«При всем советском прошлом и опыте у Шеварднадзе хватило масштаба осмыслить, что если уж уходить, то уходить надо так, чтобы пришли к власти такие люди, которые будут реально прогрессировать вместе со страной. И он это сделал», – уверен Реваз Адамия, посол Грузии в ООН в 2002–2006 годах.
«Мы» – это и абсолютно новые игроки на политической сцене Грузии.
Саакашвили уже только одним фактом своего президентства сумел привлечь во власть людей, далеких от касты советской номенклатуры. Молодые, с профессиональным западным образованием, они стали задавать тон в формировании управленческой элиты нового типа.
Революция роз позволила разбросанным по всему миру амбициозным грузинам сначала поверить, а затем и убедиться в том, что их знания и умения будут востребованы на родине.
Многие были приглашены в Грузию из других стран.
Екатерина Шарашидзе вернулась в Грузию из США, где прожила пятнадцать лет и получила образование в Гарварде и бизнес-школе Массачусетского технологического института. Заняла сначала должность специального советника президента Грузии по вопросам экономического развития и прямых зарубежных инвестиций, а затем – с ноября 2006 года по декабрь 2009-го – стала руководителем администрации президента (в феврале–декабре 2008 года она была министром экономического развития).
Давид Чантладзе уехал жить в Лондон в 1999 году, где, закончив магистратуру Лондонской школы экономики, работал в финансовом секторе. Вернулся в Грузию сразу после революции: «Меня попросили приехать друзья, один из которых был тогда министром юстиции. Тогда звали всех грузин, которые закончили университеты за границей, у кого были амбиции, желание создать новую страну: чистую, прозрачную». Сначала он участвовал в преобразованиях, будучи членом комиссии по реформированию налогового кодекса, а затем уже и на государственном посту. В марте 2005 года он был назначен первым заместителем министра охраны окружающей среды и природных ресурсов, а в 2007 году – министром.
Примеров таких возвращений много. В результате новая управленческая структура сложилась преимущественно из людей, никогда прежде не стремившихся прийти во власть.
Например, руководитель службы доходов Грузии Георгий Цхакая, сделавший стремительную карьеру на государственной службе, вспоминал: «Если бы мне сказали, что я буду занимать государственный пост при Шеварднадзе, я бы говорившему дал пощечину – это казалось неприличным!» То же ощущение передает и нынешний главный советник премьер-министра Вато Лежава, архитектор по образованию, ставший чиновником после Революции роз, по его же собственным словам, «странным и случайным образом»: «Я никогда не мечтал о государственной службе и никогда не думал, что подобное, если оно случится, может растянуться вот уже на пять лет».
«Многие пришли в политику из бизнеса, причем, как правило, из другой страны, – отмечает Екатерина Шарашидзе, – так что мы все смотрели на реформы не со стороны бюрократии, а глазами бизнеса и даже иностранца».
Пожалуй, самым ярким примером перехода из частного сектора на государственную службу стало назначение 1 июня 2004 года успешного российского бизнесмена Кахи Бендукидзе министром экономики.
Родился 20 апреля 1956 года в Тбилиси.
В 1977 году окончил биологический факультет Тбилисского государственного университета, в 1980 году – аспирантуру Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова. В 1985 году переехал в Москву и возглавил лабораторию в Институте биотехнологии.
В 1988 году начал предпринимательскую деятельность, создав объединение «Биопроцесс». В 1996 году создал компанию тяжелого машиностроения «Объединенные машиностроительные заводы» (ОМЗ) и стал ее председателем совета директоров и генеральным директором.
Одновременно был вице-президентом Российского союза промышленников и предпринимателей (РСПП), возглавляя комитет по налогам и бюджетной политике.
В феврале 2004 года ушел в отставку с поста генерального директора ОМЗ. 1 июня вернулся в Тбилиси и стал министром экономики Грузии. В августе–декабре 2004 года стал министром экономического развития, после чего перешел на должность государственного министра по координации реформ. С 30 января 2008 года по 7 февраля 2009 года был главой канцелярии правительства Грузии.
Вот как он сам вспоминает предысторию:
В феврале 2004 года я ушел в отставку с поста генерального директора ОМЗ. Еще оставались дела, но ежедневно принимать решения уже не приходилось. Стал больше внимания уделять Высшей школе экономики[34]. Размышлял, чем бы заняться. Планировал в мае–июне поехать во Францию, в Испанию – приглядеть какой-нибудь домик с видом на море, смотрел каталоги. И тут мне позвонил Аркадий Вольский[35]. Говорит: надо в Грузию поехать. Я отвечаю: да у меня другие планы. Он свое: ну надо, понимаешь, как же мы без тебя? Все едем. Саакашвили пригласил, Путин одобрил. Все подготовлено, у нас чартер заказан, я тебя прошу, без тебя как-то неудобно.
Я до этого в Грузию почти не ездил. Почему? Потому, что электричества в стране не было, с водой постоянные перебои, как-то не устроено все… Родственники и друзья ко мне приезжали.
Ладно, думаю, поеду. Хотя и город пыльный, и дороги в ужасном состоянии, и света нет, но чувствую, что-то изменилось. Проходит симпозиум[36], и один из участников [Георгий Барамидзе], который тогда был министром внутренних дел, говорит: все, в Грузии организованного криминала не будет. «Крыши» не будет. Государство – это и есть «крыша». Я думаю: вот молодец! Да еще если это и сделают!..
И вдруг раздается звонок от руководителя администрации президента: президент хотел бы встретиться с вами, услышать ваше мнение о том, что происходит в экономике. Встречаемся. Саакашвили спрашивает:
– Как вам наша экономическая программа?
Тут надо заметить, что на симпозиуме выступал также министр экономики, хороший парень, но у него программа была как у кота Леопольда: и приватизировать чуть-чуть будем, и укреплять госпредприятия, чтобы они лучше стали, – тут подправим и там подправим…
– Программа хорошая, – говорю, – но для другой страны, не для Грузии.
– А вообще, что для экономики нужно?
– Хорошая судебная система, стабильные законы, – и все будет хорошо.
– Ну, судебная система – это не так просто, – отвечает Саакашвили, – я этим занимался, когда был министром юстиции. Это на многие годы! А что касается экономической программы, мне тоже кажется, что у нас ее нет, все очень медленно, и я недоволен, что реформы не проводятся. Вам надо поговорить с премьером.
Встречаемся с премьером Зурабом Жванией. Беседуем часа четыре, обсуждаем, в чем специфика Грузии. Я объясняю, что, с моей точки зрения, раз маленькая страна, то она должна быть еще более открытой, потому что реально может стать торговым центром, а вот индустриализовать ее будет сложно, хотя этому и не надо мешать.
– А что вы можете предложить? – интересуется премьер.
– Могу назвать некоторых людей, известных реформаторов из других стран, – отвечаю, – мы можем с какой-то периодичностью собираться, давать вам советы.
– Да, советы – хорошо, а вот ежедневно – кто должен?
– Ну, знаете, Министерство экономики, на мой взгляд, и не нужно особо. Главное, чтобы был человек, который понимает, что такое свобода.
– Есть у меня такой на примете, но… – задумчиво говорит премьер и тут же спрашивает: – А вы сами не хотите быть министром?
– Не думал, – отвечаю.
– А если я вам предложу?
Я секунд десять–пятнадцать подумал:
– Ну, могу и я.
– Вот и замечательно! Пойдемте к президенту.
На следующий день встречаемся.
