ворот открыты настежь и ничего летающего в нём не просматривается. Завтра уточним.
— Ни фига себе, — я схватил схему в руки. — Это-то зачем нагородили?
— Точно, ВПП там наличествует, — подтвердил Бероев. — И её необходимо срочно заблокировать, чтобы никто не приземлился. Положить поперёк полосы несколько бревен большого диаметра…
— Подожди ты, Руслан, — прервал я, — давай спокойно подумаем, а? Потом. Тут самим бы разблокироваться, а ты уже блокировать собрался, причём от неведомо кого. Обсудим тему после сбора данных.
— Жаль, что в ангаре ничего нет, — загрустил участковый. — В любой книге про попаданцев в компании есть пилот, профи или любитель. Может и у нас такой есть?
Мы машинально переглянулись, мент спровоцировал всех. Судя по мимике начальственных лиц, с пилотами у нас как-то не того, никто из присутствующих с таковыми не познакомился и о летунах не слышал.
— А еще ныряльщик должен наличествовать, крутой, — зачем-то дополнил шериф.
На него замахали руками, Серега, понимая, что народ засиделся, продолжил бодрее.
— Ну, а теперь на закуску. Последний объект, но какой! — голос его стал значительный, сам он стал торжественный такой, что я напрягся. — Далековато, правда, метров пятьсот от угловой башни, за 'аэродромом' сооружение, которое мы всей группой после долгих раздумий и споров решили обозначить, как мини-НПЗ. Нужно перепроверять. Качалки не видно, если там и есть нефть, то это — фонтан под задвижкой.
С абсолютным торжеством Демченко ткнул пальцем в бумагу и молча сел за стол, справедливо ожидая реакции. Я пока смолчал, ждал того же. Жаль, что я уже сидел, если бы стоял, то 'так и сел' бы, для добавления эффекта. Прапор переглянулся с капитаном, после чего Гонта как бы нехотя произнес:
— Ну, вообще-то там 'агрегация' просматривается, отчасти похожая на 'самовар'…
— Что за самовар? Что вы имеете в виду? — поинтересовалась комендант.
— В Чечне мы такие глушили в рейдах. 'Самовар' — подпольный нефтеперегонный заводик, — задумчиво молвил Руслан, — что-то похожее действительно есть. Но вот насчёт добычи… Главной крутилки не видели.
— Ну. Её мы, вроде, не заметили. Может быть потому, что не подумали. Если так, то это не чеченский аналог. Здесь всё почти на виду, не заглублено.
— В стороне от основного объекта имеются две цистерны по двадцать кубов, типа железнодорожных — похоже на мазутохранилище. Они пониже, заглублены. В периметре есть отдельная огороженная зона, видно плохо, но, похоже, там и есть 'главный вентиль', — вмешался Демченко.
— Задвижка, — подсказал главный инженер.
— В самом периметре ещё один бак стоит, небольшой, и цистерна, всё под навесами.
А как сердечко-то опять заколотилось, Сотников! Почуял перспективу, да? Ну, а как же. Такой стратегический объект, будучи эффективно задействован, может значительно изменить расклад карт, расстановку фигур, распил ништяков, что там еще? Да…
— Командор, как думаешь, нам тут покурить можно? — не выдержал прапор. — Уши.
— Да! — встрепенулся я. — Действительно, уши. Нет. Стоп! Значит, так. Курить мы тут не будем, чтобы не нарушать.
Я огляделся. Столовая опустела.
— Сейчас все расходимся по службам. Зенгер, вы в медсанчасть, собираете весь коллектив и ко мне, будем вооружать, чем добыли. Комендант со мной. Дугин, забираете электрика с радистом и тоже ко мне. После медиков получает имущество хозслужба.
Посмотрел на часы.
— Всем есть над чем подумать, особенно инженерной службе, — я многозначительно глянул на Дугина, тот кивнул и тут же с готовность привстал, всем своим видом показывая, что у него уже есть некие идеи. — Подождите. Через два часа таким же составом собираемся у меня, подведем итоги первого дня. Всё, Все свободны. Товарищ прапорщик, к вам особая просьба. Подойдите к женщинам в пищеблок, может, дадут нам в башню чай-кофе, сушек там, или булочек часика через два. Мои ребята заберут.
Мы гурьбой вышли в темный вечерний двор, все ещё наполненный запахом пекарни, чистого лугового воздуха, реки, высыхающего камня и дерева. Я с удовольствием вдохнул свежий прохладный эфир, как это водится у самоубийц-курильщиков, достал сигарету, затянулся сам и отчего-то без всякого удивления отметил, что из всех начальников не закурил один Демченко. В России нормальные начальники, работающие, чаще пьют, курят и предаются пороку, чем наоборот — работа у них такая, нервная, сволочная. Так что, если вы узнаете, что начальник вечно трезв и невонюч табачно, любит диеты, фитнес- клубы и спортмероприятия, то вывод делайте правильно: скорее всего, перед вами халтурщик с нулевой социальной значимостью при большом окладе, от которого ничего, на самом-то деле, не зависит.
На стенах тускло горели редкие светильники.
— Масло? — поинтересовался я у главного.
— Веретёнки нашли пару бочек, — подтвердил тот.
— Наш печник сам взялся еще и за освещение. Выбрал себе в помощники четырнадцатилетнего паренька, тот говорит, что химией в школе увлекался, — уточнила Лагутина. — Да вот они, с лестницей, работают.
Звено запальщиков уже отработали схему. Крепкий дедок в самом настоящем ватнике, выглядевший, словно бригадир ГУЛАГа, придерживал деревянную лестницу, а юный пироманьяк, долив в светильник из большой узкогорлой маслёнки, запаливал лучиной очередной уличный фонарь. Пых, и стало еще немного светлей и красивей. Просто какие-то 'туристические Европы' тут наметились, только уличного перфоманса в средневековом антураже и не хватало для полноты картины. Дошли до донжона, где я попытался рассмотреть то самое дерево (и опять ничего не увидел, теперь уже из-за темноты), и тут услышал со стороны площади чарующие струнные звуки — вот вам и перфоманс! Заинтересовавшись, мы выглянули на площадь. Ну что, жизнь налаживается. Неунывающая молодежь времени даром не теряла, активисты нашли где-то пару больших кованых скамеек, поставили вдоль стены с видом на бассейн в центре и устроились романтической стайкой, кто на скамьях, а кто рядом. Еще светились экраны сотовых телефонов, рокотали тихие и не очень разговоры, кто-то смеялся. Окна в замке были темные, за исключением дежурной части, где уже горели свечи. 'Фонари-то я так и не раздал' — мелькнула мысль. Ладно, итак интенсивность дня бешеная, сейчас раздадим по службам. Правда, молодым они вряд ли достанутся, надо бы еще заказать. Нежный лепет мандолины действительно имел место, кого-то занесло с инструментом в руках. Играли, правда, вовсе не мандолинное. Пару гитар непременно надо будет выкроить.
С медиками я всегда боялся общаться.
Отчасти из естественного для большинства людей желания держаться подальше от суровых работников шприца, скальпеля и бормашины, отчасти потому, что говорить с этой публикой профессиональным языком технарю невозможно, а позориться всегда неприятно. А они пришли все. Уселись, поедая взглядом меня и обстановку зала. Ну, что делать, хорошо, что я краснею редко, в основном из-за свежей горчицы. Вводную часть я почти полностью повторил из своего монолога перед матобеспечением силовых структур. На этом простое закончилось.
— Парни, выносите. Итак, это лекарства. Извините, тут я поступал примитивно, вводил названия по памяти из расчета максимум две секунды на наименование. Если обезболивающие я знаю неплохо в силу случающихся на работе мозговых туч, представляю детские лекарства благодаря кругу общения, то с остальным хуже. Потому первым вспоминал детские, потом обезболку, потом антибиотики, и только потом всё остальное. Тем не менее, как видите, я успел нахватать прилично.
На стол легли три объемные, но лёгкие коробки, набитые упаковками. Её Зенгер сразу подвинула молодой женщине, коротко пояснив:
— Это наш провизор, Зоя Цуркан.
Женщина чуть привстала, неуловимым движением успев поправить прядь волос.
— Отлично! — обрадовался я. — Рассчитываю, что вы сформируете полноценную аптеку на все случаи жизни. В заявках не стесняйтесь, заказывайте всё самое современное, дорогое и эффективное, хоть
