ствол перемещался с Ивана, на начальника охраны, потом на Светлану, потом опять на Ивана. Седой успел бы нажать на спуск, успел. Но дверь позади распахнулась бесшумно, и он просто осел на пол, на роскошный зеленоватый ковер. Глеб Сизов стоял над ним и хмурил брови.
— Вы знали, чем занимался этот?.. — Иван-Правитель не договорил.
— Нет, не знал. Но догадывался, — ответил генерал. И добавил: — Второй сидит, ждет. Скоро третьего доставим.
— Добро! — заключил Иван. Поглядел на подымающегося широкоскулого. — Здесь есть боксы?
— Как не быть, — развел тот руками.
— Убрать. Закрыть. Внутреннюю связь парализовать. Разбираться с ним будем позже!
Начальник охраны принялся выполнять порученное с явным удовольствием. Он подхватил тело за ноги, грубо, резко поволок к боковым панелям. Седая голова безвольно постукивала по ковру, но его густой ворс топил в себе звуки.
— Светлана, проследи! — бросил Иван. И тут же повернулся к генералу. — В комитете есть надежные люди?
— Люди на смену? Точнее, один человек, правильно я понял?
— Да.
— Есть. Но сначала надо убрать ненадежных. Иначе все бесполезно.
— Про ненадежных нам сейчас сообщат, — Иван мотнул головой в сторону панели, за которой скрылись широкоскулый и Светлана вместе с телом. Он знал точно, Света вытянет из этого гада все что нужно вместе с его поганой душонкой. Конечно, проще всего было бы давить гнусных гнид, предателей. Но нельзя, они унесут с собой в могилу агентурные списки и многое другое. Нельзя!
— Вводить следующего? — спросил генерал.
— Да.
Через полминуты перед Иваном стоял начальник контрразведки — плотный и кряжистый, в черной рубахе под пиджаком, с мешками под глазами. Стоял и мялся с ноги на ногу.
— Плохо работаете! — без приветствий и вступлений заявил Иван.
— Как можем, — нагловато ответил контрразведчик.
— За полтора года ни одного раскрытия?!
— Как и было приказано вами, — кряжистый подчеркнуто надавил на «вами» и скривил губу.
— Вот как? — растерялся Иван-Правитель.
— Вот так! Именно так! — с вызовом начал контрразведчик. — И еще в довесок кое-что! — Он вытащил из кармана сложенный вдвое лист. — Вот!
— Что это?
— Рапорт об отставке. В таком режиме я отказываюсь работать!
— В каком это таком?
— Я не собираюсь больше покрывать всю эту сволочь, что безнаказанно шурует в России и на всех наших планетах! Я не понимаю вашего приказа! Я его отказываюсь понимать! Я все эти полтора года думал как самый натуральный простофиля, что здесь какой-то смысл есть, непонятный мне смысл! Теперь я убежден, что это просто открытое вредительство, что это… — он был разъярен и не мог найти нужного слова.
— Вот видите? — Иван взял рапорт и медленно разорвал его на две части, отбросил их от себя. Поднял руку вверх, пресекая новую вспышку гнева. — Я отменяю прежний приказ. И даю новый: немедленно, вы слышите, немедленно накрыть всю агентурную сеть, всю резидентуру, всех косвенно причастных, всех! Ведь у вас есть информация?!
Кряжистый дважды беззвучно разевал рот, прежде чем выдавил одно лишь слово:
— Есть!
— Ну и прекрасно! — Иван-Правитель подошел вплотную, протянул руку контрразведчику, с силой сжал его ладонь. — Я верю вам. И вы будете работать не просто в прежнем режиме, в старом режиме, но с утроенным рвением, с удесятеренным. — Он помолчал, соображая что-то, домысливая, потом продолжил: — Мы специально давали им увязнуть, понимаете?!
— Понимаю, — совершенно ошалело ответил кряжистый. В глазах его начинало высвечиваться что- то доброе и надежное, былого возмущения и в помине не было. — Понимаю!
— Ну, тогда за дело! Связь держать только со мной! Прямую связь! Никаких замов и помов, никаких посредников! И прежде всего хорошенько протряхнуть весь аппарат, ваш аппарат — без канители, без сюсюканий, не до них! Я даю вам двое суток — сеть должна быть раздавлена!
— Есть! — глаза у кряжистого загорелись пуще прежнего. Но тут же потухли. Он опустил голову и проговорил почти шепотом: — Всю раздавить не получится, ниточки наверх тянутся, в вашу епархию, у меня нет такой власти, таких полномочий.
— Ничего! Тут мы и сами управимся, данные о всех «ниточках» мне на стол… нет, прямо генералу Сизову. И действовать, действовать! Не робей! — Иван прихлопнул по плечу кряжистого. Этот будет землю рыть, не подведет.
Только он вышел, Светлана выволокла из бокса седого. Вид у бывшего председателя комитета безопасности был жалкий — не лицо, а сплошной синяк, левый висок разодранный донельзя — выдирали блок «внутренней связи», костюм разорван, рубашка в запекшейся крови.
— Готов! — доложила Светлана.
— Как это готов? — не понял Иван.
— Широкоскулый угодливо заулыбался. Молча протянул карманный мнемоскоп — серую коробочку на ладони.
— Вся агентура комитетская здесь, все завербованные да еще и связники, выход — пятнадцать резидентов в России и шесть за бугром.
— Отлично! — обрадовался Иван. Все шло как по маслу, он даже не ожидал, это очень странно, это чревато… нет, подвоха тут нет. — Скинь в память «большого мозга»! Мнемоскоп с собой! И в комитет, живо!
— Я одна?! — испугалась Светлана.
— Ты ж стосковалась по серьезной работе?! — съязвил Иван, не удержался. Но потом перешел на другой тон: — Сизова сюда!
Генерал не заставил себя ждать.
— Десять человек ей в придачу. Объект — комитет. Снаружи три взвода! Ни души не выпускать! Пока она летит туда, свяжитесь с этим, надежным, как его?
— Рогов.
— Артем Рогов?!
— Нет, его брат. Артем сгинул в Осевом. Артем работал против России. Этот старший — Игорь.
— Пусть будет так. Игорь Рогов — председатель комитета. По мнемоскопу семерых крупных в боксы и сюда. Остальных уничтожать на месте. Приказ ясен?!
Генерал промолчал. Ему все было предельно ясно.
— Тогда вперед!
Светлана с тоской и болью поглядела на Ивана. Потом на широкоскулого. Тому деваться было некуда, и без «управления» будет работать на совесть. Иван кивнул Светлане. Надо!
Еще через минуту Сизов за шиворот втащил в кабинет какого-то огромного, упирающего типа, швырнул под ноги Ивану-Правителю.
— А это еще кто? — спросил Иван.
— Министр обороны, — укоризненно ответил генерал. Иван понял, что выдал самого себя. Смутился на миг.
Но тут же выкрутился.
— Чего-то он сегодня не такой бравый как обычно!
Сизов снова улыбнулся своей детской улыбкой. Его вполне устраивал такой ответ — никакой бравости в министре и в помине не было, наоборот, он был жалок как никогда.
— Этот — гад! — прямо и грубо выдал Сизов.
— И много таких в войсках?
