«Новый мир», журналист. О работе в «Новом мире» и столкновениях с Кривицким см.: Лидия Чуковская. Полгода в «Новом мире» // Соч.: В 2 т. Т. 2. М.: Гудьял-Пресс, 2000.
В 1980 году в журнале «Знамя» № 5 опубликованы воспоминания А. Кривицкого «Елка для взрослого». Хотя в восьмидесятые годы имя Лидии Чуковской было в России под запретом, Кривицкий обходит эту трудность и пишет о своих идейных разногласиях «с заведующей отделом поэзии с холодными глазами».
66. Д. С. Самойлов — Л. К. Чуковской
Вторая половина июля 19801
Дорогая Лидия Корнеевна!
Радуюсь Вашей премии и поздравляю Вас. Действительно ли много важных упущений во французском издании? У меня в этом смысле характер совсем не похож на Ваш: было бы дело сделано в целом, а детали — Бог с ними.
А вот здоровье Ваше очень огорчает. Операция глаза — скверная штука. У меня их было четыре.
И все же помогает.
Надо, наверное, начать ходить к Кацнельсону2. Хорошо он понимает в своем деле.
Хотел бы написать Вам что-нибудь веселое, но ничего отрадного не происходит. Я совсем, было, скис после юбилея. Но приехали приятные люди. А я ведь умею отвлекаться. Читаю (правда, медленно) разные книжки. Перечитал рассказы Замятина. «Серебряный голубь» Андрея Белого. Многое от него в нашей прозе пошло. Он как-то загнул линию Лескова и приспособил к XX веку. Пильняк и проза 20-х годов чуть не вся от него. И все же последней симпатии к Белому у меня нет. К тому же читаю «Гамаюн» — книгу В. Орлова о Блоке, где Белый довольно противный. «Гамаюн» читается хорошо и вообще нужна такая читабельная биография Блока. Я[кобсон] в своей работе о Блоке всех свалил в одну кучу3 — и приличного Орлова, и славную Минц, и неприличного Соловьева — за то, что, дескать, не все сказали. Но двое первых старались сказать правду. И за то им спасибо.
Мне три журнала заказывали статьи о Блоке (к юбилею). Но я отказался. Только ответил на короткую анкету. На большее пороху не хватает.
Написал небольшое предисловие к стихам М.С. для тартуской университетской газеты. Есть несколько новых стихов. Мне чем-то они не нравятся, оттого не посылаю.
Об «Избранном» моем ни слуху, ни духу.
А насчет телефона — Вы угадали! — я так и сказал Феликсу Кузнецову: — Вы лучше меня не приветствуйте, а телефон поставьте.
Может, и поставят в этом году.
Вот Вам краткий отчет о моих делах и занятиях.
А Шостаковича я тоже очень люблю, особенно симфонии (почти все: 1, 2, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 13, 14-ю), фортепьянные концерты, скрипичный (2-й) и многое другое. Но все же при слушании его музыки больше требуется усилий, чем для Моцарта или Бетховена.
Расписался я длинно, забыв, что надо беречь Ваши глаза.
От Гали Вам привет. А от меня — Люше.
Будьте здоровы.
Ваш Д.С.
«Приложил» Вас Кривицкий!
1 Пометка Л.К.: получено 26.7.80.
2 Лев Абрамович Кацнельсон, известный офтальмолог, профессор в институте им. Гельмгольца.
3 Работа А. Якобсона о Блоке «Конец трагедии» была опубликована сперва за границей (Нью-Йорк: Изд-во им. Чехова, 1973), и почти через 20 лет — в России (1992).
67. Л.К. Чуковская — Д.С. Самойлову
26 июля 1980
26/VII 80
Дорогой Давид Самойлович.
Спасибо за длинное письмо. Отвечаю не сразу только потому, что, по причинам летних отпусков, оно достигло меня с опозданием.
Не могу принять Ваших слов о моей премии. Сейчас постараюсь объяснить. Представьте себе, что в одном из московских альманахов Вы прочли, за Вашей подписью, такие стихи:
Вы схватились бы за перо, чтобы заявить, ну, не знаю, куда! — в «Известия», в «Советскую Россию», в «Культуру и жизнь», что, хотя фашисты действительно гнусные ракалии и действительно Великая Отечественная Война совпала с Вашей юностью, но что это — не Ваши стихи и Вы требуете сурового наказания для тех, кто их сочинил и под Вашим именем напечатал. Но не успеваете Вы опустить свое письмо в почтовый ящик, как слышите по радио («Маяк»), что Д. Самойлов удостоен премии «Свобода» (впервые учрежденной) за стихотворение «Двадцатые и роковые», после того, как в столичных советских газетах и журналах на это стихотворение появилось 18 восторженных рецензий, высоко оценивших Ваш патриотизм и поэтическое мастерство.
Что бы стали Вы делать? Послали бы свое письмо — тем самым, оскорбив 18 знаменитых литераторов + трех знаменитейших членов жюри? Разорвали бы его? Запили бы? Заболели?
Я — разорвала свое письмо и заболела. Выздоровею тогда, когда моя книга выйдет по-русски в неизувеченном виде. Я истратила на нее в общей сложности 17 лет (правда, отрываясь для других книг). Я не заинтересована ни в славе, ни в деньгах, а только в том, чтобы она явилась перед читателем в том виде, в каком я ее из последних сил и последних глаз написала.
Ваша фраза: «У меня в этом отношении характер совсем не похож на Ваш: было бы дело сделано в целом, а детали — Бог с ними», — мне непонятна.
Видите ли, Давид Самойлович, так можно рассуждать о чем угодно, только не об искусстве. Конечно, и в искусстве существуют «мелочи» и можно ими пренебрегать. У А.А. было написано: «Столицей распятой Иду я домой»; она заменила (временно!) «За новой утратой Иду я домой». Но вообще, «было бы дело сделано в целом, а остальное — Бог с ним» — формула для меня загадочная. «В целом» собор построен, но одна колонна не там, и купол слегка набекрень… Я не выношу чужих рук в своем тексте — хотя очень
