покупателя, уже было выехавший с деньгами, развернулся на полдороге. Вспоминает Бендукидзе:
Я прерываю свое совещание, звоню этому бизнесмену из Сибири, – что случилось? А он говорит: «Нет, знаете, я так не хочу играть! Я понял, что это подставной аукцион, я, честно говоря, и раньше подозревал, до меня доходили слухи, что все это уже купил Бадри и аукцион для отвода глаз устраивается. А сегодня мне сказали, что все на него уже оформлено, так что я брату позвонил и вернул его».
Я объяснил ему, что Бадри специально такие слухи распространяет. И он мне поверил! Но сказал: денег у него всего миллион с чем-то, поскольку полагал, что аукциона не будет. Тогда я его познакомил с московскими банкирами, которые помогли ему собрать всю сумму.
В результате гостиница «Интурист» была продана за 3,02 миллиона долларов. Жители Батуми положительно восприняли новость о том, что новым владельцем отеля стал человек, родившийся в их городе. «Этот бизнесмен говорил, что в первый день, когда он прилетел, к нему на улице подошел неизвестный, обнял, поцеловал и рассказал, как все рады, что гостиница досталась своему. Президент его принимал, говорил, что вот такие люди нам нужны, пусть все возвращаются в Грузию», – вспоминает Бендукидзе.
«Стратегические» объекты
Грузия пошла по пути максимально открытой экономики, поэтому большинство крупнейших государственных компаний выставили на продажу без каких-либо ограничений для покупателей. Как гласил заголовок газеты «Вечерний Тбилиси» в августе 2004 года, «В приватизации государственного имущества может принять участие каждый, были б только деньги…»[65]. Более того, не было никаких льгот для местных бизнесменов, не считая того, что они первыми узнавали о предстоящей продаже. Для реформаторов никакого значения не имело, кто купит государственные предприятия – грузинские, российские, американские или другие бизнесмены. Главное – получить как можно больше денег от приватизации. Но хотя чаще всего предприятия продавались просто за максимальную предложенную сумму, были случаи, когда к ним по политическим причинам применялись определенные инвестиционные условия (например, при продаже объектов электроэнергетики).
Основными покупателями мелких объектов стали местные компании, крупных – иностранные. К примеру, американская Basel Group в конце 2004 года приобрела за 15 миллионов долларов Крцанисскую правительственную резиденцию[66], основную рабочую резиденцию Шеварднадзе близ Тбилиси. Ту самую, в которой годом ранее, 23 ноября, на встрече с Саакашвили, Жванией и Бурджанадзе действующий президент принял решение уйти в отставку[67]. «Реально Крцанисская резиденция тогда стоила 9 миллионов долларов. Но продажи есть продажи. Так что мое предложение было 20 миллионов, и в итоге мы сошлись на пятнадцати. Я сам поверить в это не мог!» – вспоминает Кочладзе.
В мае 2006 года крупнейший в стране оператор фиксированной связи, Объединенная телекоммуникационная компания («Телеком»), был продан за 90 миллионов долларов[68] дочерней компании казахского банка TuranAlem. Тогда же казахская компания «Казтрансгаз» приобрела активы обанкротившейся тбилисской газораспределительной компании «Тбилгази» за 12,5 миллиона долларов.
Безусловно, «агрессивная» приватизация и значительный приток иностранного капитала смущали многих. Бывший министр экономики Грузии Владимир Папава считает: «Крупномасштабная приватизация, начатая в 2004 году, проходила с нарушением законодательства. Именно таким путем в Грузию вошли российский, казахский и арабский капиталы… В некоторых случаях другое государство становилось владельцем государственной собственности Грузии (например, после продажи “Тбилгази” его собственником стала государственная компания Казахстана), что считаться приватизацией не может»[69].
Каха Бендукидзе возражает критикам: «Да кто бы купил предприятие за большие деньги, если бы было нарушение законодательства!»
«Мы продавали все, что можно. Но самой болезненной темой была приватизация инфраструктуры водоснабжения [“Тбилцкалканали”[70]]. Противники говорили: “Представляете, они даже воду продали!” Мне абсолютно непонятно, почему телекоммуникационную компанию можно приватизировать, а водопровод – нет. Это же муниципальные услуги!» – говорит Екатерина Шарашидзе. В октябре 2007 года швейцарская Multiplex Solutions победила в конкурсе на приватизацию компаний, занимавшихся водоснабжением Тбилиси («Тбилцкалканали») и Мцхета («ЖинвалГЭС»), а также водоочистных сооружений города Гардабани. По условиям контракта новый владелец заплатил за все объекты 85,7 миллиона долларов и должен инвестировать в их восстановление и дальнейшее развитие еще в общей сложности 350 миллионов долларов[71] .
Родилась 1 февраля 1974 года. После окончания средней школы вместе с семьей переехала из Грузии в США, где жила в течение 15 лет.
Закончила школу государственного управления Дж. Кеннеди в Гарварде и бизнес-школу Слоун Массачусетского технологического института.
По возвращении в Грузию занимала должность специального советника президента Грузии по вопросам экономического развития и прямых зарубежных инвестиций. В ноябре 2006 года назначена на пост руководителя администрации президента Грузии. С февраля по декабрь 2008 года занимала должность министра экономического развития. После этого и до января 2010 года опять возглавляла президентскую администрацию.
Европейский банк реконструкции и развития (ЕБРР) отметил значительное улучшение состояния дел в области приватизации крупных предприятий в Грузии, повысив соответствующий индикатор с 3,3 балла в 2003 году до 4 в 2007 году[72].
Может показаться, что прогресс невелик, но только 7 из 29 стран с переходной экономикой получили такую же оценку (показатель России за тот же период понизился с 3,3 до 3). Значение индекса, равное 4, означает, что более 50 процентов государственных предприятий и сельскохозяйственных активов перешли в частную собственность и достигнут значительный прогресс в корпоративном управлении ими[73].
Одна из последних мер по приватизации крупных компаний (так называемых предприятий стратегического назначения) – законодательная подготовка продажи «Почты Грузии», даже в столичных отделениях которой мало что изменилось за последние лет тридцать (если не считать продолжающегося обветшания).
Нерешенным пока остается вопрос о приватизации Грузинской железной дороги. Активно обсуждать сроки продажи и кандидатуры потенциальных покупателей стали в конце 2007 года. В ноябре Министерство экономического развития даже объявляло конкурс заявок. Желание принять участие в торгах выразили пять компаний из Казахстана, Швейцарии, США и России, но министерство воспользовалось своим правом и приостановило процедуру обсуждения продажи[74].
До этого была схожая ситуация, когда британская компания Parkfield Investment предложила правительству передать грузинскую железнодорожную сеть в управление на 99 лет, пообещав инвестировать не менее 1 миллиарда долларов в течение десяти лет. Но переговоры были прерваны.
Еще когда Бендукидзе был государственным министром по координации реформ, он представил сценарий постепенного решения этого вопроса. Он предложил преобразовать компанию в акционерное общество, акции которого затем будут размещены на фондовых биржах – как в Грузии, так и за рубежом. В таком случае у Грузинской железной дороги могли бы появиться несколько консолидированных владельцев. Но по поводу приватизации именно этого объекта до сих пор существуют опасения, которые многие разделяют. Екатерина Шарашидзе сформулировала их следующим образом: «Приватизировать железную дорогу трудно, потому что на ней сосредоточены стратегические интересы наших соседей. Мы с удовольствием проведем IPO, приватизируем небольшую часть – 15–25, даже 45 процентов. Но проблема в том, что неизвестно, что с ней сделает Россия, если купит. Азербайджан может заблокировать перевозки из Казахстана. А Казахстан – наоборот, из Азербайджана. Поэтому мы пока не сдвинулись с мертвой точки».
Однако жизнь показывает, что в не менее стратегически важной сфере – в энергетике приватизация привела к качественному улучшению ситуации. И российский собственник электрораспределительной
