— Подожди! Я иду за тобой!
Лисил оглянулся. Его нагоняла тень, которую он принял за охотящегося хищника. Он успел заметить бледное лицо, и тут бегущий силуэт скрылся в густом кустарнике.
— Магьер! — прошептал он, не желая вновь пробуждать тени мертвых. — Она здесь… Моя мама здесь! Нам надо спешить!
Он помчался во весь дух через лес и мчался до тех пор, пока впереди не мелькнуло в ночи что-то белое.
Перед старым могучим дубом сидела спиной к Лисилу высокая стройная женщина. Светлые, почти белые, волосы ниспадали ниже пояса гладкой шелковистой волной. Лисил помнил, как была одета мать в тот последний вечер его юности — вечер, когда он бежал из Войнор, после того как министра Джозию повесили на городской площади. Платье цвета жженого сахара — в тон ее коже, — с утонченным узором из зеленых листьев, словно дикой виноградной лозой, облегало ее гибкое тело. Лисил рухнул на колени рядом с ней, протянул руку к ее плечу.
Нейна медленно повернулась.
Ее некогда прекрасное лицо увяло, иссохло, и пергаментно-желтая кожа обтянула череп. На месте больших миндалевидных глаз были лишь пустые глазницы. Нейна была давно мертва.
— Ты слишком долго шел… ты опоздал, — прошелестел труп. — Ты безнадежно опоздал.
На глазах у Лисила его мать рассыпалась в прах.
Не в силах ни шевельнуться, ни даже закричать, он застыл, коленопреклоненный, в темноте. Хлопья материнского праха загустели в крови на его протянутых руках.
Магьер приземлилась на четвереньки рядом с ним, и от ее прыжка вокруг них поднялись облачка праха. Глаза ее были совершенно черны, изо рта щерились клыки.
— Вернись ко мне, Лисил, — проговорила она. — Ты мне очень, очень нужен!
Винн выбежала на дорогу, ведущую от реки, но, оказавшись за пределами города, поняла, что не знает, в какую сторону свернуть. Бело-голубой туман по-прежнему застилал ей глаза, и оттого двигалась она неуверенно, но теперь по крайней мере струйки и потоки жизненной силы больше не стекали, угасая, в бездонную черноту. Ворданы, вне всяких сомнений, больше не было.
И еще и поэтому мысли Винн все время возвращались к Чейну.
— Лисил! — громко позвала она. — Малец! Магьер!
Она не могла просить Чейна о помощи и всем сердцем надеялась, что он давно уже ускакал отсюда. Если только Магьер обнаружит, что Чейн следует за ними, она непременно уничтожит его. А Винн в глубине души теперь отчасти понимала, почему дампир не может действовать иначе.
И все же Чейн искал ее, Винн, хотел вернуть ее в Гильдию Хранителей, в тепло и уют ее прежней жизни. Разве так поступают чудовища?
— Малец! — снова крикнула Винн.
Она брела по дороге, вглядываясь в гущу леса, который тянулся справа и слева от нее, и все звала, звала своих спутников.
— Мама! — вдруг донесся из темноты знакомый голос. — Нейна!
Это был Лисил.
Винн, не разбирая дороги, бросилась в лес.
— Подожди! — крикнула она. — Я иду за тобой!
Край короткого плаща зацепился за плеть ежевики. Винн замешкалась, высвобождаясь из цепких колючек. Когда она выпрямилась, впереди в бело-голубом свечении леса мелькнула вспышка нестерпимо яркого сияния. То были слепяще-белые волосы Лисила, и Винн сломя голову побежала к нему.
Его янтарные глаза сверкали все так же ярко, так ярко, что больно было смотреть, но сейчас эти глаза взирали на Винн, и словно вовсе не видели ее.
— Вернись ко мне, Лисил! — со стоном проговорила она. — Ты мне очень, очень нужен!
Лисил не шелохнулся. Винн попыталась встряхнуть его, но это было все равно что толкать стену. Шарф он где-то потерял, в длинных белых волосах запутались хвоинки и листья.
— Слишком поздно… — прошептал он. — Ох, Магьер, мы слишком долго шли к ней, и она умерла… одна.
Он по-прежнему был во власти морока. Винн до боли прикусила губу — очень уж ей не хотелось снова плакать. Надо что-то придумать, чтобы привести Лисила в чувство, или хотя бы сделать так, чтобы он узнал ее.
Винн сунула руку в карман плаща — и пальцы ее наткнулись на кристалл холодной лампы. Девушка сжала его в кулаке, принялась тереть с такой силой, что острые грани кристалла до боли вонзились в ее ладонь. Она не отступала и терла кристалл до тех пор, пока не уверилась, что свет его будет нестерпимо ярким.
— Погляди на меня! — резко велела она. — Я — Винн…
Свободной рукой она ухватила Лисила за подбородок, затем выдернула из кармана кристалл и поднесла к самым его глазам. Полыхнул ослепительный свет.
Лисил дернул головой, высвободив свой подбородок из пальцев Винн, и схватил ее за запястья.
— Винн?… — проговорил он и вдруг шумно втянул воздух, точно всхлипнул. — Моя мать… моя мать мертва. Я опоздал.
— Нет! — яростно выкрикнула Винн и сомкнула кулак вокруг кристалла, чтобы уменьшить его сияние. — Ничего этого не было! Вордана заронил в твое сознание зерно морока, а уж вырастили его и придали ему облик твои собственные страхи. Слушай, Магьер и Малец где-то недалеко и, быть может, тоже во власти морока. Мы должны найти их, пока не случилось беды.
Лисил оглядел прогалину:
— Магьер?…
Выпустив руки Винн, он не без труда поднялся с коленей. Винн тоже встала и в который раз подавила приступ тошноты.
— Куда нам идти? — спросил Лисил.
— Назад к дороге, а потом в город, и, может быть, ты сумеешь отыскать Магьер по следам?
Полуэльф еще дрожал всем телом, но он уже опять стал самим собой, и Винн без колебаний двинулась за ним через лес.
Малец бежал по умирающей земле.
Деревья и кусты увядали, гибли у него на глазах, и тени наводняли лес. Мир умирал… и в этом была его вина. Тени вырывали духов из деревьев и земли и тут же алчно поглощали их.
Малец замедлил бег среди мертвых дубов и елей и оглянулся. Там, позади, не осталось ничего живого. Тени множились, подступали все ближе, и вел их одинокий силуэт, в руке которого сверкал огромный клинок. Потом предводитель теней шагнул ближе — и Малец разглядел его.
Магьер была облачена в черные доспехи, чешуйчатые, словно кожа гигантской змеи. Лицо ее было мертвенно-желтым, как у Парко, первого убитого ею вампира. Брат Рашеда при жизни и в посмертии, Парко избрал Дикую Тропу и потерял себя, живя лишь чувственным наслаждением охоты. Глаза Магьер были совершенно черными, непрозрачными, как у жаждущего крови вампира, но в этих глазах Малец разглядел все то же исступленное безумие Парко.
Она зарычала, не узнавая Мальца, и среди ее пожелтевших зубов обнажились длинные клыки.
За спиной у нее тени собирались в орду.
Дети Ночи стягивались со всех сторон. Бледнокожие вампиры с длинными когтями и клыками, призраки, мерцавшие черными тенями на зыбкой грани бытия и небытия. Пришли и двое
Были здесь и уцелевшие особи жутких племен конца последней эпохи — конца человеческих Забытых лет. Грузные
