очевидное обстоятельство извратить, нужно быть ловким сумасшедшим, и никем больше. Зачем при таком характере процесса Путину нужно было, чтобы Кургинян из передачи в передачу побеждал Сванидзе, доказывая тем самым, что советская история благая, а значит, что к ней можно вернуться; а если еще этот Кургинян обзаводится движением, которое требует СССР 2.0, то есть прямого возвращение советского, и даже Красного проекта, то тем более это все в копилку Зюганова. И в копилку Зюганова было внесено мною в ходе этих передач очень и очень много. Все это понимали, каждый член КПРФ это понимал. Никогда не только никакого «спасибо» никто из членов этой партии и особенно ее руководство не говорили, но это как-то все происходило в состоянии такого лукавого умолчания, вот вроде бы наши там бьют проклятого Сванидзе. А кто — «наши»? Ну, наши… не важно кто. Хорошо. Я на это никоим образом не обижался, потому что давно критикую Зюганова за непоследовательность во всем, что касается отстаивания идеалов социализма, за бездарность в том, что касается политической борьбы. В этом смысле я могу о себе сказать словами нелюбимого мною поэта Евгения Евтушенко: «Невинно растоптанным быть — не достоинство, уж лучше за дело растоптанным быть». Я заслужил некое особое отношение со стороны Зюганова и КПРФ и никогда не сетовал на то, что ко мне так относятся, потому что я отстаивал ценности. Мне было важно, чтобы действительно сросся хребет, чтобы люди ощутили всё сразу: и величие советского периода, а значит советских ценностей и всего, и масштаб катастрофы, связанной с отречением от этих ценностей, с тем, что я называл «метафизическим падением», то есть с тем, что этот великий «красный проект» вдруг отвергли, вместо того, чтобы его исправлять, корректировать и так далее, обменяв его на колбасу, или, как я говорю, первородство на чечевичную похлебку. Я говорил и повторяю, что метафизическое падение имеет огромные последствия, оно пронизывает всю нашу сегодняшнюю жизнь, сознание каждого человека, вне зависимости от того, осуществлял ли он лично это падение или нет, и что, может быть, всё то, что способно преодолеть это метафизическое падение — это и есть главное, если мы хотим, чтобы вернулся Советский Союз, вернулся Красный проект в его обновленном виде, а я живу для этого, борюсь ради этого, действую ради этого, и ничего другого делать не собираюсь.
Итак, давайте снова вернемся к игре, и зафиксируем, что правильная, нормальная игра, не какая-то там вообще игра неизвестно кого и с кем, а та политическая игра, которая называется «Выборы — 2012» велась по правилам Путин — Зюганов, конфликт, национально-буржуазная идеология, при которой Путин то использует Солженицына, то чуть-чуть добавляет советской краски, то, наоборот, двигается в сторону либерализма, а Зюганов просто прикован к апологетике советского в том или ином виде — вот подобного рода композиция была, и внутри этой композиции существовало нечто, называвшееся «Суд времени», и потом назвавшееся «Исторический процесс», и все эти разгромы Сванидзе, которым нет числа. Сколько процентов это принесло Зюганову, какой это имело эффект — не в этом вопрос. Вопрос в другом — что это не могло быть по определению нужно Путину. А вот неким силам, которые хотели, чтобы Зюганов разгромил Путина, а потом, на втором такте, с помощью более сложной игры они добились решающего результата — это, конечно же, было нужно, и я отдавал себе в этом отчет и понимал, что с одной стороны возможность полтора года вести такую идеологическую борьбу бесценна для общества, если мы хотим воскресения наших ценностей и нашего великого государства, а с другой стороны, есть силы, которые потирают руки и говорят: «Да-да-да-да-да. Он сейчас, конечно, наберет очки, за его счет их наберет Зюганов, Зюганов поколеблет Путина, а Путин упадет, мы тут же уберем куда-нибудь Зюганова и сыграем всё, что нам нужно». Вот такая игра была.
Итак, давайте договоримся, что одна игра — классическая, нормальная — была игра между Путиным и Зюгановым и называлась «Выборы 2012. Конфликт. Две идеологии», а другая игра была более сложной.
И, казалось бы, никаких шансов на то, чтобы вести эту более сложную игру, просто нет: либо победит Путин, либо Зюганов. Но в какой-то момент произошло следующее. Вот сюда [рисует вторую схему на бумаге] был встроен элемент под названием «Несистемная оппозиция — Немцов, Касьянов, Каспаров, Шендерович, Собчак и другие». И вдруг оказалось, что главный сюжет поменялся. Правила игры поменялись. Игра возникла другая. Вроде идут «выборы 2012», а конфликт-то — между Путиным и «креативным классом», либералами, ельцинистами, между консервативной группой в пределах национально-буржуазного класса и либеральной группой в пределах этого класса. А где Зюганов? Куда конфликт-то дели? Как украли выборный сюжет?
А Зюганов где-то в стороне. То ли он называет все это «оранжевой проказой», то ли он говорит, что вышли на улицу наши сторонники, то ли он пытается говорить то или другое — но его уже в главном сюжете нет, его из сюжета убрали!
Вот то, что я сейчас обсуждаю, является очевидной игровой стихией. Понимаете? Не игрой вообще, не какими-то там химерами, не построением, при котором какие-то кукловоды всех вытаскивают из неизвестных карманов и вешают на неизвестные гвоздики, а вот конкретной сермягой жизни.
Как об этом могут не думать граждане, которые маялись на площадях, люди, которые ждали победы Зюганова? Все, кто участвовал в этом процессе — вот как они могут не понимать вот эту простейшую вещицу? [Показывает обе схемы одновременно] Понимаете, простейшую.
Вот, говорят о каких-то играх, обсуждают «черт-те что и сбоку бантик», ищут всемирных таинственных кукловодов, а когда наступает время реальной игры — вот реальной, элементарной, с изменением правил — то вдруг пасуют. Игра уже кончилась, а всё еще оторопь такова, что никто даже не понял, как она началась и как ее осуществляли. Ну хотя бы теперь, когда она кончилась, на этой фазе, это можно понять или нет?
Ведь это и есть синдром нашего сознания, которому я говорю: «Дорогое сознание, ты действительно не приспособлено для игры. Ну, давай, милое, приспосабливайся, родное, пока не поздно. Потому что обыграют тебя во сне так, что уже ни у детей, ни у внуков никакого будущего не будет. И страны не будет, и неизвестно вообще, что тут будет. Ад кромешный. Если ты не проснешься, если ты не начнешь понимать хотя бы самых элементарных игр, если ты не сумеешь мобилизовываться не только на военные угрозы, но и на угрозы игровые. Ну, давай не будем о слишком сложном, давай хотя бы об этом простом-то поговорим, дорогое общественное сознание. Должны были быть выборы, на которых Путин и Зюганов спорили бы по поводу повестки дня, доказывали бы, какие у кого ценности и так далее, организовывали бы политический конфликт? Да или нет? Должны были. Выборы должны были быть именно такими! Произошли выборы, на которых спорил Путин с какой-то несистемной оппозицией. С Болотной, Сахарова, с уличным движением, с кем угодно еще, а Зюганов сидел в стороне. Где был Зюганов? Где?»
Он давал интервью Собчак о цветах, пока Путин, так сказать, обсуждал одну концептуальную тему за другой? Он то называл то, что клубится на Болотной и Сахарова «оранжевой проказой», то говорил, что это наши сторонники? Он вроде вышел рядом на Пушкинскую с небольшим количеством людей, или не вышел? Он… Где он был?! Каким образом, каким ветром его смело с главной позиции, с позиции основного противника Путина, а на эту позицию выдвинулись абсолютно другие люди. Кто это сделал? Как это могло происходить мимо воли Зюганова? Что он должен был сделать для того, чтобы этого не случилось? Активно бороться за то, чтобы оказаться на этом месте [кладёт стикер с надписью «Зюганов» поверх стикера с надписью «несистемная оппозиция» на второй схеме]. Значит, либо он должен был (если уж он сказал, что это «оранжевая проказа») подписывать антиоранжевый пакт со всеми силами, включая «Суть Времени»; выходить на Поклонную, перехватывая инициативу у Путина; либо он должен был выбегать на эту Болотную и Сахарова и там кричать, аки дьякон, всё, что угодно, лишь бы оказаться в этой точке [кладёт стикер с надписью «Зюганов» поверх стикера с надписью «несистемная оппозиция» на второй схеме] и навязывать там свою повестку дня. Но он не мог сидеть вот здесь, он не мог сделать так, чтобы его вот с этого уровня подвинули вот на этот [перекладывает стикеры на схеме]
Ну не мог он это сделать. Ни один политик это делать не может, если он хочет остаться в процессе, в игре, в истории — где угодно, просто в политике. Через какое-то время обнаружилось еще большее. Обнаружилось, что тут еще есть такой игрок, по фамилии Удальцов. Все его видели? Все лицезрели? Как говорится, без комментариев. Но этот игрок стал уже важнее, чем Зюганов, потому что он-то в площадном пространстве нарисовался, а Зюганов из этого пространства, ставшего основным, слинял. И этот Удальцов сказал, что вся цель политической борьбы заключается в том, чтобы Президент России Дмитрий Анатольевич Медведев остался на два года Президентом и провел там какие-то политические реформы. Всё. Удальцов это сказал.
