удалось, и она уехала, опустошенная и уничтоженная.
— Какое значение теперь имеет прошлое? Значит, я сама виновата? Но в чем же? Ведь наше счастье было убито твоим недоверием. Так зачем…
— Моим недоверием? — гнев струился по его непреклонному лицу. — Ты…
— Все это уже неважно, Тарик, — она отвернулась и посмотрела на бурлящий фонтан. — Все кончено. Мне нужен развод. И больше я никогда не увижу ни тебя, ни твоего отца.
— И твое желание скоро исполнится, — тяжело вздохнул он. — Мой отец умирает.
Джейн подумала, что ослышалась. Шесть лет назад она мечтала только о том, чтобы его отец скончался. Тогда ей казалось, что его смерть может все разрешить…
Теперь же ей все равно. Что бы там ни происходило, ее это не касается. Даже смерть эмира.
— И какое отношение это имеет ко мне? — задала она равнодушный вопрос. — У меня нет ни малейшего желания видеть твоего отца. Я уже сказала тебе об этом пять с лишним лет назад.
Глаза его вновь сверкнули холодной яростью.
— Но ты также говорила, что и меня не хочешь видеть, — заметил он с сарказмом. — И вот, ты сидишь за одним столом со мной и наслаждаешься сочными фруктами из моих рук. Знай, смерть имеет характер окончательности, и это ожидает всех нас, в свой черед. Моему отцу нужна спокойная кончина. Я собираюсь подарить ему это, на прощание.
Он замолчал. Тишина обволокла их мрачным покрывалом.
— И?
— И для этого мне нужна законная женушка.
Джейн невольно прыснула. Абсурдность положения могла насмешить кого угодно. Она чужая. Как мог эмир принять чужую в свой клан?
— Да это последнее, чего бы хотел твой отец. Он бы с радостью вместо этого отослал меня в ад на вечные муки, — зло усмехнулась Джейн. — Как насчет Лейлы? Она бы помогла лучше меня.
— К несчастью, Лейла уже замужем. Взять ее в жены я не могу, по условиям нашего контракта, насколько помнишь.
— Ну так разводись и ищи себе подходящую жену! — с вызовом крикнула она, теряя терпение.
— Времени нет. Отец со дня на день… Ему надо знать, что я счастлив в браке. Даже с тобой. И ты поможешь мне в этом. А потом… получишь свой долгожданный развод.
Какая ирония судьбы! — подумала Джейн. Эмир, который в свое время так ненавидел ее, теперь хочет видеть их вместе. Она медленно покачала головой:
— Мне нужна всего лишь твоя подпись на документах о разводе. После чего я уеду.
— Ты стала бессердечной, Джейн.
— Я?! Бессердечной?
— Ты всегда была такой мягкой и нежной… — продолжил Тарик.
— Ну да, до тех пор, пока не столкнулась с жестокой реальностью.
Его взгляд поразил ее своей горечью.
— Не стоит теперь обвинять…
— Да какая разница! — вскипела Джейн. — Мне неважно, что ты думаешь обо мне. Я уже взрослая. И мне не требуется твоя поддержка.
Тарик сжал губы в одну тонкую линию.
— Зато тебе нужен развод. А я ничего не подпишу, если ты не останешься и не выполнишь свои обязательства. До смерти отца.
— Я заявлю о разводе из Новой Зеландии.
— А я опротестую твое заявление. Несмотря на то что мы регистрировались в Новой Зеландии, наш брак подчиняется законам Заида, потому что я гражданин этой страны. И тебе необходимо мое согласие. За этим ты летела.
— Тарик, ты просишь невозможного.
Мужчина еще раз взглянул на свою жену и неимоверным усилием воли подавил порыв нежности, вот-вот готовый вырваться наружу. Она выглядела подавленной и маленькой, впервые после ее приезда в страну. Значит, она осталась такой, какой была и раньше, — тихой, спокойной женщиной, нежной, как самая нежная роза в его саду. Никто не коснется ее бархатистой кожи!
Когда он увидел преступника, который напал на Джейн, красное марево гнева залило ему глаза, и он хотел арестовать парня, посадить в тюрьму. Лишь бы защитить свою женщину.
В тот самый момент Тарик окончательно понял, что не сможет дать ей развод. Однако ни одной своей эмоции он не выдал, когда произнес:
— Я не прошу невозможного, дорогая моя…
— Не называй меня так! Я больше не твоя дорогая возлюбленная!
— Верно, больше ты не моя возлюбленная, — хмуро проговорил он. Она отлично видела, как напряглись все мышцы его тела. Тарику всегда было трудно признавать свою неправоту. — Останься тут до смерти отца. Это единственное, о чем я прошу тебя, моя… — он замолчал, ожидая ее протестов, но увидел лишь усмешку в этих прекрасных глазах, — а потом ты получишь свой драгоценный развод.
Джейн отвела взгляд и принялась рассматривать свои ногти. Коротко подстриженные и аккуратные.
— Долго?
Этот вопрос застал его врасплох. Тарик вскинул голову и, сощурив глаза, с подозрением спросил:
— Что ты имеешь в виду?
— Долго мне оставаться тут?
— Пока не умрет мой отец.
— Это я слышала. Но это долго?
Тут она увидела, как бурно вздымается его грудь от частых вдохов. Да, это было самым настоящим оскорблением, Джейн знала. Она невольно опустила голову, смущенная его пристальным взглядом.
Он пожал плечами. Гнев отпустил его.
— Кто знает, какой длинной может быть нить?
— Это не ответ, — мотнула она головой. — Мне нужен четкий ответ.
— Никому не дано знать отмеренный ему срок, — сказал он, сверля ее взглядом, в котором гнев мешался с отчаянием. — Нить жизни длинна и рвется непредсказуемо. Отец очень слаб и измучен болью. Врачи говорят о неделе или двух. И не дают ему больше месяца жизни.
— Месяц! — невольно вырвалось у Джейн. Это рвало все планы. Она закусила губу.
Тарик ждал ответа.
Может, собрав силу воли в кулак, она и смогла бы прожить целый месяц в ненавистной стране. Но будет ли ее ждать Нил? Вот в чем вопрос.
Слово Тарика закон. Раз после смерти его отца — значит, после смерти. Осталось дождаться, как бы дико это ни звучало.
— Хорошо, я останусь. Но не больше чем на месяц. И мне нужно твое слово. Если твой отец не… — она замолчала.
— Не умрет? — добавил он за нее.
— Да. — Джейн помолчала, понимая всю абсурдность ситуации. — Даже если он не… гм… не умрет, я хочу уехать домой через месяц. И я требую, чтобы ты дал мне слово, что подпишешь документы через месяц.
— Хорошо. Даю слово. Только взамен ты обещаешь мне убедить моего отца в том, что у нас с тобой идеальные отношения.
Поколебавшись, с тяжелым вздохом она произнесла:
— Обещаю.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
