улыбался, он был молод в сравнении с самим собою, явившимся к нему из будущего и прошлого, и он почти ничего не понимал, он улыбался.
Иван промолчал. Теперь слова были не нужны. Он вернулся к сыну, содрал с него скафандр. Поздно. Олег был мертв. И не было с собой ни чудесного яйца-превращателя, ни регенераторов, ни анабиокамеры… да если бы и были, уже поздно, они пропороли ему всю спину и грудь насквозь, через скафандр… Иван разорвал рубаху на груди сына. Крестик висел черным оплавленным комочком железа. Ничего. Значит, и это надо вынести. И это! Он опустился на колени, притянул к себе мертвое тело, прижал голову к груди, еще раз заглянул в глаза и прикрыл их веками.
С обеих сторон на него надвигались дикие, невообразимые твари с пульсирующими шарами в лапах и черными коробочками. Пламя и плазма бушевали вокруг него, смерть и ужас.
Они не могли его убить.
Но и он не мог больше оставаться здесь.
На переход ушло много сил. И Иван потерял сознание. Он очнулся посреди ледяной пустыни, прижимающим к себе тело сына. И все вспомнил. Земля! Он на Земле, в своем времени. А Полигон ушел. И Первозург ушел!
Пошатываясь и оскальзаясь на грудах смерзшегося пепла, с Олегом на руках, он добрел до массивных, почерневших и обледеневших ворот Храма.
Служка открыл не сразу. Пришлось долго стучать, звать.
Бесконечная служба шла. Но теперь под ликами стояло лишь пять почти бестелесных теней.
— Похорони его! — попросил Иван, опуская тело на мрамор плит.
Служка посмотрел с недоверием на покойника, покосился на Ивана, хотел возразить что-то, но не посмел.
— Хорошо, — смирился он. — А ты куда? Ведь твой же, поди…
— Мой! — отрезал Иван. И пошел к дверям.
Ледяной ветер охладил его, усмирил дрожь. Иван запрокинул голову, уставился в черное страшное небо. И этого было достаточно. Он уже знал, что не ошибся, что шар-звездолет растворился без следа, он теперь там, на Полигоне, где и был в XXXI-ом веке, и никакой Алены нет, и она растворилась, будто и не было… один сын только остался. Остался, чтобы лечь навечно в землю, в погибшую русскую землю.
А еще он увидел, что Гуг Хлодриг с Кешей и Харом не сдаются, бьют нечисть, что Дил Бронкс плюнул на дела земные и ушел на «Святогоре» в Систему — ушел мстить и умирать.
Ничто его не задерживало тут.
Ну что ж, он не хотел второго варианта. Они сами его вынудили.
Зеленая ветвь ударила в лицо. Иван отшатнулся. Упал в траву. Высоко над головой шумели кроны деревьев. Священный лес?! Он протер глаза руками. Нет. Самый обычный лес, просто ухоженный донельзя, чистенький и густой. Они насадили лесов по всей Европе, по всему миру. Они очень любят себя и берегут… Ивану припомнилось, как он впервые попал в шар, еще тогда, в Спящем мире — шар показал ему Землю XXXI-го века, и он не узнал родной планеты — сплошная зелень, куда ни кинь взгляд, и еще — белые нити, переплетающиеся, разбегающиеся, опутывающие планету. Никаких городов, никаких заводов и фабрик. Да, они хорошо тут устроились, им нет дела, что совсем скоро будет создан Полигон, что он уйдет в чужие пространства и вынырнет из Черной Пропасти на шесть веков раньше, в XXV-ом столетии от Рождества Христова, вынырнет, чтобы не было этого безмятежного будущего у безмятежного люда.
Никто не сможет затворить пред тобою двери!
Хорошо было сказано. Но сначала надо найти эту дверь. Голова у Ивана была чугунной, пылающей. Потерять друзей, потерять жену, сына… и не остановиться, не передохнуть, только вперед. Ну и пусть! Он уже достаточно отдыхал. Теперь пришла пора драться сверх силы. Но с кем?!
Он не мог ошибиться. Где-то здесь таилось жилище Сихана Раджикрави. И он найдет его, какими бы умниками ни были эти выродки будущего. Он медленно прощупывал пространство перед собой, поворачиваясь по солнцу. Лес, лес, лес повсюду… Наконец он ощутил тепло — опушка, крохотная опушка, вздыбленная куполом земля, поросшая густой травой, ни входа, ни выхода.
Иван пошел быстрым шагом к этому зеленому «куполу». Прорвал два слоя полевой защиты. Боятся. И они, всесильные, кого-то и чего-то все время боятся… хотя какой он сейчас всесильный, он еще даже не первозург!
— Ну, держись, друг любезный!
Иван ступил на мембрану, скрытую сочной травкой, преодолел сопротивление, буквально вдавился внутрь. И тут же коротким ударом сломал хребет четырехрукому домашнему андроиду-охраннику. Он не собирался церемониться. Андроид рухнул на деревянный пол, будто подкошенный.
Внутри было светло, как и снаружи, хотя Иван не видел ни одного окна, вокруг было только дерево, самое настоящее, натуральное, никаких пластиков, никакого металла и прочей дребедени. Заботливые. О себе заботятся!
Он проломил одну стену, потом другую. И оказался в большой комнате, которую заливал солнечный свет. Иван невольно приподнял глаза и увидел, что потолка нет, прямо над головой синеет небо, то самое, из-под которого он только что-то погрузился в «купол» — и земля, и трава, и все прочее служившее этому логову крышей, были прозрачными, мало того, они пропускали даже легкий, теплый ветерок снаружи. Но
Иван был уверен, что они не пропустят сюда дождь и даже снаряд, пущенный с орбиты, поле было непрошибаемым. В таком обиталище можно жить и не дрожать от шорохов.
Наверное, именно поэтому хозяин дома не оторвался от своего занятия и не поглядел на ворвавшегося незнакомца.
Да, Иван, умевший прошибать барьеры, непреступные для снарядов, был для этого человека, для Сихана Раджикрави пока еще незнакомцем. И когда тот наконец поднял глаза, они у него начали расширяться от удивления.
— Спокойно, — сказал Иван, — и не думай дергаться! Он подошел ближе, уселся на настоящий грубосколоченный деревянный стул, закинул ногу на ногу.
Сихан Раджикрави и не думал дергаться. Наоборот, он застыл в оцепенении над разложенными по столу светящимися объемными схемами. Изумрудно-серые глаза его немного косили, особенно левый, в коротком и густом бобрике проглядывала седая прядь, Сихан был еще молод. И он ни черта не понимал, это было написано на его припухшем от долгой работы и бессонных ночей лице.
— Вы говорите странно, — прошептал он, видно, от изумления потеряв голос, — с каким-то неземным акцентом. Кто вы?
— Я твой судья и твой палач! — без обиняков выдал Иван.
— Палач?! — последнее слово перепугало Сихана до полусмерти. До него дошло, что незнакомец пришел не шутки шутить.
— Я сказал, не надо дергаться и вопить на весь мир о помощи! — процедил Иван совсем глухо и зло. — Все мыслеуловители блокированы, системы связей разрушены, ты в своей берлоге как в склепе, выродок!
— Чего же вы хотите? — с трудом выдавил из себя позеленевший Сихан.
— Я хочу, — медленно, с расстановкой сказал Иван, — чтобы таких гадин, как ты, не было на свете!
Он бросил на стол оплавленный нательный крест сына.
— Что это?!
— Не узнаешь?!
Там, на черной и мертвой Земле прошлого, Иван надел на холодную шею Олега свой крест, целый. А этот комочек обожженного железа он с тех самых пор сжимал в кулаке, он еще не мог до конца поверить в случившееся, поверить в чудовищную подлость. Но самое страшное заключалось в том, что он не послушал сына, пропустил его последние слова мимо ушей. «Он снова обманет тебя!» Сейчас это звучало как
