Обязательность известной формы брака создала не Церковь, а создало государство, создал государственный абсолютизм в монархическом или республиканском виде. В частности, обязательность церковной формы брака на Востоке создал абсолютизм византийских императоров, а на Западе абсолютизм французских королей.
Византийские императоры ввели обязательность церковной формы брака частью вследствие недостаточного понимания начала христианской свободы, частью вследствие мотивов чисто личного характера. Насколько слабо понимали византийские императоры принцип христианской свободы, свидетельствует, например, знаменитая шестая новелла Юстиниана (гл. 6), где он отождествляет римских весталок с христианскими диакониссами и говорит, что если весталок за нарушение невинности казнили смертью, то тем более нужно казнить смертью выходящих замуж христианских диаконисе. Такой же характер имеют и византийские законы о пожизненном насильственном заключении в монастыре монаха, пожелавшего вернуться в мир.
Церковная форма брака получила обязательность в Византии не только без воли самой Церкви, но и вопреки этой воле. Борьбу за расширение церковной формы брака византийские императоры начали из- за второго брака. Мы уже видели, что византийская Церковь не дозволяла венчание для повторных браков. Но византийские императоры не хотели вступать во второй брак без торжественного церковного венчания, а, как кающиеся грешники, гражданским путем и заставляли церковные власти венчать себя. Первый раз этого добился, по свидетельству святого Феодора Студита, император-иконоборец Константин Копроним (741-745), который заставил венчать себя не только второй, но и третий раз [459]. Император Лев Мудрый сделал и дальнейший шаг. Он был несчастлив в своей семейной жизни. Еще при жизни своего отца Василия Македонянина он был влюблен в дочь одного чиновника, Стидиана, красавицу Зою Заутцу. Однако отец заставил его жениться на дочери одного аристократа, Феофано, а Зою заставил выйти замуж за некоего Феодора Гузуниана. Но «on revient tou-jours ? ses premiers amours» («всегда возвращаются к своей первой любви»), говорят французы. Брак не исцелил Льва от первой любви, и он и после свадьбы поддерживал старые связи, за что его строгий отец, грубый македонский мужик, иногда поколачивал. 893 год был счастливым для влюбленных. В этом году умерла жена Льва, Феофано, умер и муж Зои, а еще ранее (886 г.) умер Василий, и Лев сделался императором. Таким образом исчезли все препятствия для их брака, все, кроме одного: Лев был вдовцом, Зоя — вдовой, а Церковь не дозволяла венчания второбрачных. И весьма вероятно, что Лев, с целью устранить и это последнее препятствие, издал в 893 году знаменитую восемьдесят девятую новеллу, которая говорит, что брак может быть заключен исключительно посредством венчания. Несмотря на эту новеллу, патриарх Евфимий не разрешил царю венчания, но царь сослал его, а в конце следующего года некий священник Синап повенчал царя, за что новый патриарх, Антоний, запретил ему священнослужение [460].
Не применяя эту новеллу в течение некоторого времени к повторным бракам и к бракам рабов, Восточная Церковь примирилась впоследствии с удобным для священства принципом обязательности церковного венчания и мало-помалу, следуя государственным законам, распространила его на все случаи брака, так что в конце концов в XII веке находим церковное предписание, что венчание всегда необходимо для действительности брака[461]. Таким образом, Церковь примирилась с порядком, который ввело государство. Но если государство могло в одну эпоху ввести общеобязательный церковный брак, то, значит, в другую эпоху, при новых обстоятельствах оно может ввести и общеобязательный гражданский брак. Так это и было в действительности. И общеобязательный гражданский брак есть кровное, хотя и незаконное, дитя обязательного церковного брака. Но это дитя родилось не на Востоке, а на Западе, во Франции.
Католическая Церковь сохранила древнее учение, нто брак заключают сами стороны, и требовала лишь для предотвращения злоупотреблений, чтобы брак всегда имел публичный, а не тайный характер, дозволяя факультативную форму, то есть как церковную, так и гражданскую. Например, папа Александр III пишет, что брак может быть заключен или перед священником, или перед нотариусом и свидетелями. Тридентский Собор установил обязательную для католиков форму брака, но не ввел обязательности венчания. Священник должен присутствовать при заключении брака, но не для венчания, которое лишь желательно, но не необходимо. Для действительности брака необходимо не венчание, а лишь пассивное присутствие (assistentia passiva) приходского священника как представителя Церкви и как одного из трех свидетелей (Sess. 24, 1 de ref. et mat-rim.). И теперь Codex juris canonici дозволяет в некоторых случаях заключение брака не только без венчания, но и без священника (с. 1098, 1099).
Между тем Франция ввела другой порядок, сходный с тем, который Лев Философ ввел на Востоке. В 1579 году государственный Блуасский ордонанс объявил, что для действительности брака необходимо не только присутствие приходского священника как свидетеля, но и венчание, и французские канонисты защищали учение, что таинство брака состоит в венчании. Все это было даже и удобно для духовенства, но только до того времени, пока между Церковью и государством не воз-, никл и несогласия по вопросу о препятствиях к браку. А когда такие несогласия возникли, государство, чтобы защитить свои интересы, создало новую теорию, что, кроме брака как таинства, которое находится в компетенции Церкви, существует брак как гражданский договор, который состоит исключительно в компетенции государства, а впоследствии государство мало-помалу увеличивало значение брачного договора, а в конце концов и совершенно заменило им церковный брак. И если в Византии в истории брачного права видную роль играли личные интересы византийских императоров, то во Франции на эту историю влияли интересы французских королей.
В 1629 году французская власть объявила, что все браки, заключенные до двадцатипятилетнего возраста без согласия родителей, ничтожны. Французская Церковь протестовала перед королем, указывая, что это противно Тридентскому Собору. Правительство ответило, что в браке нужно знать разницу между таинством и договором, контрактом. Условия контракта имеет право определять только государство, а дело Церкви совершать таинство. Скоро оказалось, что контракт важнее самого таинства. Брат Людовика XIII Гастон Орлеанский в 1632 году женился на принцессе Маргарите Лотарингской. По некоторым политическим соображениям этот брак был очень неприятен королю. Тогда применили теорию о различии в браке таинства и контракта, а также использовали и учение римского права, что брак ничтожен, если он совершен vi vel raptu, то есть насилием или умыканием. Понятие умыкания истолковали в очень широком смысле. В его объем включили не только увоз посредством насилия или страха лица другого пола для вступления в брак, но и всякое влияние, так что, если бы какая красавица пленила своими прелестями какого юношу, она бы с точки зрения послушных королю юристов совершила raptus, то есть умыкание; и в конце концов объявили, что Маргарита Лотарингская похитила Гастона Орлеанского. Между тем Гастон был довольно солидный мужчина, который вступал в брак уже второй раз. Тем не менее, декретом парламента, брак был признан недействительным. Гастон протестовал, ссылаясь на то, что его брак заключен в Церкви, почему только Церковь и может его отменить. На этот протест он получил ответ, что таинство брака только освящает брачный контракт, а действителен ли брачный контракт, это полномочно решать только государство, и если государство находит, что известный контракт ничтожен, то отсюда следует, что и Церковь не имела что освящать, а, следовательно, не было и брака[ 27 ]. Еще шире это учение о различии брака как таинства и брака как контракта использовала Французская революция для узаконения общеобязательного гражданского брака. Если старые французские юристы сначала лишь установили различие между контрактом и таинством, а потом дали большую важность контракту, то революция совершенно лишила брак как таинство всякого юридического значения. Французскую революцию подготовили последователи Жан-Жака Руссо, а Руссо признавал религию только как личное чувство, тогда как всякую церковную организацию и все акты таких организаций считал совсем излишними и даже опасными для общества и государства. Когда священник церкви св. Сульпиция в Париже отказал в венчании знаменитому артисту-трагику Франсуа Тальма, Тальма послал письмо Национальному Конвенту. Письмо вызвало в Конвенте целую бурю. Конвент передал письмо революционному Церковному комитету, который выработал первый закон об общеобязательном гражданском браке и включил его в революционную конституцию 1791 года.
Член 7-й этой конституции гласит: «Закон рассматривает брак только как гражданский контракт».
В 1792 году был издан и специальный закон о браке и полной свободе развода. Этот закон вошел и
