совершенных типа 'Виржиния', и еще некоторое количество их было на подходе. Каждая субмарина несла по шестнадцать 'Томагавков' вдобавок к торпедам и противокорабельным ракетам 'Гарпун'. Эта стая представляла собой угрозу не меньшую, чем авианосцы. Ведь последние, хотя бы, можно было обнаружить сравнительно легко.
Разумеется, оставалась еще и базовая авиация, в особенности стратегические бомбардировщики В-52Н 'Стратофортресс', которые помимо крылатых ракет большой дальности в обычном и ядерном снаряжении могли нести и противокорабельные AGM-84 'Гарпун'. Американцы приспособили для ударов по кораблям восемнадцать таких машин, и адмирал Макаров точно не был уверен, что этих самолетов нет в числе тех тридцати двух 'Стратофортрессов', что до сих пор не покинули аэродромы в Исландии.
– Ну, что ж, господа американцы, посмотрим, кто кого, – не замечая находившихся возле него офицеров и матросов, жестко произнес адмирал, стоя на мостике приближающегося к Мурманску эсминца. – Только суньтесь, и узнаем, чья возьмет! – Борис Макаров хищно усмехнулся, не обращая внимания на недоуменные взгляды моряков.
Расположение сил русского флота, призванных противостоять американцам, было почти зеркальным отражением позиций противника, но вот состав их отличался очень разительно. Задачей Северного флота сейчас было, прежде всего, не допустить неожиданных действия американцев, поэтому за каждым обнаруженным соединением янки, едва ли не за каждым их кораблем, немедленно устанавливалось самое пристальное наблюдение.
На правом фланге русских позиций сейчас находился атомный ракетный крейсер 'Петр Великий'. Сопровождаемый разведывательным судном 'Урал' и большим противолодочным кораблем, он вот-вот быстро сближался с авианосной группой 'Рузвельта', чтобы взять на прицел американские корабли. Два десятка сверхзвуковых ракет 'Гранит', не имевших аналогов в мире, в достаточной степени уравновешивали американские 'Томагавки' и 'Супер Хорниты', а мощные радары и прочая разведывательная аппаратура 'Урала' позволяла держать под контролем значительное пространство, исключая любые неожиданности со стороны американцев. Макаров представил, каково будет американским морякам находиться под прицелом разящих полтысячи километров 'Гранитов', и довольно усмехнулся. Да уж, никакие системы 'Иджис' не спасут надменных янки от столь мощного удара, и уж сами-то американцы должны понимать это лучше даже русских моряков.
В составе Северного флота был еще один атомный ракетный крейсер, 'Адмирал Нахимов', однотипный с 'Петром Великим', и изначально носивший имя Калинин'. Формально крейсер числился в резерве. Но тут сказалась разница в смысле, который в это слово вкладывали по разные стороны Атлантики. Если американцам понадобилось не более двух дней, чтобы списанные в резерв авианосцы вновь были готовы к действиям, то русский крейсер невозможно было подготовить к выходу в море и за два месяца. Он просто ржавел у причальной стенки, числясь, тем не менее, в составе флота, и на бумаге очень существенно повышая его боевую мощь.
Что ж, можно было обойтись и без крейсера, ведь атомный ракетоносец 'Воронеж' типа 'Антей', сейчас получивший координаты новой цели, не был одинок. На линии между ним и 'Петром Великим' сейчас находились еще две такие же субмарины, 'Орел' и 'Смоленск', на каждой из которых было по две дюжины все тех же 'Гранитов', плюс масса торпед для ближнего боя, например, для атаки одиночных кораблей противника. Эти подводные аналоги 'Петра Великого', к которым вскоре должен был присоединиться еще один подводный ракетоносец, 'Красноярск', недавно вышедший из ремонта, и еще не успевший покинуть свою базу, вели поиск целей, то есть американских авианосцев, вместе с морской авиацией, самолеты которой теперь находились в воздухе непрерывно, сменяя друг друга.
Кроме того, в Норвежском море в качестве передового дозора действовали еще три торпедные подлодки, и несколько субмарин сейчас готовились присоединиться к ним, о чем наверняка, Макаров в этом не сомневался, американцы уже знали и готовились помешать им. Ведь от того, кто первым обнаружит противника, и займет наиболее выгодную позицию, зависел конечный успех противостояния. И именно подлодки, поддерживаемые ракетоносцами 'Бэкфайр', должны были стать в этом противостоянии главной ударной силой.
Авианосное же соединение во главе с 'Адмиралом Кузнецовым', уменьшившееся теперь на один корабль, представляло некий подвижный резерв. Что говорить, 'Кузнецов' во многом уступал американским аналогам, в особенности, численностью самолетов, которых на нем было всего две дюжины. Конечно, это были знаменитые Су-33, сохранившие лучшие качества своего сухопутного прототипа, приобретя при этом дополнительные преимущества, но против той армады, которую могли поднять в небо янки, этого было до смешного мало. Тем не менее, авианосец тоже был готов вступить в бой, поддержав флот своими истребителями и крылатыми ракетами, ведь, в отличие от американцев, на 'Кузнецове' имелось и мощное ударное вооружение. К сожалению, активно участвуя в маневрах флота, 'Кузнецов' израсходовал много топлива, в том числе и авиационного, и теперь на соединение с русской авианосной эскадрой из Мурманска должны были выйти два танкера, на борту которых также находились и боеприпасы.
Адмирал Макаров, как и множество офицеров в штабах всех уровней, сейчас думали только о том, как добиться превосходства над американцами, и как действовать в том случае, если столкновения избежать не удастся. Эти люди избрали своим ремеслом войну, и сейчас старались лишь наилучшим образом сделать свою работу, то, чему посвятили всю жизнь. Им не было дела до причин, что привели к такой ситуации, и не было дела до политиков, преследовавших свои цели, иногда непонятные, иногда казавшиеся откровенно преступными. Едва ли кто-то из моряков желал боя, но каждый был готов к нему, если не останется иного выхода.
А тем временем в казавшейся такой далекой Москве премьер-министр Самойлов пытался избежать конфликта с могущественной Америкой, и способ, избранный им для этого, показался бы кому-то совершенно недопустимым. Тем не менее, Аркадий Самойлов действовал исключительно во благо своей стране, по крайней мере, так считал он сам, и те немногие, кого ему удалось убедить в своей правоте, в правильности принятого накануне решения.
– Он выставит нас вон, – нервно произнес Юрий Розанов, шедший позади уверенно шагавшего Самойлова. – И это в лучшем случае, черт побери. Он просто арестует нас, как предателей! – срывающимся голосом крикнул в спину казавшемуся совершенно невозмутимым Аркадию министр иностранных дел. Сейчас Розанов растерял свой лоск, который всегда привлекал внимание журналистов.
Министры направлялись в довольно неожиданное место, в штаб Воздушно-десантных войск. Дежурный офицер на входе, увидев министров, только лихо козырнул, открыв тяжелые двери. Здесь о визите Самойлова уже были предупреждены.
– Он единственный, кто еще может нас выслушать для начала, – бросил своему спутнику премьер- министр, когда они шагали по гулким коридорам штаба следом за сопровождавшим их майором. – Лыков точно нас бы арестовал, поэтому к нему я и не думал обращаться. Здесь же дело может выгореть, Юрий, но, как бы то ни было, все зависит от того, сможем ли мы быть достаточно убедительными.
Они встретились вчера, премьер-министр Самойлов, и глава Министерства внутренних дел. Аркадий связался с Розановым, как только закончилась их странная встреча с Натаном Бейлом, который, что скрывать, подбросил премьеру пищу для размышлений. К слову, много времени для раздумий Самойлову не потребовалось.
– Страна в опасности, – прямо заявил он, когда уединился с Розановым в его рабочем кабинете. – И от нас с тобой, как ни от кого иного, сейчас зависит судьба России.
Здесь, в недрах министерства иностранных дел, моно было не опасаться прослушивания, в отличие от многих других правительственных зданий. В этих стенах обсуждались порой такие проблемы, что даже своим контрразведчикам не полагалось о них знать, несмотря на все присяги и подписки о неразглашении.
– Нужно остановить Швецова, пока он не наделал слишком много глупостей, – от избытка чувств Самойлов не усидел на месте, вскочив с кресла и нервно шагая по просторному кабинету. – Прежде я не раз пытался переубедить его, но Алексей слишком упрям, и слишком прямолинеен. – Самойлов остановился, опершись руками о подоконник, и окинув взглядом открывавшийся из кабинета вид на столицу: – Видит Бог, всей душой я с президентом. Я не меньше, чем он, жажду видеть нашу страну вновь великой державой,
