и не столь отдалённого, раздался со стороны страстной парочки, которая стояла сейчас в тени. Белгрейс быстро посмотрел на террасу и расположенный за нею бальный зал.
— Видимо, мы должны обсудить это в более подходящем месте, леди Августа, и в другое время, когда люди не смогут на нас случайно наткнуться в любой момент.
Он обошёл её и торопливо направился к лестнице, ведущей на террасу, и гравий, которым была посыпана дорожка, захрустел под его торопливыми шагами.
Леди Августа пошла следом за ним.
— Милорд…
Белгрейс остановился и вытянул руку в предостерегающем жесте:
— Не здесь, миледи. Вы подвергаете свою репутацию большому риску.
Она нахмурилась:
— Вам не стоит беспокоиться о моей репутации, милорд.
Белгрейс не позволил себя поколебать:
— Я бы не оказал услугу вашему отцу, если бы поступил иначе. В другой день, миледи.
— Но милорд…
От её упорства он, казалось, испытывал только ещё бульшую неловкость.
— Мне действительно пора идти. Уже поздно, а ранним утром мне предстоит верховая прогулка в парке. Сожалею, миледи.
И с этими последними словами Белгрейс, развернувшись, покинул сад.
Леди Августа внезапно остановилась, не решаясь преследовать его в бальном зале, поняв наконец всю неуместность своего поведения. Ведь она — леди, которая безусловно предпочитает скрывать от общества нарушение его обычаев и своё неподобающее поведение. Сейчас она одиноко стояла, купаясь в лунном свете, хмурясь из-за своей неудачи, а затем повернулась и принялась рассматривать созвездия сквозь рваные облака над головой.
Благодаря тому, что сам он находился в тени, Ноа мог прекрасно рассмотреть Августу. Однако то, что он увидел, было не совсем тем, что он ожидал увидеть. Когда Тони впервые описал эту женщину как ангела, в его воображении возникла безупречно красивая, элегантная, высокая, умеющая себя держать в обществе леди, с золотистыми волосами, сияющим нимбом венчающими её изящную головку.
Вместо этого леди Августа ростом приходилась ему, возможно, на дюйм или два выше плеча, а её фигура, хотя и изящная, больше говорила о беспокойстве, чем о грациозности. Её нельзя было назвать классической красавицей, это правда, но в ней присутствовало нечто необычное, что чувствовалось даже в
