'вертушке'. – Он рывком поднял на ноги Швецова, непонимающе озиравшегося вокруг.
Старший прапорщик Штырько, третий уцелевший из тех, что ворвались на аэродром, опустившись на колено, выпустил в приближающихся десантников длинную очередь, быстро заменив магазин.
– Командир, уходи, – спецназовец поймал на прицел ближайшего противника, короткой очередью свалив его с ног. Приходилось экономить патроны, ведь запасных магазинов у Штырько не осталось. – Отходите, мать вашу, – выругался боец, видя, что Беркут и президент медлят. – Я их долго не смогу сдерживать!
– Пошли, – майор вскочил на ноги и кинулся к вертолету, собой прикрывая Швецова, без которого шансов выбраться отсюда у них точно не осталось бы. – Поторопись. Наверняка вся компания уже направляется сюда.
Президент понял, что командир спецназа имел в виду встретившихся им по пути сюда десантников. Что ж, сейчас единственная БМД означала бы конец для тех, кто остался от диверсионной группы Беркута.
Швецов вскочил в кабину пилота, бросив взгляд на приборную панель. К счастью, баки 'Крокодила' были полны, и оставалось надеяться, что вертолет полностью исправен. В любом случае, пренебрегать таким шансом было нельзя. Последний оставшийся в живых боец Беркута еще отстреливался, и майор, уже забравшись кабину стрелка, тоже вел огонь из автомата, экономя боеприпасы.
Алексей давно не садился за штурвал, но несколько сотен боевых вылетов, три года училища и пятнадцать лет, проведенные в кабине вертолета в качестве строевого летчика, не исчезли просто так. Щелкнув тумблерами, Швецов запустил турбины, услышав давно забытый вой. Он ничего не забыл, казалось, что президент и не переставал летать. Это было прекрасное чувство, ощущение собственной силы и мощи.
– Взлетаем, – крикнул Швецов майору. – Скажи своему, пусть забирается в десантный отсек.
Вертолеты Ми-24 редко использовались для перевозки людей, хотя и могли принять на борт восемь полностью экипированных солдат. Чаще десантная кабина применялась для размещения дополнительного боезапаса, и там же мог находиться бортинженер.
– Штырь, – крикнул Беркут, высунувшись из люка, – давай сюда! Отходи!
Спецназовец, не рискуя поворачиваться к десантникам, продолжавшим обстреливать его, спиной, попятился к вертолету, лопасти которого уже бешено рубили воздух. Старший прапорщик не дошел несколько шагов, когда автоматная очередь полоснула его по груди, прошив тело насквозь несмотря на бронежилет.
– Суки, – зарычал майор, увидев, что его боец упал и больше не движется. – Ублюдки!
– Все, взлетаем, – повторил Швецов, рванув штурвал. – Взлетаем, майор!
Вертолет мгновенно покорился опытному пилоту. Двенадцатитонная машина взмыла в воздух, пройдя буквально над головами десантников, открывших по ней шквальный огонь. К счастью, автоматные пули не представляли опасности для бронированного корпуса Ми-24В, который не зря называли 'летающей БМП'.
Алексей сделал круг над аэродромом, охваченным огнем, пройдя над взлетной полосой, над уничтоженной спецназовцами БМД-4. С земли к вертолету протянулись пунктиры трассеров, кто-то стрелял из пулеметов, рассчитывая повредить 'вертушку'.
– Черт, у них ПЗРК! – Перед самым носом вертолета взорвался реактивный снаряд, заставив Беркута вскрикнуть от удивления: – Уклоняйся. Нас собьют!
– Это РПГ, – догадался Швецов, для которого происходящее не было чем-то новым. В Афганистане он десятки раз попадал под обстрел, и теперь был совершенно спокоен. – Сейчас мы их угомоним. Давай, майор, работай из пулемета! – приказал президент.
Ми-24В был вооружен четырехствольным крупнокалиберным пулеметом ЯкБ-12,7, мощным оружием, может, не столь грозным, как тридцатимиллиметровая пушка Ми-24П, но не менее опасным для живой силы, не прикрытой броней. Заложив вираж, Швецов направил вертолет на группу десантников, стрелявших по 'Крокодилу' из всех стволов, и майор нажал гашетку пулемета. Длинная очередь смела людей, превратив их в окровавленные куски мяса, замотанные в обрывки камуфляжа.
– Так, – с азартом произнес Швецов, вдруг переставший понимать, с кем воюет. – Вот так, твари!
Развернув вертолет, президент выпустил несколько неуправляемых ракет по стоявшим в дальнем конце летной полосы вертолетам. На внешней подвеске Ми-24В находились два блока Б-8В-20А, каждый с двадцатью восьмидесятимиллиметровыми снарядами С-8, более чем достаточно, чтобы уничтожить аэродром.
Швецов бросал вертолет в один вираж за другим, расстреливая все, что видел. Воздух прочеркнули дымные следы неуправляемых ракет, и несколько ангаров превратились в огненные шары. Эта же участь постигла и казарму, которая, казалось, взорвалась изнутри, когда несколько ракет влетели точно в оконные проемы. Пулемет изрыгал потоки свинца, сметавшие пытавшихся найти укрытие десантников, больше не пытавшихся сбить геликоптер.
– Слева, – предостерегающе крикнул Беркут. – 'Вертушка'!
Майор указал на внезапно появившийся над разгромленным аэродромом Ми-24. Кто-то из охранявших базу парашютистов успел позвать на помощь и полковник Крылов направил на выручку вертолеты, поняв, что кроме таинственных диверсантов, выкравших президента, атаковать авиабазу было некому.
Швецов толкнул штурвал, опуская вертолет к самой земле, так низко, что он едва не зацепился брюхом о крышу горевшей казармы. Несмотря на то, что Ми-24В штатно не нес управляемого оружия класса 'воздух-воздух', он был опасным противником в воздушном бою. Во время ирано-иракской войны пилоты Хусейна на 'Крокодилах' сбили несколько американских штурмовых вертолетов 'Хью Кобра' и даже один тяжелый сверхзвуковой истребитель F-4E 'Фантом'. Последний случай вообще был чем-то фантастическим, лишний раз демонстрируя возможности милевского творения.
Возможно, пилоты прибывшего на просьбу о помощи вертолета и не поняли бы, что за штурвалом второго 'Крокодила' сидит противник, если бы не маневр Швецова. Попытавшись уйти с линии огня, он сразу выдал себя, ведь пилот, оказывающий поддержку своим товарищам, защищающим аэродром, должен только радоваться помощи. Тем, кто управлял вторым вертолетом, сразу все стало ясно, и они открыли огонь, выпустив несколько неуправляемых ракет.
– А, черт! – прорычал Швецов, набирая высоту для контратаки. – Если мы его не собьем, то здесь и сдохнем.
Алексей развернул свой Ми-24В навстречу противнику, открыв огонь из пулемета. Президент видел, как крупнокалиберные пули выбивают искры при точном попадании, не пробивая корпус. Ми-24 был рассчитан на то, чтобы уцелеть под огнем с земли, в том числе и из пулеметов.
Вертолеты пронеслись друг мимо друга, вновь выполняя разворот и заходя на цель, точно рыцари на турнире, атакуя лоб в лоб. Неизвестному противнику Швецова удалось завершить маневр раньше, и трассеры прошили воздух, попав в фюзеляж, туда, где располагались двигатели. Несколько пуль пробили кабину. А спустя мгновение последние оставшиеся в пусковых установках ракеты С-8, метко выпущенные президентом с минимального расстояния, разнесли противника вдребезги.
– Вот это выстрел! – закричал майор Беркут, видя, как падают на землю пылающие обломки уничтоженной 'вертушки'. Сейчас он не думал о том, что в пламени погибли такие же русские, простые солдаты, лишь выполнявшие приказ.
– Поврежден двигатель! – В кабине раздался писк аварийной сигнализации, звук, вызывавший страх даже у самых опытных пилотов. – Мы долго не продержимся в воздухе, – сообщил Швецов. – Куда лететь?
– На юг, в Чечню, – решил Беркут. – Там безопасно, там есть те, кто вас поддержит.
– Так долго не протянем, – отказался президент. – Похоже, нас серьезно зацепило, майор.
– Тогда сколько сможем. Главное, надо уносить отсюда ноги, – не стал спорить командир спецназа. – Они могут поднять истребители, и тогда нам конец.
Швецов попытался набрать высоту, но машина не слушалась его, став вдруг неповоротливой и очень тяжелой. Президент внезапно почувствовал боль и, скосив глаза, увидел кровь. Пробившая борт пуля раздробила ему кость, едва не оторвав ногу, и Швецов удивился, что только сейчас, когда спала горячка схватки, заметил это.
– Не удается увеличить высоту, – стиснув зубы, произнес президент. – Похоже, повреждена
