многом говорило, но, кроме того, он был командиром, был тем, кто отвечал за жизни тысяч солдат, бойцов своей дивизии. Транспортные самолеты сновали между Ираком и грузинской столицей без перерыва, доставив уже больше половины личного состава и сотни тонн грузов, лишь малую часть того, что было нужно пехотной дивизии для ведения боевых действий. Конечно, никто в серьез не считал, что придется с кем-то здесь воевать, и все же солдат всегда должен быть готов к войне.
Аэродром в Тбилиси, наверное, никогда не работал в таком бешеном ритме, каждые полтора часа или даже чаще принимая очередной 'борт' из знойного Междуречья. Небо над грузинской столицей буквально раскалывалось от не смолкавшего ни на миг рева турбин тяжелых 'Глоубмастеров' и 'Старлифтеров', заходивших на посадку, или же, напротив, взлетавших, но для того лишь, чтобы спустя несколько часов вновь вернуться, доставив еще партию груза или несколько сотен солдат.
Но прибывавшие из далекого Тикрита в казавшуюся непривычно мирной Грузию бойцы не задерживались в столице, и колонны тяжелых грузовиков ползли на север, к границе. Русские, оправдываясь военными маневрами, перебросили из глубины страны несколько элитных дивизий, десятки тысяч солдат, сотни танков и бронемашин, и американцы, как союзники и друзья явившиеся на Кавказ, не могли поступить иначе, кроме как выставить против чужих бронированных армад заслон.
Возможно, в штабе, где-то там, за океаном, на полном серьезе считали, что русские могут без видимых причин перейти границу, развязав войну. Сам Камински ни на мгновение не верил в это – там, в кремле, были вовсе не идиоты, готовые без всякого видимого смысла бросить в огонь тысячи своих людей. И все же подразделения Десятой легкой дивизии занимали позиции на самом рубеже, в полной готовности к любым сюрпризам. И сам Мэтью Камински считал, что должен быть там, на острие удара, пусть и трижды гипотетического, подавая пример своим солдатам, которые должны были видеть не штабную крысу, а боевого офицера.
Штабной М1114 'Хаммер', подпрыгивая на ухабах, полз в самой средине очередной автоколонны. Горная дорога извивалась, прихотливо петляя, прижимаясь к крутому склону, а с другой стороны обрываясь казавшейся бездонной пропастью. Ровно рычал скрытый под капотом стадевяностосильный дизель, сердце вездехода, а фары ближнего света мазали лучами по серому дорожному полотну.
– Связь со всеми машинами, – приказал генерал, обращаясь к сжавшемуся рядом с ним – 'Хаммер' был мощным автомобилем, надежной, с хорошей проходимостью, но никак не мог считаться комфортным и просторным – радисту. – Сбавить скорость. Всем соблюдать дистанцию! – И, уже обращаясь к самому себе, добавил: – Не хватало, чтобы кто-то свалился в это чертово ущелье.
Внедорожник катился по ухабистому проселку, наверное, никогда еще не знавшему, что такое асфальтовое покрытие. Впереди мерцали габаритные огни грузовика, в кузове которого тряслись, сжимая штатные винтовки М16А2, пехотинцы – пусть здесь, в Грузии, пока и царил мир, каждый солдат, каждый офицер имел при себе табельное оружие и полный боекомплект. И все же, несмотря на эти меры предосторожности, генерал Камински был уверен, что эта дислокация – не более, чем отпуск. Во всяком случае, сейчас можно было не бояться заложенного на пути следования колонны фугаса или засевших в придорожных зарослях снайперов.
– Парни хотя бы отдохнуть, если уж доведется потом опять вернуться в это чертово пекло, – сказал Мэтью в первые часы своего пребывания здесь. – Видит Бог, ребятам нужен отдых, и черт с ним, если отпуск придется провести под боком русского медведя!
Пожалуй, единственной опасностью сейчас мог быть горный обвал, да еще некоторые слишком резвые водители, не вписываясь в поворот, могли запросто свалиться в пропасть. Дороги были здесь самым опасным врагом, и это не могло не радовать после пропитанной смертью иракской пустыни и раскаленных городских улиц, которые уже стали могилой для сотен простых американских парней.
Мысль об угрожающем обвале оказалась пророческой, и Мэтью Камински даже испугался на миг открывшегося у него дара провидения. Откуда-то с ночных небес вдруг пришел нараставший с каждым мгновением рокот, который не могли перекрыть даже мощные двигатели армейских грузовиков и внедорожников.
– Какого дьявола, – генерал выглянул в окно, увидев лишь усеянный каменными 'клыками' склон горы. – Что происходит? Лавина? – При мысли о несущемся с вершины потоке каменных осколков генерала охватил озноб – Мэтью почти уже слышал, как трещат кости, и кричат попавшие под камнепад люди, замурованные в заваленных по самую крышу бронированных коробках автомобилей. – Всем внимание!
Ответ пришел в следующее мгновение, когда над дорогой, едва не касаясь брюхом земли, пронеслись, словно вырвавшиеся из ада демоны, вертолеты. Несколько боевых геликоптеров 'Апач' – Мэтью не успел сосчитать, сколько точно, но не меньше трех – пролетели над самой колонной, спустя несколько секунд растворившись во тьме.
– Тревога, – кричали опешившие поначалу сержанты и капралы. – Угроза с неба!
Взметнулись в небо стволы крупнокалиберных 'Браунингов', установленных в шкворнях на крышах 'Хаммеров', провожая безжизненными взглядами растворившиеся во мгле вертолеты. Но было уже поздно – окажись здесь враг, и колонна, накрытая ракетным залпом, оказалась бы заблокирована на узком шоссе, превратившись в неподвижную и чертовски уязвимую мишень.
– Генерал, сэр, – Камински несмело окликнул выглядевший весьма сконфуженным радист. – Сэр, на связи командир Двести двадцать девятой бригады армейской авиации. Он говорит, это их вертолеты имитировали воздушный удар по колонне.
– Дай сюда. – Генерал выхватил из рук связиста трубку, зло рявкнув в микрофон: – Какого черта, полковник? У нас полный боекомплект. Придержите ваших ковбоев, если не хотите, чтобы в следующий раз они напоролись на заградительный огонь.
– Кажется, сегодня это не помешало моим парням, – раздался в ответ насмешливый голос, полный гордости. – Поздравляю, генерал, вы условно уничтожены. Кстати, надо будет сообщить нашим парням, что они разбомбили ваш штаб, сэр. И, пожалуй, сегодня мне придется разориться на пиво для пилотов – ребята это наверняка заслужили. До встречи на земле!
Камински раздраженно выругался – горы таили немало сюрпризов, и впредь нужно было проявлять больше осторожности. В этот раз генералу повезло – колонну 'атаковали' свои, и, хотя это было обидно, все бойцы остались живы, даже толком не успев понять, что произошло. Но при мысли о том, что сейчас творилось бы на дороге, окажись за штурвалами вертолетов враги, генерала передернуло. Проклятое расслабление после вечного напряжения там, в Ираке, могло выйти боком всем, и было, о чем задуматься.
Жизнь шла своим чередом. Прибывшие в Грузию солдаты развлекались военными играми, полностью доверившись большезвездным генералам, готовые выполнить любой их приказ. Для них все было просто и легко, в отличие от Роберта Джермейна, уже много дней подряд мотавшегося по всей Европе, и, наконец, добравшегося до Вильнюса.
Пневматики шасси легкого С-20А со скрипом коснулись взлетной полосы, и погруженный в свои мысли министр обороны вздрогнул, с неохотой покидая мир грез. А 'Голфстрим-IV', приписанный к авиабазе Рамштайн, уже подруливал к зданию терминала столичного литовского аэропорта. И здесь же, прямо на летном поле, высокопоставленного гостя ожидала целая кавалькада строгих автомобилей с дипломатическими номерами, возле которых толпились люди в военной форме и строгих костюмах.
– Министр, сэр, – стюардесса в форме лейтенанта ВВС отдала честь выбиравшемуся из не отличавшегося излишним простором салона Джермейну. – Вы довольны полетом, сэр?
Роберт усмехнулся, но так, чтобы девушка не видела – даже офицерам военно-воздушных сил приходилось вести себя совершенно по-холуйски. В прочем, это было частью правил игры, которые давно уже принял и всецело теперь разделял не только глава военного ведомства, но и все, кто по своей воле надел погоны вооруженных сил Соединенных Штатов.
– Благодарю, лейтенант, все превосходно, – кивнул Джермейн, на миг задержавшись возле стюардессы. – Будьте готовы к вылету. Полагаю, я вернусь не более чем через пару часов.
Вильнюс встретил заморского гостя промозглой погодой, будто вдруг в одночасье наступила осень. В прочем, наверное, это просто долетало дыхание теплого моря. Моросил мелкий дождь, и один из ожидавших министра офицеров поспешно подскочил к Джермейну, раскрыв над ним большой черный зонт.
