Выходит, календарь в целом ориентирован на смену соответствующих фаз Луны, а не координат положений Солнца на эклиптике. Отсюда следует, что главное место в палеолитическом трехлетнем календаре занимала именно Луна. И нельзя не обратить внимание на то, как рационально количество лунок в любой из строчек: в зонах перехода от одной из них к другой обязательно отмечался момент смены фаз. Повторы зигзагов, как и в лунном календаре на пластине из Арби Бланшар во Франции, визуально демонстрировали (подсказывали!) наблюдателю, когда следует ожидать переход ночного светила от одного из четырех его главных состояний к другому. При всем желании усмотреть здесь случайности — сделать это невозможно.
В заключение разговора о фазах стоит заметить, что если первую лунку ленты 45 принять за новолуние, то представленная картина связи фаз Луны с окончаниями каждой из лент спиралей окажется, естественно, зеркально противоположной. Так, четыре строчки 12, 46, 56 и 58 определят момент, близкий полнолунию или ущербу, то есть началу «смерти» Луны. Повороты зигзагов строчек будут знаменоваться не новолунием или четвертями «растущей» Луны, а, напротив, полнолуниями и четвертью Луны «умирающей» и т. д.
Закономерен очередной вопрос — выделял ли палеолитический человек Сибири такую крупную календарную единицу, как год? Ответ на него теперь однозначен: четко просматривающиеся в структуре спиралей сезонные блоки, которые чередуются в должной последовательности, свидетельствуют о том, что ачинский календарь был в глубинной своей основе солнечным. Ясно же, что точная продолжительность сезонов (лента 177 — календарный блок от осеннего до весеннего равноденствия; лента 187 — от весеннего до осеннего) могла быть установлена и зафиксирована лишь в случае тщательных наблюдений за Солнцем.
Но общее количество лунок в спиралях-змеях равно продолжительности трех лунных лет и двух суток, и это свидетельство того, что базу календаря составляло счисление времени по лунным годам в течение трехлетия. С другой стороны, разве не примечательно, что без учета ленты 3 сумма оставшихся лунок (1062) соответствует длительности трех лунных лет, дробные и оттого, естественно, неучтенные части которых составляют в три лунных года ровно одни сутки? Стоило поэтому при счислении суток перейти от строчечных зигзагов ленты 273 к первой лунке ленты 3, как остроумно сводилась к целому числу продолжительность трех лет при счете времени по Луне! Большой серповидный разделитель, отделяющий первую лунку ленты 3 от двух других, не может восприниматься в таком случае иначе, как своего рода фундаментальный рубеж трехгодичного лунного цикла.
На луночных строчках других лент тоже в отдельных местах выгравированы серповидные разделители. Они, как правило, отмечают полнолуния или четверти умирающей Луны. С точки зрения возможного выделения рубежей лунных лет интересны разделители на строчках 52 ленты 207 и 64 ленты 187, определяющие моменты полнолуний. Если принять их за указатели годовых, связанных с полнолуниями рубежей, как это наблюдается и сейчас при счислении времени по Луне на юге и юго- востоке Азии, то придется признать, что продолжительность лунных лет в трехлетнем цикле эпохи древнекаменного века отличалась неодинаковым количеством суток — 355, 357 и 351.
Любой, знакомый со сложными структурами древних календарей и сложностями решения в древности проблемы совмещения трудно совместимого — лунного и солнечного потоков времени, вправе задать вопрос: если спирали на скульптуре действительно представляют собой отражение не просто идеи времени, а точный, выверенный до суток трехлетний лунный календарь, то как палеолитический человек Сибири практически вел счисление времени? Понятно, что сам по себе лунный календарь не может достаточно долго использоваться, поскольку через несколько десятков лет отставание его от солнечного окажется настолько значительным, что начнется путаница с сезонами и стабильность системы счета времени разрушится. Четкое выделение с помощью лент спиралей 177 и 187 сезонных блоков не позволяет уклониться от решения этой задачи, ограничившись заявлением, что это был, учитывая его глубокую древность, просто лунный календарь со скользящими по годам сезонами, нечто вроде того самого «странного» календаря Ромула, как его представляют те, кто уверен, что обитатели Апеннинского полуострова и в начале VII века до нашей эры еще не разработали рационального счисления времени. Ведь сезоны — это прежде всего Солнце, и, значит, календарь ачинского поселения был комплексным — лунно- солнечным.
По ранним календарям зоны Средиземноморья и Ближнего Востока известно, что жречество, ответственное за точность счисления времени, разработало разные варианты выравнивания счета его по Луне и Солнцу[17]. Как бы ни отличались друг от друга эти системы, суть их сводилась к способам интеркаляций, добавлению в должное время знаменитых dies inter-calaris Помпилия Нумы, составляющих священный mensis mariedonius, дополнительный месяц «увязывания» времени лунного и солнечного. Они-то и сохраняли стабильность календаря. Поскольку на ачинской скульптуре «записаны» три лунных года, то закономерен вывод о том, что счисление времени в древнекаменном веке Сибири велось не по два года, как указал делать римлянам реформатор Помпилий Нума, а циклами по три года, после чего, надо полагать, и производилась интеркаляция, отсчет dies intercalaris, вставка интеркалярия, дополнительного месяца, призванного подстроить лунный календарь к солнечному.
В рациональности такому способу не откажешь, поскольку именно после лунного трехлетия количество dies intercalaris, которое требуется для выравнивания его с трехлетием солнечным, становится близким продолжительности сидерического месяца. Интеркаляция такой продолжительности в календаре, для которого характерно внимание к месяцам не только синодическим, но к сидерическим и драконическим, представляется вполне естественной. Вставку из 22–23 дней в конце двухлетия лунного календаря Нумы если и можно оценить как месяц, то календаря иного, майского, с его 18 «месяцами» по 20 суток каждый.
Есть ли, однако, какие-то определенные подтверждения высказанным предположениям? Две лунки лепты 3 простой спирали, что располагаются правее серповидного разделителя, который как раз и определяет на спиралях точный временной рубеж трех лунных лет, позволяют ответить на такой вопрос. Эти две лунки, выходящие за временной порог лунного трехлетия, по всей видимости, и позволяли осуществлять интеркаляцию mensis mariedonius в календарную систему людей древнекаменного века. Месяц этот не «записан» в завершенном виде (29 знаков), а сделан лишь намек на него посредством всего лишь двух лунок, которые как раз и обозначают дни, выходящие за пределы лунного трехлетия. Да он, этот своеобразный «mensis mariedonius», и не мог быть точно «записан», поскольку из-за непостоянства Луны его продолжительность в конце трехлетия трудно предугадать с необходимой точностью. Но такие расчеты должны были произвести те, кто на ачинском поселении 20 тысяч лет назад отвечал за точность счисления времени. Интеркаляцию они, как представляется, могли осуществлять так: движение Луны по лункам спиралей доводилось до знака 1063, а после этого она как бы «топталась», занимая позиции то второй, то третьей лунки ленты 3, пока не наступал день накануне полнолуния. Сам же момент полнолуния следовало опять, как и три года назад, совместить с первой лункой ленты 45. Такой прием позволял закрепить за определенными лунками спиралей конкретные фазы Луны (точность в пределах около двух позиций), а за лентами — сезонные блоки.
Стоит ли говорить о том, что жрецы-астрономы ледниковой эпохи Сибири определяли, наблюдая за фазами Луны, когда следует отмечать появление первого серпа, четвертей и полного диска. Праздновались, надо полагать, и окончания, каждого из лунных годов, когда они «умирали», и, вероятно, особо пышно — начала их. В этой связи возникает мысль: не есть ли зигзагообразные развороты строчек каждой из лент, а также сами ленты как части спиралей своего рода графики календарных, астральных по характеру празднеств, вроде древнеримских? В ходе их, как на то намекают фаллическая скульптура и спиральные, охватывающие ее змеевидные ленты, свершались ритуалы, связанные с плодородием, воспевающие жизнь, призванные обеспечить возрождение природы и бережно сохраняющие память об
