предгорьям, тут и там вздымались холмы, из земли дыбились отвесные скалы, попадались каменистые осыпи. Здесь обитали и наиболее примечательные представители животного мира прерий — американские бизоны. Поголовье этих величественных существ, да и сам ареал их обитания уже тогда начали стремительно сокращаться: их хищнически уничтожали — не только белые, но и индейцы, для которых бизоны были основным пропитанием. «Степные торговцы» немедленно устроили охоту на животных. Хотя в «Охотниках за скальпами» она представлена весьма драматически, в реальности охота на великанов прерий для людей, вооруженных дальнобойным огнестрельным оружием, не таила особых опасностей. Вообще, герои романов Майн Рида убивают бизонов десятками, и в этом нет никакого преувеличения — так и было в действительности: бизонов убивали не потому, что нечего было есть, а потому, что это было легко и престижно — убить такого великана! Тем более ничем не рискуя.
В романах писателя охоте вообще уделено очень много места. У него есть даже «специальные» — «охотничьи» романы («Охотники на медведей», «Охотник на тигров», «Юные охотники», «Охота на левиафана» и т. п.). Есть романы, напрямую с охотой не связанные, но почти во всех охота занимает особое место. Не только потому, что писатель сам любил охотиться, но и потому, что в восприятии людей той эпохи охота считалась делом, достойным настоящего мужчины. Именно тогда — в первой половине XIX века — начали устраивать сафари. Они быстро вошли в моду, и богатые джентльмены организовывали специальные охотничьи экспедиции в экзотические страны с целью добыть необычных животных. Так что история с сыновьями российского барона Гродонова и их егерем, унтер-офицером с милой любому русскому сердцу фамилией Пушкин (роман «Охотники на медведей»), колесящими по миру и поставившими перед собой цель добыть шкуры всех разновидностей медведей, обитающих на Земле, была, конечно, преувеличением, но преувеличением в рамках достоверности.
Майн Рид любил охотиться с детского возраста. Под опекой Хью Маллоя он стрелял водоплавающую дичь, зайцев и лис в окрестностях Баллирони в Северной Ирландии, а перебравшись в Америку, охотился на оленей и антилоп в Луизиане, ловил черепах и бобров и даже добывал аллигаторов в дельте реки Миссисипи. Но экспедиция по «Тропе Санта-Фе» знаменовала совершенно новый этап в его охотничьей карьере: никогда до той поры он не охотился с таким размахом, никогда прежде в прорезь его прицела не попадало такое множество самых разнообразных животных.
Откроем страницы романов, в которых нашли отражения впечатления от экспедиции в Новую Мексику. Мы увидим, что участники торгового каравана не только много охотились на разнообразных животных (от бизонов и антилоп до диких индюков и дикобразов), но что охота была, по сути, единственным развлечением «степных торговцев» и занимала значительное место в их каждодневном существовании на просторах Великих Равнин. И это занятие, как нетрудно заметить, очень нравилось Майн Риду: он не только со знанием дела, но и с видимым удовольствием описывает охоту на самых разных диких животных и птиц. Но современного читателя в романах писателя поразят, скорее, не приемы и сцены охоты на различных представителей фауны североамериканских прерий, а количество убиваемых охотниками животных. Хотя охота для «степных торговцев» была единственным способом пополнения съестных припасов в долгом пути, их охотничьи трофеи многократно превышали их потребности. В безумном количестве добываемой дичи нет преувеличения — настолько изобильна тогда была девственная природа Америки, животные многочисленны и не пуганы, а в охоте главным был не промысел, а спортивный азарт. Кладовые и ресурсы природы казались безграничными, а прагматичный романтизм эпохи не допускал ни малейших сомнений в естественном праве человека убивать столько животных, сколько ему заблагорассудится. Человек середины XIX века энергично открывал, покорял и обустраивал мир, он был его самоуверенным властелином, был глубоко убежден в собственной непогрешимости и в естественном праве пользоваться его дарами так, как ему представляется верным. Очевидно, что Майн Рид являлся одним из многих проводников этой нехитрой философии: он был просвещенным человеком, но мы не услышим и капли сомнения, а тем более — сожаления по поводу жизней животных, загубленных просто ради забавы.
Впрочем, в отличие от своих товарищей, он не только развлекался, но и с жадностью познавал этот новый, только что открывшийся ему мир. В романах, в том числе в тех, где ощутимы реминисценции путешествия будущего писателя по «Тропе Санта-Фе», мы не увидим самолюбования на фоне охотничьих трофеев. Куда больше, чем собственные охотничьи подвиги, его занимают описания внешнего вида животных, их повадки и особенности жизни. Характерно и то, что интерес Рида сосредоточен не только на фауне, но и на флоре Великих Равнин. Он с увлечением рассказывает о растениях, которые здесь произрастают. Причем его интересуют не только гиганты — деревья, но и карлики: различные виды кустарников, злаки и травы. Многие из них уникальны и растут только здесь. Об этом тоже пишет романист. Интерес к жизни растений, как мы помним, зародился у Рида еще в школьные годы, когда он с энтузиазмом изучал ботанику в Кейтсбридже под руководством преподобного Макки. Он сохранился и у 22-летнего путешественника, который с увлечением исследовал мир растений, зарисовывал их, собирал гербарий и расспрашивал о своих находках у ветеранов степных караванов. Очевидно, что у молодого Рида были задатки настоящего ученого. Кто знает, как текла бы его жизнь, если бы он не покинул Британию и не стал писателем. Сложись личные обстоятельства более благополучно, вполне возможно, что английская наука в лице Рида приобрела бы со временем даровитого зоолога и ботаника — неутомимого исследователя животного и растительного мира. Но его судьба распорядилась по-другому, и тогда — летом 1840 года — он с караваном «степных купцов» шел на запад вверх по течению реки Арканзас.
Примерно через семь недель после того, как караван покинул Сент-Луис, торговцы достигли юго- западной границы современного штата Канзас. Здесь «Тропа Санта-Фе» раздваивалась: часть караванов продолжала движение на запад вдоль реки Арканзас, часть поворачивала на юг и, пересекая плато Симаррон (или так называемую Симарронскую пустыню), выходила к горному хребту Сангре-де-Кристо, обогнув который, оказывалась в Санта-Фе. Первый маршрут был длиннее и сложнее: он проходил по отрогам Скалистых гор, тяжелогруженые фургоны с большим трудом преодолевали горные тропы. Второй путь был короче первого на 160 километров. Он проходил по ровному, как стол, каменистому плато, — фургоны по нему передвигались и легче, и быстрее. Но даже при очевидной трудности первый был значительно безопаснее: те, кто двигались через горы, во-первых, могли почти не опасаться нападения индейцев, а во-вторых, не страдали от недостатка воды. При движении через пустыню риск нападения команчей многократно возрастал, неизбежно возникали проблемы с питьевой водой и кормами для животных: на всем более чем трехсоткилометровом пути через пустынное нагорье единственным источником воды была река Симаррон, рассекавшая его примерно надвое. Симарронский маршрут сокращал путь на целых десять дней, поэтому больше половины торговых «поездов» сознательно шли на риск, но избирали именно его. Через пустыню двинулся и караван, принадлежавший фирме «Бент, Сент-Врэн и К°», а вместе с ним и Томас Майн Рид.
Едва ли есть смысл подробно останавливаться на особенностях перехода через пустыню. Писатель неоднократно рассказывал о них в своих «американских» романах. Отметим только, что, пожалуй, наиболее подробно Рид описывает западноамериканскую пустыню и повествует об испытаниях, связанных с передвижением по ее просторам, в «Жилище в пустыне» — одном из ранних своих романов (1852). Как бы там ни было, караван благополучно — без потерь и столкновений с команчами — преодолел Симарронскую пустыню, а затем вышел к верховьям знаменитой своим каньоном реки Рио-Гранде. В романах Майн Рида упоминания о ней и ее описания встречаются довольно часто. Но носит она другое название — Рио-Браво- дель-Норте — «Северная Река». Этому не следует удивляться: среди жителей Новой Мексики в обиходе было именно это название — так они называли верхнее течение реки Рио-Гранде.
Торговый «поезд» Рида прибыл в Санта-Фе в последних числах июля. Там было распродано основное количество грузов. Часть каравана двинулась дальше на юг, в другой мексиканский город — Чиауауа — центр одноименной провинции. Такова была обычная практика. «Бент, Сент-Врэн и К°» реализовывали свои товары не только в Санта-Фе, но и в расположенном по соседству Таосе (там в основном велась торговля с индейцами), а также южнее, в городах северной Мексики — Эль-Пасо и Чиауауа. Рид мог отправиться с ними — в новое, семисот с лишним километровое путешествие по Мексике, — но предпочел остаться в Санта-Фе с тем, чтобы затем вернуться обратно.
В романах Рида нет подробных описаний Санта-Фе. Но есть, например, описание другого — явно вымышленного — новомексиканского города Сан-Идельфонсо. Как полагают некоторые исследователи, именно Санта-Фе стал прототипом Сан-Идельфонсо в романе писателя «Белый вождь. Легенда из жизни
