Вячеслав Фетисов огорошил известием, что уходит из большого хоккея и покидает все посты — президента ЦСКА и председателя совета директоров Континентальной хоккейной лиги. В комментариях тут же зазвучала старая тема, мол, чиновничья карьера у прославленного спортсмена явно не заладилась. Правда, вскоре Вячеслав Александрович был замечен за просмотром хоккейного матча в обществе премьер-министра Владимира Путина. Повис вопрос: Фетисов погорячился с заявлением об отставке или то был хитрый финт мастера?
— Разве об этом разговор? Скорее о нашей жизни… Последние события, к которым оказался причастен, показывают: в нашем обществе серьезные проблемы с моралью. Люди с легкостью продают, предают друг друга. Я к такому не привык, не могу с подобным смириться.
— Расстаюсь с последними иллюзиями…
— Честно говоря, за эти годы так и не понял, с кем воевать в России… Слова вроде бы произносятся правильные, а когда доходит до дела… Проблемы у меня начались в 2005-м, когда на выборах президента Олимпийского комитета России поддержал кандидатуру Ирины Родниной. Прекрасно понимал, что Ире не дадут выиграть, но отказать в помощи не мог. Это было бы не по-товарищески, не по-мужски. После голосования в ОКР выхожу из зала, и полублатной чувак, которого многие знают, не хочу называть его имени, чтобы лишний раз не пиарить, говорит мне: «Ну что, сделали мы вас?» Отвечаю: «Кого нас? Великую Роднину? И кто такие вы?» Он ничего не сказал, развернулся и ушел, а я до сих пор пытаюсь разобраться, с кем имею дело. Впечатление, что многие руководствуются исключительно собственными интересами, хотя и прикрываются громкими фразами. Я много сил потратил на борьбу с разными уродами, присосавшимися к спорту. Они в долгу не остались, пустили в ход всякие приемчики в попытке дискредитировать меня.
— Классическая подстава! Закон об игорном бизнесе лоббировали определенные люди, но никто не хотел брать на себя ответственность за лицензирование, понимая: действенного инструмента нет, а головная боль гарантирована. И тогда это хозяйство скинули на новенького, то бишь на меня. Толком еще в курс дел не вошел, а правительство уже наделило полномочиями выдавать лицензии… Попытался вежливо отказаться, но мне объяснили, мол, так надо. В моем подчинении работало около ста человек, из них троих посадил на казино. Плюс прислали еще каких-то ребят. Они стали штамповать бумажки. Я чувствовал подвох и решил разобраться в ситуации. Тут же ко мне в кабинет пожаловали так называемые бизнесмены с чемоданом денег: Слава, не мешай. Я послал ходоков куда подальше, растолковав, что обратились не по адресу… Самое любопытное, что от лицензирования спорт не получал ни копейки. Но меня сделали крайним… В какой-то момент не выдержал и отправил проверку, чтобы посмотреть, как работает система. Тут же получил сигнал: не лезь! Моего сотрудника чуть под уголовную статью не подвели. Обратился к прикрепленному от ФСБ: «Разберитесь по своим каналам, найдите тех, кто крышует игорный бизнес, наведите порядок». Он устранился, мол, дело темное…
— Не задумывался над этим, не было времени. Постоянно занимался работой: общался с людьми, отстраивал систему, выбивал деньги на подготовку к Олимпиадам и крупнейшим международным соревнованиям, писал федеральную целевую программу, разрабатывал законопроект о спорте…
— Судите сами: в 2002 году на спорт из бюджета выделялось чуть более миллиарда рублей, а в 2008-м — почти тридцать миллиардов. Есть разница? Конечно, все не так просто. Восемь месяцев структурно мы находились под ведомством Михаила Зурабова, отвечавшего за здравоохранение. Я часами просиживал на бесконечных совещаниях, слушая доклады о больных и лекарствах, а потом взмолился, попросив подчинить Росспорт напрямую правительству. Сопротивление, которое ощутил после эпопеи с выдвижением Родниной, в дальнейшем лишь нарастало. Видимо, многим наступил на лапу. Старался не реагировать на выпады оппонентов, поскольку получил определенный карт-бланш от Владимира Путина. Это не расслабляло — напротив, мобилизовало, я сознавал ответственность перед человеком, пригласившим меня на работу… Два года буквально пахал на сочинскую заявку. Поначалу ведь никто за рубежом не воспринимал нас в качестве серьезного претендента на роль хозяев Игр-2014. Но в Кремле задачу поставили четко: делайте что хотите, а Олимпиада должна быть в Сочи. Я прыгнул в самолет и полетел в Хельсинки, где проходил чемпионат мира по легкой атлетике. Это август 2005 года. Встретился с Самаранчем, говорю: так и так. Дон Хуан Антонио замечательный был мужик. Выслушал меня, головой покачал: поздновато хватились, у корейского Пхенчхана высокие шансы, тем более Samsung — официальный спонсор Международного олимпийского комитета. Спрашиваю: «Что мне делать-то? Как выполнить поручение Путина?» Самаранч посоветовал: «Лети на Игры в Турин, поселяйся с членами МОК и с утра до вечера проводи индивидуальную работу. Долби, долби, долби…» Я вернулся в Москву, доложил обстановку, предложил поменять команду, которая готовила заявку Сочи, и взять канадцев, продвигавших до того Ванкувер. Конечно, нажил новых врагов, расстроив чьи-то меркантильные интересы. К теме подключили Владимира Потанина, он активно занялся работой, других людей. Полеты, личные встречи, неформальные переговоры, икра, водка… И все же до решающего голосования в Гватемале, где на сессии МОК выбирали столицу Олимпиады-2014, мало кто верил в наш успех. Приезд Владимира Владимировича сыграл важную роль, его выступление перед делегатами... Когда выяснилось, что мы победили, была эйфория. А потом от друзей-иностранцев я с удивлением услышал, что в кулуарах ходят слухи, мол, Фетисова не оставят на посту, Сочи будут заниматься другие.
