Мои знания о мире, культуре и образовании остались на уровне пятилетнего ребенка. Я с волнением ждал встречи с этим новым местом, и когда лодка врезалась в песок, спрыгнул и побежал к берегу, а Джек остался сидеть в лодке с включенным мотором.
Я выбрался на берег и обернулся посмотреть на него. Он, по пояс в воде, толкал лодку в море. Я бросился назад, но он быстро вскочил в лодку и рванул прочь. запустив мотор так, что лодка подпрыгнула. Я стоял по грудь в воде и наблюдал, как лодка уносится прочь от меня. Хотя я и был хорошим пловцом, мне не удалось бы догнать лодку.
Джек стоял на середине лодки. Я увидел, как он победно помахал мне рукой и услышал его смех.
— Ну-ка, посмотрим. Обезьяна, чему ты научился, -крикнул он и умчался, оставив меня на необитаемом острове.
Он вернется, убеждал я себя. Он же не может оставить меня здесь одного. Я обернулся на прибрежные мангровые деревья и вдохнул их тяжелый, сладкий запах. Они казались темной, полной опасностей массой и я бросился бежать по пляжу в поисках тени. Редкий кустарник-вот все, что я нашел, и в его тени я свернулся комочком и стал ждать.
Медленно тянулись часы. Я смотрел, как солнце клонилось к горизонту, пока наконец пылающий красный диск не коснулся линии моря, и вдруг мгновенно наступила полная тьма, как это бывает в тропиках. Тогда я понял, что Джек не вернется за мной. Я остался один на необитаемом острове. И страх овладел мной.
Сначала я думал, что умру от дневной жары, а теперь я начал замерзать. И страшно хотелось пить. На пляже поблизости нигде не было воды, и я не смел отлучаться, боясь, что Джек вернется за мной, а я пропущу его. Я ползал в почти полной темноте, но ничего не нашел. Тогда я вновь вернулся к своему камню, обхватил
колени руками и жадно стал вглядываться в море.
Я уговаривал себя, что все будет нормально. Джек вернется утром. Малуйя скучает по мне, и Кахану тоже. Но до утра было еще очень далеко, а из тьмы за моей спиной доносились какие-то странные звуки, словно звери вышли на охоту. Мне мерещились подползающие аллигаторы, которые хотели схватить и разорвать меня. В своем воображении я видел, как ко мне подбираются тигры и львы и тяжело дышат над моим ухом; чудилось шипение змей, готовящихся к прыжку. Мне казалось, что я вижу скорпионов, отвратительных жаб, глядящих на меня, и огромных пауков. Моя новорожденная храбрость была погребена под тяжестью тысячи воображаемых ужасов, пока я сидел на остывающем пляже и ждал возвращения Джека.
Я вздохнул с облегчением, когда закончилась эта 'жуткая ночь, представляя, что, когда Джек вернется, я гордо проследую в лодку, словно ни капельки не испугавшись этой ночи, проведенной в одиночестве на пустынном острове. Я расскажу ему, что нашел фрукты и источник кристально-чистой воды за рощицей мангровых деревьев, что я обратил в бегство двадцатичетырехфутового аллигатора и ни капельки не испугался. Я хотел быть похожим на бывалого путешественника, этакого Робинзона Крузо, чью историю я хорошо знал, потому что это была одна из самых любимых книг Нэнни.
Солнце поднялось выше, а Джек все не появлялся. Я умирал от голода и жажды и вынужден был наконец пойти на поиски воды или фруктов. Все то, что я собирался насочинять Джеку, мне действительно пришлось делать. Но я не был Робинзоном Крузо, вокруг не было пресной воды, только протухшая вонючая лужа, а на деревьях я не видел фруктов.
Наконец я нашел кокосовый орех, добела вымоченный в соленой луже, и с радостью бросился к нему. Но тут я понял, что у меня нет мачете, чтобы его открыть. Я бросал его о камни вновь и вновь. Но мне удавалось лишь лизнуть струйки сока, вытекающие из трещин. Когда он наконец раскололся, большая часть молока пролилась прежде, чем я успел поймать. Всхлипывая от страха и разочарования, я принялся слизывать остатки.
Я забрался в тень куста и вновь стал угрюмо наблюдать, как солнце медленно ползет в раскаленном небе. Снова и снова я нырял в океан, чтобы освежиться, но соленая вода только раздражала кожу, соль высыхала, и солнце пекло меня еще больше.
Когда солнце вновь стало садиться, я стал метаться по берегу вне себя от жары, слабый от голода и обезвоживания. Джек непременно вернется, еще до наступления темноты. Но, когда небо осветил зеленый закат, обратившийся в темнеющее синее небо, я понял, что он не вернется. Джек никогда не вернется. Он оставил меня здесь умирать.
Я знал, что теперь он уже, наверное, сочинил историю, как я упал за борт и как он заметил это, когда было слишком поздно.
«Бедняга Обезьяна утонул». Я словно видел, как он говорит это с победным блеском в глазах и притворно-скорбным выражением на лице.
Я лежал на пляже, слишком слабый, чтобы беспокоиться об аллигаторах, змеях и львах. Я закрыл глаза и почувствовал, что впадаю в транс. Так просто было уснуть и позволить Богу забрать себя.
Я был без сознания, когда Кахану приплыл на остров и осторожно перенес меня в лодку. Уже на Калани Малуйя обмыла мою обожженную кожу, обернула прохладной тканью, переложив ее ароматическими листьями, чтобы сбить лихорадку.
— Желтоволосый-истинный сын своего отца, — сказал Кахану.-Зло передается из поколения в поколение…
Позже Малуйя рассказала мне, что, когда она сказала Кахану, что я пропал, он сразу пошел к Джеку и потребовал сказать, где я. Джек сказал, что даже не видел меня, и они обыскали весь остров.
— Да он, наверное, свалился с утеса и утоп, — сказал Джек как бы между прочим, но Кахану знал, что он лжет, и разозлился. Меня не было уже очень долго. Он знал, что теперь речь идет о жизни и смерти.
Он схватил Джека за руку и заломил ее за спину.
— Где он, отвечай, желтоволосый ублюдок!-закричал он, и Джек завопил, что расскажет отцу, Кахану высекут кнутом, он потеряет работу, и его сошлют с острова.
Кахану заломил ему руку еще дальше, и Джек заорал еще громче. Малуйя шепнула Кахану, почему Ар-черу нужно, чтобы я был жив.
— Если Обезьяна умрет, — вкрадчиво сказал Кахану Джеку, -то это тебя высекут. Мистер Арчер будет сечь тебя, пока ты тоже не умрешь, и ты это знаешь.
Джек всхлипывал молча, но он знал, что Кахану прав. Арчер убьет его, если он лишит его шанса получить состояние. Поэтому Джек рассказал им, где я. Он сказал, что я прыгнул с лодки и поплыл к берегу, а потом отказался возвращаться. Он сказал, что я якобы не желал больше жить на Калани, а решил справиться сам.
— Лжешь, маленький ублюдок, -прошептал Кахану и заломил руку еще дальше, пока она не хрустнула, как пистолетный выстрел. Джек заорал в агонии.
— Убийца, -прошептал Кахану ему на ухо.-Ты упал с дерева и сломал руку. Понял? В обмен на то, что Обезьяна не исчезал с острова.
Позабыв о боли, Джек понял, что сделка состоялась, и Кахану не расскажет отцу. Он кивнул. На следующий день его отправили в лодке на Мауи, чтобы вправить руку. Потом он вернулся в Гонолулу и там провел остаток каникул.
Я победил. Калани вновь был моим. На некоторое время.
Годы медленно шли, я был счастлив и доволен своей жизнью, но мои мечты все же были полны воспоминаниями о вилле. Я очень хотел вновь увидеть Нэнни Бил, вдохнуть запах цветущих мимоз, услышать поющих птиц. Но Калани-вот моя реальность.
Иногда Арчер присылал на остров ленивого, полусонного «учителя», чтобы сделать вид перед своими друзьями, что он заботится об обучении бедняги Джонни, хотя тот и был «немного не в себе». Каким-то образом учителям удалось научить меня читать, и я проглотил все книги, которые были в доме, даже те, половина страниц которых была съедена термитами. Один из учителей, сухощавый молодой англичанин-алкоголик, привез с собой акварель и масляные краски. Виски было для него всем, но, когда его не было, ром тоже становился неплохим заменителем, иногда-пиво, вино, на крайний случай, и
