сдержался, поборов в себе желание хлопнуть дверью так, чтобы она слетела с петель. Но все же министр обороны решил, что такое проявление эмоций едва ли подобает человеку в его ранге.
И все же Строгов оказался прав, хотя Самойлов далеко не сразу осознал это. Через час он встретился с американским послом, рассказав ему все без лишних подробностей, но и почти ничего не утаив. С сожалением сообщив, что президент Швецов серьезно болен, и сейчас находится под круглосуточным наблюдением врачей, то есть то, о чем американцам уже было известно, Аркадий Самойлов описал ситуацию, сложившуюся на севере. Ему с большим трудом удалось подобрать такие слова, чтобы американец до конца дослушал историю о мятежном адмирале-сепаратисте, угрожающем развязать войну и готовом на любые провокации. Посол бесстрастно выслушал Самойлова, после чего совершенно спокойно пообещал, что сообщит об информации, полученной от русского министра, и о его просьбе своему президенту, как только сможет.
– Боюсь, Аркадий, ты совершил ошибку, – укоризненно произнес Юрий Розанов, после того, как американец покинул Кремль, где теперь постоянно находился премьер-министр. – Не думаю, что посол поверил этой чепухе насчет желания отделить Карелию и Кольский полуостров от России. Думаю, он заподозрил во всем этом какую-то хитрость, да и я на его месте поступил бы так же.
– Этот ненормальный, адмирал Макаров, видит в присутствии американцев угрозу, и если он по своей воле решит ее устранить, атаковав их корабли, по кому янки нанесут ответный удар, – Самойлов пытался оправдаться, но и сам начинал ощущать, что совершил банальное предательство, фактически принеся флот Макарова в жертву. Теперь, если американцы атакуют первыми, он не сможет прийти на помощь своим морякам, дабы не опровергнуть собственные слова. – Если этот адмирал не окончательно свихнулся, он будет вести себя тихо, не делая резких движений в сторону американцев, и они, я надеюсь, тоже не станут устраивать войну.
– Ты развязал им руки, – покачал головой министр иностранных дел. – И что они предпримут теперь, трудно предсказать. Ты сам дал американцам повод нанести удар по нашей территории, уничтожив самый боеспособный флот, и все это будет объяснено помощью России в борьбе против внутренних врагов. Боже, – вздохнул Розанов, – не дай свершиться непоправимому, и убереги тех, кто сейчас в море. Пусть они вернутся домой живыми. И не важно, по какую сторону океана есть их дома.
Юрий Розанов укоризненно взглянул на своего товарища, тяжело вздохнув. И Аркадий Самойлов вдруг ощутил стыд… и страх.
Глава 5
Точка невозвращения
В век информатизации даже о том, что происходит на другом континенте, можно узнать за считанные минуты. И потому, как только эхо российских событий докатилось до сердца Европы, до заповедных германских земель, там воцарилась настоящая паника. В кабинетах власти воцарился хаос, и десятки наделенных властью людей со страхом и неуверенностью смотрели на восток, откуда они уже, пожалуй, и не ждали добрых вестей.
Одним из немногих, кто хотя бы сохранял видимость спокойствия, пытаясь казать уверенным в себе и хладнокровным, оставался госсекретарь Соединенных Штатов, узнавший о перестановках в высших эшелонах власти в Москве, едва только закончилась встреча с федеральным канцлером. В эти мгновения еще никто толком не знал, что именно произошло, но по давней привычке от неожиданных изменений ничего хорошего не ждали заранее. Известия были настолько неожиданными и туманными, что Энтони Флипс не нашел иного выхода, кроме как немедленно связаться Вашингтоном.
– Господин президент, я должен быть в курсе изменений во внешней политике США, – все еще пытаясь выглядеть уверенным, потребовал Флипс. – Я здесь представляю Америку, и должен знать, что сказать нашим партнерам. В чьих руках теперь власть в России? Действительно ли имеет место государственный переворот, как все здесь говорят. Сэр, тут все на грани паники, я должен знать, что сказать, чтобы их успокоить. Да и сам я изрядно волнуюсь, ведь внезапная смена власти в такой сильной стране, как Россия, едва ли может нести позитивные изменения.
Сейчас, как никогда прежде явственно, Флипс понимал, что полностью потерял контроль над ситуацией. И при этом он отчего-то не сомневался, что происходящее на одной шестой части суши не есть обычный хаос. Кто-то вне всяких сомнений мог влиять на ситуацию, кто-то настолько могущественный, что пределы его власти и цинизма невозможно было даже представить.
– В настоящий момент главой государства вплоть до решения о признании президента Швецова недееспособным или до момента выздоровления русского президента и возвращения к своим обязанностям является Аркадий Самойлов, – сообщил Мердок. – Все это вполне соответствует российским законам, передача власти легитимна. Глава русского правительства в ближайшее время намерен обратиться к своему народу с публичным заявлением. Пока мы не можем однозначно принять или отвергнуть официальную версию. Все разведывательное сообщество в настоящий момент занято сбором информации.
Спутниковый канал связи, соединивший на несколько минут Европу и Северную Америку, работал почти без помех. Разве что изображение казалось слегка неестественным, и движения явно запаздывали, не на много, от силы на пару секунд. И тем более Энтони Флипсу в каждом жесте своего президента мерещилась фальшь и ложь.
– Так какой же стратегии впредь мы будем придерживаться, – настаивал Энтони Флипс. – Как администрация намерена реагировать на эти события, и что я должен сообщить нашим европейским партнерам? Мне кажется, ситуация крайне серьезная. Нельзя забывать о ядерном арсенале русских, и о том, в чьих руках он сейчас может оказаться. Возможно, сэр, мне сейчас лучше быть в Вашингтоне? Полагаю, вместе мы скорее пришли бы к общему мнению, господин президент.
– Не думаю, что это необходимо, – резко возразил Джозеф Мердок, который ми сам был весьма раздражен и напуган происходящим, ибо не понимал сути странных событий, а непонятное, как известно всегда пугает. И меньше всего сейчас лидеру американской нации хотелось вести обстоятельные беседы с главой Госдепартамента. Порой осторожность Флипса откровенно бесила лидера США, как и миллионы американцев, свято верившего в могущество и непогрешимость своей страны. – Оставайтесь в Берлине, Энтони, – приказал президент. – Уверяю тебя, мы все здесь работаем над решением проблемы, анализируем поступающие данные, и вскоре выработаем нужную стратегию. Не думаю, что с новым российским правительством у нас могут возникнуть серьезные разногласия.
Не тратя времени на слова прощания, Мердок прервал сеанс связи, оставив Энтони Флипса один на один с черным экраном.
– Дьявол, – в сердцах выругался шеф Госдепартамента. Сейчас он очень четко понимал, что президент оказался марионеткой в руках умелых кукловодов, явно не желавших присутствия в Вашингтоне его, Энтони Флипса. И не было сомнений, что одним из этих ловкачей, искусно дергавших за ниточки, были ни кто иной, как Натан Бейл. И это означало, что вскоре должно произойти нечто очень серьезное, то, чему глава внешнеполитического ведомства США, вероятно, в силах был еще помешать. Был бы, окажись он вдруг в Белом Доме, а не в американском посольстве в Берлине. – Черт! Проклятье!
В эти минуты будто бы изгнанный за неведомые проступки Флипс был, как никогда прежде, близок к тому, чтобы впасть в отчаяние. А новости с востока продолжали поступать, заставляя многих ломать голову над происходящим.
В кубрике тяжелого авианесущего крейсера 'Адмирал флота Советского Союза Кузнецов', где обычно не смолкал многоголосый гул, хохот и песни, а то и просто здоровый храп свободных от вахты матросов, воцарилась непривычная тишина. Десятки молодых парней в форме сидели на койках, не сводя взглядов с
