А на грешной земле тем временем тоже происходили разные события, суть которых подчас была непонятна даже тем, кто непосредственно в них участвовал.
Микроавтобус, невзрачный УАЗ, борта которого были заляпаны грязью по самую крышу, скрипнув тормозами, остановился перед высокой оградой. Включенные фары выхватили участок трехметровой высоты забора из металлической сетки, тянувшегося влево и вправо, насколько хватало взгляда. А в десятке метров перед автомобилем, двигатель которого тихо урчал на холостых оборотах, забор, вовсе не казавшийся неприступной преградой, прерывался пропускным пунктом – невысокой будкой, ярко освещенной изнутри, и обычным шлагбаумом, слишком хлипким на вид, чтобы кого-то остановить, и скорее игравшим чисто символическую роль.
– Мы на месте, – Ахмед Удугов, сидевший рядом с нервно барабанившим пальцами по баранке водителем, обернулся назад, обращаясь к трем своим товарищам, сидевшим в темном салоне потертого уазика-'буханки', борта которого были заляпаны грязью по самую крышу. – Все готовы? Еще раз повторяю, действуем быстро, как запланировали. – И, взглянув а шофера, приказал: – Выключи фары!
– Мы готовы, амир, – совершенно спокойно, не проявляя ни малейших признаков волнения, кивнул Исмаил, молодой парень, мастер по всяким минам и взрывным устройствам. Основную работу сегодня должен был выполнить именно он, остальные спутники Ахмеда, в том числе и сам Удугов, лишь прикрывали подрывника.
– Ну, тогда начинаем!
Ахмед передернул затвор стоявшего между сидениями АКМС, досылая в ствол первый патрон, а водитель снял с предохранителя массивный 'Стечкин', спрятав его обратно в наплечную кобуру.
– Агузу биллахи минаш-шайтанир-ражим… – Удугов поднес руки к лицу в ритуальном жесте, и его спутники забормотали слова молитвы. Теснота кабины микроавтобуса огласилась монотонным речитативом.
Каждое произнесенное слово звучало все громче и отрывистее, словно лай, а лица людей становились все злее. На них появилась печать отрешенности – каждый хотел жить, как и все, но сейчас они были готовы к смерти.
– Аллаху Акбар, Аллаху Акбар, Аллаху Акбар, – почти прокричал Ахмед Удугов. – неверные псы убивают наших братьев, и сегодня эти отродья паршивых ослиц познают наше возмездие. Вперед, и да пребудет с нами Господь!
Пять человек были одеты в бело-синие робы рабочих 'Росэнергии', и даже имели документы, указывающие на принадлежность их к этой корпорации, но на самом деле эта пятерка являлась диверсионной группой, действующей на территории России. Все пятеро родились на Кавказе и прошли долгий курс подготовки в Грузии и Турции, где опытные инструкторы обучили их мастерски пользоваться всевозможными видами огнестрельного и холодного оружия, рукопашному бою, а также обращению с взрывчаткой и сверхсовременными средствами связи. Это была великолепно подготовленная группа, сработавшаяся команда, за плечами которой были не только месяцы в тренировочных лагерях, но и несколько боевых операция в Дагестане и Чечне, в результате которых погибло немало русских солдат.
Тем неожиданнее для Ахмеда Удугова, командира группы, был поступивший несколько месяцев назад приказ покинуть кавказские горы, переместившись в Московскую область, где надлежало ждать дальнейших приказов. Ахмед полагал, что от него и его бойцов больше пользы было бы в Чечне, но командир, ничего не объяснив, все же намекнул, что группа Удугова выбрана для поведения особо масштабной акции в глубоком тылу русских. После этого пять боевиков, получив фальшивые документы отменного качества, пересекли границу Чечни и половину европейской части России, наконец, оказавшись в указанном месте.
Почти два месяца диверсанты провели на чьей-то даче в нескольких десятках километров от российской столицы, постоянно занимаясь боевой подготовкой, так, разумеется, чтобы не насторожить соседей, и ожидая дальнейших распоряжений. И каждый раз, когда они слышали в очередном выпуске новостей победные реляции русских генералов, рапортовавших об очередной уничтоженной в горах банде, в душах пятерки бойцов копилась ярость. Сегодня они были готовы выплеснуть свой гнев на ненавистных врагов.
Долгожданный приказ поступил три дня назад, и новая задача оказалась довольно неожиданной. Действовать пришлось в нескольких десятках километров от русско-украинской границы, и целью диверсии, вернее, нападения, стала газоизмерительная станция, ранее принадлежавшая одному из крупнейших энергетических концернов, но уже полгода как перешедшая во владение 'Росэнергии'. Отсюда контролировалась работа трубопровода, по которому русский газ из далекой Сибири непрерывно мощным потоком шел на запад, через территорию Украины в европейские страны.
– Охранник, – прерывая молитву, произнес водитель, указав на спокойно приближавшегося к уазику человека в черной униформе. – Идет к нам. Он может поднять тревогу!
Ахмед презрительно усмехнулся, мгновенно оценив угрозу. Это только в романах американского фантазера Клэнси каждый колхозный склад с зерном в России охраняет, самое меньшее, отделение до зубов вооруженных солдат, а в жизни же все оказалось проще. Два человека на въезде на огороженную хлипким, чисто символическим забором территорию станции, вот и вся охрана. Для Удугова и его бойцов, в горах имевших дело с русским спецназом, это было чем-то вроде оскорбления, если бы дело ограничилось лишь расправой над охранниками.
– Начали, – Ахмед распахнул дверцу, спрыгнув на землю. – Свет!
– Приближалась полночь, было темно, и поток света, порожденный автомобильными фарами, заставил охранника, неторопливой походкой, с явной ленцой приближавшегося к нежданным гостям, вскрикнуть, вскидывая руки к лицу. Сейчас Ахмед Удугов для сторожа буквально растворился в океане сияния.
– Вашу мать, – охранник, на несколько секунд лишившийся зрения, раздраженно выругался. – Охренели?! Кто такие, что надо?
– Выключи! – бросил себе за спину Ахмед, и водитель послушно погасил фары. Все равно еще с минуту русский не будет видеть ничего, кроме пляшущих перед глазами ярких пятен. В прочем, усмехнулся боевик, через минуту этот увалень уже вовсе ничего и никогда не увидит.
Сотрудник службы безопасности 'Росэнергии' оказался немолодым, лет пятидесяти, коренастым мужчиной с военной выправкой. Явно офицер запаса, решил Ахмед, плавным движением извлекая из укрепленных на запястье ножен метательный клинок. Автомат висел у него за спиной, неразличимый в темноте.
– Чего встали, – охранник явно начал нервничать. – Что вам здесь нужно?
– Своих не узнаешь? – стараясь говорить без акцента, ответил с насмешкой Удугов, делая шаг вперед.
– Какие еще свои?
Удугов медленно двинулся навстречу растерянному и, видимо, испуганному охраннику, и тот, наконец, разглядел форменную куртку с эмблемой 'Росэнергии', немного успокоившись при этом, но все же не потерял бдительность:
– Еще позже явиться не могли? Давай, показывай пропуск!
– Конечно, – боевик сделал еще один шаг, заметив, что второй охранник, заинтересовавшись происходящим, вышел на порог своей будки. – Смотри, дорогой! – И Удугов метнул нож, вонзившийся охраннику в горло.
Сотрудник 'Росэнергии', захрипев, вскинул руки, инстинктивно пытаясь вытащить клинок, а Ахмед, не обращая на него внимания, в один прыжок оказался возле караульной будки, вскидывая автомат. Второй охранник успел заметить оружие и попятился назад. Ночную тишину разорвала длинная очередь, затем раздался звон стекла, пробитого пулями, и охранник, сбитый с ног шквалом свинца, упал вглубь своей каморки, отброшенный энергией попавших в него пуль. Взорвался, породив фонтаны искр, один из мониторов камер наружного наблюдения, установленный в помещении пропускного пункта.
– Вперед, – перепрыгнув через окровавленный труп, грудь и живот которого были разворочены прошедшими навылет пулями, благо патронов Удугов не жалел, командир боевиков нажал кнопку подъема шлагбаума. – Давайте живее!
Оказавшись на территории газоизмерительной станции, боевики выскочили из машины, сжимая в руках оружие. Водитель, достав из кобуры пистолет, встал над хрипевшим и дергавшимся в агонии
