— Да? То есть тебя убивать — можно, а ты сам — никак? Ну и дурак… Я вот — убиваю. Хуманов. Человеков, то есть. И даже не спрашиваю, любят ли они братьев своих во христе и прочей клерикальной шизанутости, или так, просто отмороженные уебки… Во сказал, даже сам проникся… Ладно, не бухти, до Битцы почти добрались. Дальше их дорожками пойдем, там почти все цело. Главное, бритых отловить до того, как они стрелять начнут. Нацики отмороженные, что с убогих возьмешь… Зато с твоими братьями грызутся знатно, только стружка во все стороны летит. Вот через их территорию и двинем. На заводы нам нахер не сдалось, а клоповник рядом с Палеонтологическим музеем — самое то… Там до сих пор через трубы можно в остатки метро пройти. А где метро, там и скамовские жилплощади. Ленивые, суки, на готовом норы нарыли… И почему вы такие ленивые, Змей?
— Убьют, бля, — только и смог пробормотать в ответ пассажир. — Как есть — убьют…
Демократический президент самой демократической страны первым делом сгрузил в новую каторжную зону большую часть заключенных за тяжкие и особо тяжкие преступления. Второй и третьей волной пошли уже просто жулики всех мастей и те, кто не понравился полиции южных штатов. Почти девяносто процентов контингента были черные. Которые на новых территориях усвоили два ключевых постулата. Первый: наркотой здесь не торговали и зарабатывать на жизнь пришлось другим способом. Второй: можно было убить кого угодно, чужая жизнь не ценилась совершенно. Но с тем же успехом можно было сдохнуть и самому. Но — лучше завалить других. И жить долго и счастливо…
Любая сильная группировка росла до момента, когда пересекала границы другой, себе подобной. После чего вспыхивала кровопролитная война, проверяя на крепость озверевших людей. Заваленную трупами территорию либо подминал под себя один из победителей, либо захватывали соседи. Мир царил лишь ближе к Якиманке и Садовому. Там окопались русскоговорящие уголовники, соорудив подобие диктаторского режима с отлично организованными отрядами боевиков. А в треугольнике Варшавки, Каширки и МКАД тусовались 'нигга', возмечтавшие дать просраться окружающему миру. Тусовались до момента, когда на их земли выгрузили сброд из Европы. После чего мочилово развернулось в полную силу.
— Бритые здесь осели не так давно, — просвещал мрачного скама Фермер. — Как албанцы кончились после набега черножопых, так белые объединились и устроили тотальную зачистку. Доперли, мудаки, что по одиночке их задавят. Ну, и я руку приложил чуток. Как раз с Техаса меня вывезли, вот и вернулся на родную землю.
— Ты американец? — удивился Змей, с подозрением разглядывая вырастающий слева от Севастопольского проспекта лесной массив.
— На хуй-на хуй! — возмутился водитель, прибавляя скорость. — Я — мультикультурное отродье! Уроженец бывшего Союза великих и наебнувшихся наций. Тянул служивую лямку, потом судьба сподобила, в Легионе оказался у лягушатников. Потом чуток по Африке и у латиносов поболтался, уже частным образом. Шабашил, глотки резал. А затем из Колумбии в Техас перебрался. Помог бывшему компаньону груз перевезти, заодно он мне документы выправил. Осел, как белый мирный человек. Даже о семье задумываться стал, представляешь? Вот только документы паленые оказались. Как начали всех нелегалов грести и банды в скотовозы пихать — так меня и зацепили. Пернуть не успел, как домой спровадили… Теперь тут кукую…
— Скотовоз? Разве они летают? Нас по дороге от портала везли.
— Эйр оф Америка — летает. Берут грузовой борт, забивают туда связанными толпу народа, потом выгружают здесь и хлоркой салон моют. Ни посрать, ни поссать, ходить под себя, только лежишь в пластиковых наручниках и пинаешь ближнего своего. Иногда часть из самолета сразу в конвертеры отправляют, потому как уже отжмурились. Зато в тюрьмах теперь — пусто и спокойно. И те жалкие остатки, что сроки отбывают, ведут себя как институтки перед строгим завучем. Чуть ебало раззявил — и первым же рейсом. И похер на демократию…
Остановившись рядом с поваленным у обочины фонарным столбом, Фермер помахал кому-то рукой и заглушил мотор.
— Все, ждем. Сейчас эти распиздяи по цепочке доложат до старших, потом обратно цэ-у доползет, и поедем в гости. Вроде трезвые, как отсюда видно. Значит, опять политинформация была на тему борьбы с зеленым змием…
— Это — Бит-ца?
— Ага. Как техасские рокеры и прочие уроды независимость от черных отстояли, так здесь осели. Ну и сбежалось со всей округи каждой твари по паре. И местные нацисты, и гансы-любители бесноватого фюрера, и кого только нет. Принцип у них простой — уши не затыкать, если 'Зиг Хайль' орут, и стрелять в лоб, когда наглеть будут. Полные отморозки, их даже китаезы боятся. А уж после того, как сюда часть вояк с дисбатов прислали, так полный пиздец: не пройти, не проехать. Но — пока сил не так много, вот и не борзеют слишком. Хапнули себе Битцевский лес, насколько смогли, и окопались, подобно партизанам. По весне дровами торговали, сейчас какая-то хитрожопая сука сумела канал наружу наладить. Потрошат брошенные дома, остатки банков и сберкасс, гонят за Периметр бабки и золотишко. А оттуда стволы подбрасывают, патроны, нитку с горючкой сунули. Если бы шиза не косила клановую верхушку, дали бы прокашляться всей зоне. А так — просрут. Все просрут. Хотя, что с белых уебков взять? Видимо, карма такая…
— Брату помочь — первое дело! — шкафообразный верзила в замызганном камуфляже болезненно скривился, поглаживая висок. Похоже, борьба с пьянством протекала с переменным успехом. Все же наличие стабильно работавшей трубы из-за кордона расхолаживало, давая возможность вполне прилично существовать в этом аду, заливая шары каждый вечер, а то и с утра. Пока в городе было что махнуть по бартеру наружу, смерть от сушняка Битце не грозила.
— Так вот — брату помочь, это да… А чурку твоего мы хлопнем. Правда, Валет?
Выкатившийся из-за безразмерной спины худой мужичошка в иконостасе наколок согласно оскалился:
— Точно! Чурок мы не любим! Они у нас на днях автосалон спалили. Мы даже пошарить там толком не успели, всего пару машин угнали.
Фермер захлопнул опустевший кузов и пнул сгруженные на траву ящики:
— Петя, ты мне сначала скажи, сколько людей дашь до дохлых динозавров прогуляться. И по калашам как у тебя дела. Мне без калашей на прогулку топать не сподручно… И не кривись, знаю я, что есть у тебя и волыны, и маслины… Полной россыпью. А жратвы экологически чистой у братвы — нет. И закусить первач огурчиком или помидорчиком — милое дело… Хер вы фрукты-овощи через свою трубу пропихнете. Скорее, водку качать начнете, чем жратву приличную.
— Не, Петр, ты слышал? Он нас за лохов держит! Он…
— Ша, Валет, — сморщился 'шкаф', обхватив руками многострадальную голову. — После тарахтеть будешь. Ты здесь пока человек новый, а мы с Фермером ниггеров по столбам вешали еще в самом начале. И моего прошлого зама он шлепнул две недели назад, когда тот борзеть стал не по делу… Так что — все заткнулись, а я посчитать должен, сколько ты нам чего привез. И потянет ли это хотя бы на один автомат. Потому как дорого ствол нынче выходит.
— Да хер с ним, твоим другом! Чурка-то какого хуя у нас ошивается?!
Заткнув обрез за пояс, Фермер недобро усмехнулся засуетившемуся уголовнику:
— Чурки у вас машины жгут, потому что вы распиздяи и жопой шевелить не успеваете. А мой зубастый — идейный борец за белую идею. Горит душой и мечтает оказать помощь в диверсионной войне за правое дело. Поэтому вы мне не только стволы и боеприпасы, вы мне и дорогу организуете до места прорыва, и тачку мою сохраните в лучшем виде. За что мы после барахлишком захваченным поделимся. Как тебе такой расклад, Петя? И я серьезно говорю, Змей — правильный скам, без дураков. Слышь, индеец недоебанный, ты как к белой идее относишься, как на мир смотришь?
Получив пинок по хвосту, инопланетянин выпучился и заорал, перепугав насмерть трусливого Валета:
— Долой ниггеров! Ку-клукс-клан — наше спасение!
— Все-все! Заткнулись все, еб вашу! А то… — Петр продемонстрировал арбузоподобные кулаки, потом
