кто познал, тот уже в пропасти смертной, оттуда возврата нет. Живые не знают.
А беда — в пастыре, отдающем паству свою хищникам ночным и лютым, в пастыре, готовящем пастве бойню кровавую, ибо не пастырь он уже, а враг, служащий бесам, но властвующий над паствой незрящей и неслышащей. Он не приходит из ночи, не крадется. Он уже здесь. И он во власти полной. Не по нему крестная ноша. Он враг Креста. Он дьявол.
И не ведают люди настоящего своего. Не знают будущего. Спят.
И нет уповающих на чудо.
И лишь свершившись оно станет Чудом. Или не станет. И разверзнется тогда черная пасть пропасти. И судить будет некому. И виновных искать некому. И незачем.
Светлана проснулась первой. И сонным, ничего не понимающим взглядом уставилась на карлика Цая. Лишь через минуту она обрела дар речи и спросила:
— Я снова в Осевом?
Цай ван Дау покачал головой, молча приложил палец к губам.
Но Иван уже не спал. Сквозь спутанные светлые лохмы он глядел на жену. И в его взгляде не было и тени сомнений. Светлана натягивала на свое прекрасное, но исхудавшее тело рубаху, его рубаху. Озиралась. Ей явно не нравилось в серой камере.
— Куда ты меня заманил? — спросила она с улыбкой, приглаживая Ивану волосы. И поцеловала его в щеку, возле самого глаза.
— Это Земля, Светик, — прошептал Иван. — Что бы там ни было, а это Земля! Мы выберемся из ловушки. Я знаю как… — он вдруг уставился на Цая. — Болит еще?
— Что болит? — не понял тот.
— Да вот, говорили мне, что ку-излучение штука препротивная, малополезная.
— Не напоминай! — карлика Цая передернуло. — Не дай Бог, еще испытать. Сколько лет прошло, а до сих пор хребет ломит!
Иван кивнул. Пересказывать будущее, которого наверняка уже не будет, ему не хотелось.
— И серые стражи не заходили? — поинтересовался он, прижимая голову жены к груди, улыбаясь полублаженно.
— Сюда и таракан не прошмыгнет.
— Хорошо. А как насчет Правителя с его охраной?
— Никак, — коротко ответил Цай.
— Значит, не заходил?
— Нет.
Теперь Иван заулыбался в полный рот, он был доволен, даже рад. План созрел в считанные секунды. Выберутся! Еще как выберутся отсюда. Главное, без суеты.
Он протянул ретранс карлику.
— Держи! Тебе пригодится.
— А ты?!
— А я сам выйду.
— Но где же мы?! — заволновалась Светлана.
— В надежном месте, — отшутился Иван. — Тут нас ни один гмых не достанет. Скучала, небось, по земелюшке родимой? — Он встал на ноги, поднял ее, прижал к себе сильнее. — Думала про лужайки и березки, про пляжи и песочек… а очутилась в палатах подземных.
— Мы под землей? — Светлана уставилась на Цая, ожидая подтверждения.
— Ага, — промычал тот, — и очень глубоко. А наверху нас дожидаются, между прочим!
— Ну и идите наверх! — Иван отстранил от себя жену. Заглянул ей в глаза.
— Я никуда от тебя не пойду! — сразу отрезала Светлана.
— Так надо, — повторил Иван. — Здесь будет серьезная драка. — Он вдруг осекся, достал из подмышечного клапана Кристалл, сияющий всеми багряными гранями, и добавил: — А может, и не будет.
— Я остаюсь! — Светлана отвернулась к стене, стиснула губы, давая понять, что не двинется с места.
— Ладно, пусть будет так, — согласился Иван. — А ты возвращайся. Гугу передашь дословно: он, его люди — Европа, мы с Кешей остаемся здесь, на запад усиленная делегация — ты, Дил, Хук, Арман, «длинные ножи». Остальное он знает. Сигнал будет. Всё!
Карлик Цай ван Дау, наследный император Умаганги и беглый каторжник, поднял на Ивана глаза. Лицо его стало окаменевше-уродливым, будто лицо мертвого младенца, изъеденное старческими морщинами и безобразными шрамами. Не было жизни и в глазах, огромных, потухших, отсутствующих. Цай понял, что теперь обратного хода не будет, что все они обречены.
— Передам, — просипел он еле слышно, — передам слово в слово. До встречи!
Он отвернулся, прижался лбом к серому синтокону, до хруста сжал костистые кулаки. И исчез.
— До встречи! — отозвался Иван.
И обернулся к Светлане, к жене ненаглядной, вновь обретенной Сердце сладко сжалось. Они будут вместе. Еще несколько дней вместе, до прихода в камеру Правителя. А там… Перед глазами у Ивана встало озаренное звездным светом лицо Небесного Воителя, засияло золото доспехов, зазвенела музыка иных сфер, могучая, великая, придающая сил и веры, прекрасная заоблачная музыка. Иди, и да будь благословен, воин!
Дил Бронкс стал серым как мышь. Кеша никогда прежде не видал его таким растерянным и жалким. Цай смотрел в потолок и насвистывал. Они сменили уже шестой по счету бункер… седьмого не будет.
Гуг сказал коротко и прямо:
— Хоть сдохнем как люди!
Хар засопел, заскулил, он не понимал унылых бесед и всегда тревожился, терял спокойствие, если кто-то заводил непонятные разговоры. Оборотня Хара тянуло на Гиргею, к своим. Но он терпел.
— Меня другое удивляет, — прерывистым, чужим голосом протянул Бронкс, — почему нас еще не схапали. Ведь мы готовимся почти на виду! Нас могли сто раз просечь и выловить всех! Может, и они ждут, э-э… сигнала?!
— А какой сигнал-то? — спросил из угла Хук Образина.
— Он не сказал, — ответил Цай.
— Значит, сами догадаемся! — отрубил Гуг Хлодрик. Ему не нравилось, что пошли всякие вопросы да расспросы, только болтовни и сомнений не хватает! Нет! Кто сомневается и трусит, пускай отваливает! Гуг побагровел и ударил кулаком по антикварному малахитовому столику, стоящему прямо на цементе, хватил так, что угол обломился и с грохотом полетел на грязный пол. — Даю три секунды на размышления. Кто передумал, может уйти! Кто останется, будет слушать меня и не вякать! Ну-у?!
Никто не встал, никто не вышел. На лбу у Дила Бронкса выступила испарина, но он не утирал ее, он улыбался — жалкой, извиняющейся улыбкой: слишком много сделано, слишком много вложено в дело, не уйти, да и лицо терять не хочется — сам торопил, сам гнал машину. Будь что будет! Одна подготовка вылилась в три «дубль-бига» да по континентам разбросано вкладами полтора миллиарда. Дил побледнел еще больше, за такие денежки он мог умотать от любого Вторжения! Или откупиться… Нет! Что за чушь лезет в голову!
— Кто будет старшим в Штатах?! — спросил он с тревогой.
— Ты! — ответил Гуг Хлодрик. — А Цай тебе поможет.
— Не доверяешь? — скривился Дил
— Хватит болтать!
— А почему именно меня на запад?!
— Так сказал Иван!
— Ну и что?!
Гуг встал во весь свой огромный рост, сжал кулаки.
Дил Бронкс тоже встал, не отводя взгляда от сузившихся глаз седого викинга. Остальные сидели
