говорили: «У них пирожок в духовке», а ребенка с задержкой в развитии называли «недопеченным».)
В Дареме помимо пирога для роженицы покупали так называемый «стонущий сыр» (Groaning Cheese), который можно было применять и в других целях. Например, девицы отрезали кусочек сыра и клали его под подушку, чтобы увидеть суженого во сне. В Оксфордшире повитухи прокалывали в середине сыра отверстие, надеясь таким образом облегчить роды. Но не пропадать же после этого остальной головке? Вплоть до крестин от серединки отрезали куски. Рано или поздно от головки сыра оставалась только выскобленная корка, и через нее в день крестин просовывали младенца.
Столь хитроумные способы помогали не всегда, и смертность рожениц оставалась высокой. В свою очередь, это нашло отражение в фольклоре. Высокой смертностью женщин при родах, вероятно, навеяна баллада «Красавица Мэри Уоллингтон» («Fair Магу of Wallington», номер 91). Когда из семи сестер пять скончались, не разродившись, две оставшиеся решили и вовсе не выходить замуж. Зачем идти на верную смерть? Но к одной из них, Мэри, уже посватался рыцарь из Уоллингтона. Судьба девушки решена. Она не смеет перечить матери, которая так и гонит несчастную под венец. Предчувствуя разрешение от бремени, а значит, и скорую кончину, Мэри отсылает к матери гонца, чтобы повидаться с ней в последний раз. Оставшейся сестре она передает свой наказ: никогда не выходить замуж, если та не хочет точно так же окончить свои дни. Мэри делают кесарево сечение, после чего она умирает. Узнав о ее смерти, младшая сестра категорически заявляет, что не родился еще тот мужчина, который возьмет ее в жены. Но мать прерывает ее речь. Она все равно заставит дочь выйти замуж, даже если после свадьбы той предстоит прожить меньше года.
К счастью, не все роды оканчивались чьей-то смертью. Но как только в сельском коттедже раздавался первый крик младенца, начинались новые хлопоты. В некоторых графствах до церковного крещения проводились дополнительные обряды, которые либо имитировали ритуал, либо должны были послужить охраной для младенца, прежде чем того окунут в купель. Так, в Камбрии голову ребенка ополаскивали ромом, а мать угощали местным деликатесом — ромовым маслом. В Шотландии новорожденного купали в соленой воде и давали ему отведать соли, считавшейся хорошим средством от сглаза. Младенцам из Уорикшира натирали рты смесью из масла, сахара и меда, чтобы их речь тоже стала медоточивой. Потом эти дети с успехом могли стать адвокатами, проповедниками или журналистами. А в Корнуолле малышей предпочитали не мыть хотя бы некоторое время, чтобы вместе с грязью они символически накапливали благополучие.
Приняв ребенка, повитуха торопилась улучшить его судьбу. Держа новорожденного на руках, нужно было подняться по лестнице. За неимением лестницы допускалось встать на какое-нибудь возвышение, хотя бы на стул. Это делалось для того, чтобы в жизни дитя двигалось только вверх. А вот спускаться с ним вниз нельзя было ни в коем случае, иначе карьеры ему никогда не сделать. Еще один важный запрет касался взвешивания ребенка. На столь привычный для нас вопрос о весе новорожденного суеверные саффолкцы покрутили бы пальцем у виска. Сразу же после родов младенца ни в коем случае не взвешивали, иначе он рано умрет.
Первым поцеловать малыша должен был человек с хорошим характером, ведь именно этот поцелуй повлияет на нрав крохи. Прежде чем лезть к чаду с поцелуями, вежливые люди спрашивали разрешения у матери. Наверняка случались и неловкие сцены, когда суеверная роженица изо всех сил старалась не допустить, чтобы первой ребенка чмокнула какая-нибудь тетушка Пруденс, которую тихо ненавидит вся родня. В некоторых йоркширских семьях было принято давать новорожденного на руки девственнице, прежде чем к нему успела прикоснуться мать. Мальчику соприкосновение с девственницей внушало благородные помыслы, девочке — служило хорошим примером и воспитывало в ней скромность.
Хотя в центре внимания оказывались мать и малютка, в некоторых графствах не забывали и про папаш. После рождения первенца в Корнуолле сжигали шляпу гордого отца: то ли для обеспечения ребенку долгой жизни, то ли в знак того, что беспечные деньки для новоявленного родителя уже закончились.
По тому, в какой именно день и час родился ребенок, предсказывали его судьбу:
Майские дети считались болезненными и неудачливыми. Следует вспомнить, что, согласно легендам, именно в мае родился предатель Мордред, родной сын и убийца короля Артура.
Людей, родившихся во время восхода, валлийцы считали умными, а тех, кому не посчастливилось родиться на закате, — лентяями. Ребенок, родившийся ровно в полночь, особенно в Сочельник, будет обладать даром ясновидения. Подобные гадания предопределяют судьбу главного героя в романе Чарльза Диккенса «Дэвид Копперфилд»:
«Начну рассказ о моей жизни с самого начала и скажу, что я родился в пятницу в двенадцать часов ночи (так мне сообщили, и я этому верю). Было отмечено, что мой первый крик совпал с первым ударом часов.
Принимая во внимание день и час моего рождения, сиделка моей матери и кое-какие умудренные опытом соседки, питавшие живейший интерес ко мне за много месяцев до нашего личного знакомства, объявили, во-первых, что мне предопределено испытать в жизни несчастья и, во-вторых, что мне дана привилегия видеть привидения и духов; по их мнению, все злосчастные младенцы мужского и женского пола, родившиеся в пятницу около полуночи, неизбежно получают оба эти дара».
Гадания не ограничивались днем и часом рождения малыша. Важно было и то, как ребенок выходит из материнской утробы, какой у него цвет глаз и волос. В Шотландии полагали, что если малыш родится ногами вперед, он будет обладать даром исцеления. Родственники внимательно наблюдали за тем, как малютка ведет себя в колыбели. Если отворачивается и не хочет смотреть в глаза, значит, вырастет лжецом. А чтобы проверить, насколько бережливым окажется будущий наследник, в ручку новорожденному совали серебряные монетки. Если ребенок стискивал монету, значит, будет разумно тратить деньги. Если давал ей выпасть — вырастет расточителем.
Внешности крохи придавали огромное значение. Многие родители на востоке Англии желали, чтобы у их отпрысков были карие глаза — признак благополучия. Но как исправить дефект, если дитя родилось голубоглазым? Даже в таких случаях матери не отчаивались и всего-навсего подвешивали в детской пучок ореховых прутьев. Если ребенок будет подолгу их рассматривать, то глаза потемнеют сами собой.
Самое ужасное случалось, если ребенок рождался рыжим. Какими только эпитетами не награждали бедняг! Называли их и коварными, и жестокими, а также развратными, невезучими и вообще не вызывающими доверия. В Средневековье рыжую шевелюру приписывали самым большим грешникам: Каину, Иуде и Марии Магдалине. Родословная рыжих попадала под подозрение: их называли потомками датчан или испанских моряков из Великой Армады. Иными словами, никто из англичан не хотел нести ответственность за рыжеволосых детей. Родился рыжий — значит, враги виноваты. Считалось также, что рыжие обильно потеют и воняют лисой. От их дыхания на коже других людей появляются волдыри. Причем доставалось не только детям, но и матерям. Якобы рыжеволосого ребенка можно зачать, вступив в половую связь во время менструации.
Особая удача выпадала на долю тех матерей, чьи дети «рождались в рубашке», т. е. с амниотической оболочкой на голове. Во-первых, если сохранить счастливую «рубашку», ребенка ждет удача. Во-вторых, ребенок никогда не утонет. Ну а в-третьих, на этой удаче можно заработать!
Обычай продавать «рубашку» упоминается в начале романа «Дэвид Копперфилд»: «Я родился в сорочке, и в газетах появилось объявление о ее продаже по дешевке — за пятнадцать гиней. Но либо в ту пору у моряков было мало денег, либо мало веры и они предпочитали пробковые пояса, — я не знаю; мне
