прозрачным, уходящим глубоко вниз гидрополом. И выплыла оттуда, изнизу клыкастая рыбина, раззявила чёрную пасть, напоминая о чём-то смутном, полузабытом. Иван не любил этих новшеств. Но он сидел и смотрел вовсе не на серьёзных и молчаливых людей, а на эту всплывшую гиргейскую рыбину. И казалось ему, что в её мутном красном глазе высвечивается непонятный и страшный разум. Он знал — это только кажется. Но не мог оторвать взгляда.
— Конечно, конечно. Только дело! — заверил сидевший справа старик, лет под сто двадцать — сто тридцать с лохматыми седыми бровями и пронзительно-ясным серым взором. — Вы нам и нужны именно для дела…
— Короче! — Иван сам скривился от своей грубости.
Но ему не нравилось тут, и он не намеревался задерживаться.
— Нам нужен поисковик. Точнее, разведчик-резидент! — выпалил напрямую сидевший напротив круглолицый человек с перебитым широким носом. Он наклонился вперёд и смотрел прямо в глаза Ивану.
— Нет! — Иван сделал попытку встать. Но обволакивающее кресло не выпустило его.
— Я вам сейчас всё объясню, — продолжил круглолицый.
Иван не ответил. Но на его лице было написано всё, дополнительных разъяснений не требовалось.
— Простите! — круглолицый привстал, поклонился, сокрушённо покачал головой. — Это что-то с автоматикой, психопроцессоры шалят, простите!
Иван почувствовал, что он свободен, что кресло более не удерживает его своими воздушно-мягкими щупальцами. Но он не встал. В нём совершенно неожиданно впервые за последние полгода проявилось любопытство, обычное человеческое любопытство, казалось, давно им утраченное, позабытое. Он не сомневался, что нашёл бы выход, проложил бы себе дорогу к нему, но он не встал — ни один мускул в его исстрадавшемся, но могучем ещё теле не вздрогнул, не напрягся.
— Я давно ушёл из Космофлота, — проворчал он примирительно, будто прощая, — да и какой теперь из меня поисковик! Не по тому адресу обращаетесь.
У него ещё таилась в душе надежда, что они заговорят о Том мире, что ему наконец-то дадут возможность поведать им кое-что, выслушают, поймут.
Надежда была смутной и слабеющей. Он понимал её несбыточность.
И потому спросил в лоб:
— Куда?
— Далеко, — ответил круглолицый, — очень далеко. Но в нашем Пространстве. Мы долго подыскивали кандидатуру…
— Только не надо всех этих фраз, не надо! — Иван забросил ногу на ногу. — Я развалина! Я не перейду через Осевое! Вы что же — не наводили справок, не знаете, где я был, как вернулся, и вообще — это что, шутка?!
— Это не шутка. Через несколько мгновений вы перестанете быть развалиной.
Иван почувствовал, как проваливается куда-то вниз — он летел сквозь хрусталь гидропола, в бездонный аквариум, к этим жутким гиргейским клыкастым рыбинам с кровавыми глазищами. Его неудержимо несло вниз. И в тоже время он оставался в кресле. И ему это было знакомо. Он всё это уже испытывал. Только не мог вспомнить — где, когда!
Падение завершилось неожиданно, вместе с резким крикливым вопросом, вырвавшимся из узких губ старика с ясным взором.
— Как вы себя чувствуете.
— Нормально, — ответил Иван по дурацкой, инстинктивной привычке, выработанной ещё в Школе. Но он и впрямь вдруг ощутил себя необычайно свежим, каким-то не таким, каким был минуту назад.
— Что это? — спросил он тихо.
— Обратное время. Плюсовой бесфактурный сдвиг! — пояснил круглолицый и вновь пристально уставился в глаза Ивану. — Вам говорят о чём-нибудь эти понятия, эти термины?
— Обратное время? — Иван задумался. Голова была свежей, мысли текли плавно, чётко. Но он чувствовал, что чего-то не хватает, что ушло нечто из него, ушло неожиданно, вдруг, вместе с каким-то страшным воспоминанием, с какими-то полуреальными картинами. — Плюсовой сдвиг?! Нет, не знаю. — Он вдруг взглянул на правую кисть, поднял руку. — Что это? Зачем вы повесили мне её?!
Круглолицый встал, подошёл ближе, потрогал цепь рукой.
— Это какая-то случайность. Снимите её, бросьте.
Иван размотал чёрную цепь, подержал немного в руке, взвешивая. И осторожно, будто боясь разбить, положил на чёрный светящийся столик. Он не понимал, чего от него хотят, зачем его сюда пригласили. Но он чувствовал, что это приглашение серьёзнее всех предыдущих. И ещё он знал, что отказаться никогда не поздно… Никогда? Смутная мысль ускользнула из-под черепной коробки. Сейчас всё прояснится, сейчас.
— Что вы можете сказать о Хархане? — спросил старик.
Иван развёл руками, покачал головой.
— Квазиярус? Зал воспоминаний? Невидимый спектр?
— Я не понимаю, о чём речь. Мне все эти слова незнакомы. Но почему вы ожидаете какой-то реакции с моей стороны?
— Это тесты. Обычные тесты. — Круглолицый улыбнулся неприятной, беззубой улыбкой. — Вы никогда не были в Зале воспоминаний?
— Нет! — Иван не понимал, чего от него хотят.
— Нулевое время?
— Нулевого времени не может быть, как не может быть застывшего движения, — сказал он глубокомысленно, но не слишком уверенно.
— И Земле ничто не угрожает?
— Я не понимаю вас!
Круглолицый снова улыбнулся.
— Нет, не беспокойтесь! Это обычные психотесты — проверка подсознания.
Сами понимаете, медики народ дотошный, копаются всё, ковыряются. Простите уж! Вы абсолютно здоровы, и можете справиться с любым заданием, уверяю вас!
Иван наморщил лоб.
— Я в этом и не сомневался, — сказал он глухо, без интонаций.
Улыбка застыла на губах круглолицего.
— Не сомневались, говорите? Вы уверены в этом?!
— Да! — ответил Иван. И в свою очередь задал вопрос: — Зачем я вам нужен? Не кажется ли вам, что наша беседа затянулась, а толку нет?
— Мы предлагаем вам глубокий поиск. Очень серьёзное задание.
— Я слышал про это. Давайте конкретнее!
Чудовищная рыбина под ногами облизнулась зелёным пупырчатым языком, и в её кровавых глазах вновь блеснул огонь то ли разума, то ли дикой природной сметки. Может, это была просто ненасытная страсть прожорливой твари — страсть, оживляющая её, одухотворяющая. Ивану показалось, что рыбина ждёт, когда же он, лакомый кусок человечины, провалится сквозь эту прозрачно-незримую преграду. Рыбина верила, что обязательно провалится, обязательно захрустит, затрепыхается в её клыках добыча.
— Хорошо! — круглолицый энергично потёр свой перебитый широкий нос. Координаты: Альфа Циклопа макросозвездия Оборотней…
— …галактика Чёрный Шар, метагалактика Двойной Ургон, семьсот девяносто семь парсеков плюс переходная разгонная зона, закрытый сектор? — продолжил Иван скороговоркой.
— У вас отличная память.
— Иной у выпускников Школы не бывает, — заметил Иван. И спросил мрачно: — Вы хотите, чтобы я пошёл туда, не знаю куда и принёс то, не знаю что? Вы хотите моей смерти? Ну, так убейте сразу! — Раздражение переполнило его в долю секунды, он взъярился на этих самоуверенных, даже нагловатых
