Путь великих прощаний

праяг указывает на слияние священных рек. Здесь, в Гималайских горах, все реки являются притоками Ганги. Девапраяг — это второй по значимости праяг Индии. Первым является Аллахабад, где сливаются вместе Ямуна, Сарасвати и Ганга.

К Девапраягу можно добраться только пешком, перейдя по подвесному мосту через Алакананда- Гангу.

Бала-Гопал предлагает пройти по городу с киртаном^[27]. Мы с радостью подхватываем идею и, взяв в руки караталы^[28], с песнями вступаем на мост. С другой стороны моста на нас идут три коровы. Они, судя по всему, киртанов не любят. Все больше раздражаясь, животные начинают метаться туда- сюда, и мост угрожающе раскачивается — а вместе с ним и мы. К счастью, коровы выбирают верный путь — назад, — иначе роковой встречи было бы не избежать, на этом-то мостике над Гангой!

И вот мы входим в деревню. Вокруг нас — сонное царство. Полдень здесь — время отдыха. Дома в деревне все старые и маленькие, выстроены в беспорядке, как зубы старого попрошайки. Здесь нет машин, и единственным средством передвижения является скот, на котором перевозят продукты и воду Ганги. На краю деревни мы видим лестницы, ведущие к слиянию обоих рукавов Ганги. Замечаем аскетов в их пещерах; сразу видно, что они не первый день живут здесь, — их одеяла потемнели от пыли. Но вот мы выходим на плато перед самым слиянием рек и замираем от нахлынувших на нас эмоций. Что за чудо! Воздух насыщен энергией свежести, водные массы обеих рек, Алакананды и Бхагиратхи, бурно сталкиваются друг с другом, пенятся и образуют гряду из волн. Несмотря на ледяную воду, холода не чувствуешь, поскольку светит солнце.

Мы некоторое время стоим молча в глубокой задумчивости, затем идем в древний храм Рагхунатхи, в котором поклоняются изваянию Шри Рамы высотой в четыре с половиной метра. Этот храм был построен 1250 лет тому назад и принадлежит к ста восьми важнейшим храмам Индии. К сожалению, ворота закрыты — полдень, Господь спит, и жрецы тоже.

Обветшалые камни храма хранят память о тысячах паломников, проделывавших долгий путь, чтобы почтить эту святыню. Один камень с задней стороны высокой башни даже протерт головами паломников, которые прислонялись к нему, чтобы поверить свои тайны и чаяния. Возле крытого каменного трона, кафедры Шанкары, мы замечаем паломника, отдыхающего в тени. Его внешность весьма примечательна: поджарое, мускулистое тело, чуть тронутые сединой волосы и темно-серая полоска ткани вокруг ног — все это производит интересное впечатление. Судя по всему, мы тоже заинтересовали его, но он не желает к нам подходить. Тогда я прошу Атмананду подойти к нему. Они долго разговаривают на хинди, и лицо садху постепенно проясняется. Я уже встречался с таким явлением: сначала эти святые смотрят на нас с осторожностью и даже с опаской, но, узнав о нашей жизни и ежедневной духовной практике, они каждый раз вдохновляются — еще бы, ведь исполнилось предсказание Вед. В священных писаниях предсказывается, что для святых имен Бога не будет границ и в нашу эпоху даже люди Запада станут серьезно изучать Веды.

Наш новый знакомый уже двенадцать лет в пути; его паломничество пролегает через все святые места. Где бы он ни находился, везде и всегда он повторяет святые имена Рамы. Сейчас он идет из Бадри в Хардвар и дальше через Курукшетру в Бенарес. С нескрываемой радостью он восклицает:

Я покинул мир людей, которые, вместо того чтобы повторять «Рама, Рама», повторяют лишь «я, я, я». Кто теперь со мной? Да никто! — и, подмигнув, прибавляет: Я не знаю, как долго еще в эту Кали-югу осталось ждать мировой катастрофы. Но я буду совершать свое паломничество, пока не оставлю этот комок плоти в пыли какого-нибудь святого места и не закончу свое последнее путешествие, — и с этими словами он показывает пальцем на небо.

Мы едем дальше. Дорога идет вверх, извиваясь, как проткнутая копьем кобра. Мы проезжаем мимо таблички, предупреждающей о знаменитом леопарде Рудрапраяга. Этот леопард загрыз около трех сотен людей. Местные жители не решались выходить по ночам из своих хижин — чудовище-людоед мог появиться в любую секунду. Он нападал даже днем. Лучшие охотники страны пытались добраться до него, но безуспешно. И лишь одному охотнику из Англии удалось после четырнадцати дней поисков выследить его и пристрелить.

Мы продолжаем свой путь и после обеда оказываемся в Рудрапраяге — такие уставшие, что прекрасные пейзажи этого места расплываются перед нашими глазами, как в тумане. Все мысли сводятся к одной: «Где найти кровать?» По милости Кришны мы находим гостиницу на берегу Ганги, и я, как мертвый, валюсь в постель, позволяя отдохнуть своим напряженным нервам.

Вскоре свежий воздух и оживляющие переливы Ганги делают свое дело, и вот уже я, полный сил, схожу к ее берегам. Сначала нужно спуститься по длинной лестнице к храму Дурги^[29], а оттуда — прямиком к Праягу. Здесь сливаются вместе два самых важных притока Ганги — Мандакини-Ганга и Алакананда-Ганга. Спустившись, я вижу Бала-Гопала и Лакшмана — оба прямо-таки светятся. Купание оздоровило их тело и дух. Следуя их примеру, я спускаюсь к отгороженному участку реки, где разрешено купание. Не очнувшись окончательно ото сна и забыв все меры предосторожности, я перелезаю за ограждение и погружаюсь в ледяные воды Ганги (нужно сказать, что я еще ни разу в своей жизни не купался в запрещенных местах). Холод пронизывает меня, и я с удивлением замечаю, что меня начинает стремительно уносить течением. Ганга в этом месте очень сильна! В последний момент я успеваю схватиться за ограждение. Но Ганга не сдается. Она треплет меня и тянет, будто хочет меня украсть. Я отчаянно сопротивляюсь и из последних сил пролезаю под ограждением, покидая опасный участок. Теперь первым делом я должен куда-то присесть — на ноге кровоточит рана.

Пока я боролся за свою жизнь, остальные в ужасе кричали с берега: «Ганга-ма! Нараяна! Кришна! Нрисимха!»

Я понял: мать-Ганга может быть и суровой. Хромая, я иду вместе с доктором Аурелиусом осматривать соседние храмы. Один из них — храм Нарады Муни^[30]. Он сидел в этом месте и совершал многочисленные аскетические подвиги, с целью заставить Шиву согласиться обучить его игре на вине, ведической лютне. Шива, однако, никого не хотел учить игре на вине и, желая, чтобы Нарада Муни оставил его в покое, принял страшный, дикий облик. Когда же Нарада Муни, невзирая на это, подошел к нему, Шива стал танцевать, как сумасшедший. Его локоны развевались на ветру, а копье приближалось к Нараде Муни на опасное расстояние. Но Нарада Муни не сдавался. Вооружившись решимостью, он так долго взывал к милосердию Шивы, что тот согласился.

Я вспоминаю, как в своих взаимоотношениях с духовным учителем пережил примерно то же самое. Иногда тебе дают испытание, чтобы проверить твою решимость. Прошел с успехом тест — обучение будет быстрым.

Начало моей духовной жизни не было простым. Я уже некоторое время жил в лондонском храме, как вдруг мое прошлое, подобно танцующему богу-разрушителю, вторглось в мою жизнь: мой дедушка, который тогда уже лежал на смертном одре, стал просить меня вернуться к мирской жизни. Он хотел, чтобы я пообещал ему это. К нему присоединились и все мои друзья, родители, родственники; приехала бывшая подружка... Но что самое ужасное — мои материальные желания, подкрепившиеся атмосферой Лондона,