решили. Всегда приятно осознавать себя правым в мелочах.
Дождавшись прапора, коротко доложили, показали предмет, рассказали про бочку с овсом и пошли дальше. Есть зачёт! Не зря мы булки у Повидлы получаем. На этой стороне нам осталось проверить колодец, наш находился в конце улочки, Мишанин — на той стороне, в начале. Колодец оказался живой, сырой, водяной. Наклонили скрипнувший журавль, опустили оцинкованное ведро на полку сруба — целое, хорошо в хорошей степени сохранности, с остатками дождя и мокрыми мумиями насекомых на дне. Давненько в него питьевой водички не набирали.
— Надо будет сначала всё вычерпать раза на три, — заботливо заметил Константин. — И заменить, нахрен, это ретро, двускатную крышу навесить над колодцем, ворот поставить с цепью, чтобы звенела.
— Разберутся без нас, пошли в огороды.
Посад огибали посад по полю, шагая по клеверу, где обнаружили очевидные признаки жизни, из-под ног пару раз порскнули напуганные полёвки, голосистая пичужка взлетела с придворовых кустов.
— Гляди, заяц! — Лунёв присел, потянул меня за рукав. — Жирный.
Я тоже присел. Косой внушал уважение, здоровый, гладкий, прямо откормленный питбуль с ушами. Небывалый какой-то зайчище. Сидел себе вдалеке на холмике и нагло смотрел на незваных гостей. А в бинокль! Ну и рожа, ну и усы! Взять бы тебя за усищи и сразу в котёл, на вытопку. Медленно потащил было ружьё к плечу, но напарник остановил.
— Не возьмёшь с такого расстояния. Если и попадешь, то только синяк поставишь, на нём же жиру с два пальца висит. Странно, это весной-то… — Костя покачал головой. — Или он наши поля, падла, весь год объедает?
— Надо их всех тут валить, — подвел я итог, — с такими зайцами-мутантами урожая Замку не видать, это точно. Силков наставить и собирать связками. Или капканов. Есть, Кастет, такие 'заячьи' капканы? Усиленные?
— Ты только представь себе, какие тут водятся суслики, они тоже вкусные, — в восторге от предстоящей охоты мой напарник чмокнул губами.
С такими кровожадными мыслями мы вышли к огородам, которые совсем не впечатляли. Можно лишь угадать остатки былых культур. Я достал блокнот, зафиксировал кое-что из того, что смог понять. Ясно, что толковое съестное тут выращивать можно. Но, опять же, требуется осмотр специалистами.
Только повернули мы к 'аэродрому', самому интересному — просто по-мальчишески — для меня объекту, как план поломался.
Вдали громыхнули подряд четыре выстрела из гладкоствольного.
Мы замёрзли на секунду, потом быстро повернулись в сторону пальбы. Рвануло еще два выстрела.
— Серый, наши влипли! — выдохнул Костя.
Стреляли в районе той самой рощи, где работала моя вторая пара. Мать твою! Вздрогнув от выплеска адреналина, я сдёрнул с пояса 'мыльницу'. Но меня опередили. Видать, после того, как наш радист Юра от души вбросил говнеца на административный вентилятор, в замке все ответственные лица ходили накрученные и с рациями наперевес.
— Здесь 'Берег'! 'Гоблин', доложите, что там у вас.
'Берег' это у нас Бероев. Капитан сам в дежурке засел, выправлять ситуацию. Далее состоялся очень примечательный диалог, со временем переросший в первый исторический анекдот нашего поселения.
— 'Гоблин', ответь 'Берегу'.
— Здесь 'Гоблин', на связи. Пш-шш… Тут на нас в роще два резких лося налетели. Положили обоих, на, но один еще дёргается, сейчас кончим.
— 'Гоблин', живого постарайтесь сохранить до прибытия мангруппы. Как поняли?
— Пш-шш… Не понял. Зачем сохранять? Прием.
— Допросим. Доложите, что за 'лоси', кто такие, чем вооружены, прием.
— Пш-шш… Ну, это… Докладываю! Лоси очень большие, доисторические, без байды, кожаные. Вооружены рогами и копытами. Высылайте носильщиков и раздельщиков. Ждём тут, приём.
— Пш-шш… Понял тебя, 'Гоблин', понял. Мангруппа сейчас выдвинется.
Пока весь наш локальный радиоэфир втихую угорал над этой замечательной беседой, я всё ждал, спросит ли капитан о самом важном, если смотреть с моей колокольни. Не спросил, паразит, 'наполеонам' всегда не до простых солдат. Вот за это уставное бездушье я чистых 'солдафонов' и не люблю.
— 'Гоблин', ответь 'Демону. Миш, все целы?
— Командир, все нормуль, только сидим пока, отходняк ловим, — нетипичная для Сомова болтливость полностью подтверждала крайние слова. — Сдадим мясо, тут его под полтонны будет, досмотрим по заданию, и к тебе ломанём. Прием.
— Добро, 'Гоблин'. Мы к аэродрому, догоняй. И ещё. Дочисть наш первый дом. Медведя заподозрили, забросали окна дымовухами, ушли выждать.
— Принял, сделаем.
Ну его нафиг, дальше будем полной четвёркой работать, пока не адаптируемся, что-то больно бодро всё тут начинает оживать. Лосяры из 'Ледникового периода', вороватые медведи, зайцы-переростки. Так что сомкнем ряды.
ВПП нашего аэродрома представляла собой типичную грунтовую лётную полосу, такие у нас используют в народном хозяйстве, особенно запомнилась мне подобная в таёжном посёлке на Ангаре, как- то в командировке полетал на 'Аннушках'. В торце полосы, куда мы и вышли, была нарисована большая буква 'Т'.
— 'Падать туточки', — с мертвецким юмором расшифровал огромную букву Костя Лунёв.
— Добрый ты, Лунёв.
Ну, мы и потопали прямо по полосе с остатками невысохших луж к огромному ангару в конце поля. На небольшом насыпном холмике слева стоял ветроуказатель, он хорошо виден со всех точек летного поля и сейчас не по-мужски провисал. Ветроуказатель, предназначенный для определения направления ветра, имел форму усеченного конуса и мог свободно вращаться вокруг своей оси. Ткань прибора была покрашена чередующимися полосами белого и красного цвета, а кромки конуса черные. Изящный предмет. Что интересно, почти не выцвел, не обтрепался.
— Следы есть, вон, впереди, — заметил я, приседая, чтобы посмотреть под другим углом.
Дожди постарались их замыть, ветер успел сгладить, но следы от ударов при посадке всё равно остались. Нечасто, но какие-то небольшие летательные аппараты сюда залетали. Может, Бероев был прав и нам надо перекрыть лазейку? С другой стороны, на самолёте таких размеров десант не привезешь, но и с парашютами не сбросишь. А каких размеров? К сожалению, наши совместные познания в авиации не позволяли определить предполагаемый тип и размер летательного аппарата.
— Командир, я чё хочу сказать… А давай сразу пойдем к диспетчерской! — возбудился Костя, когда мы проходили мимо бревенчатой сторожки с башенкой. — Видишь же, в ангаре двери нараспашку, заходи- воруй. Нет там ни хрена.
— Ну что ты суетишься, а, — вяло возразил я, понимая, что Костян на девяносто девять пудов прав, — пацаны обязаны проверить, пацаны проверят.
Здесь было как-то спокойно. Видимость по кругу отменная, никто на тебя внезапно не наскочит. Да и сама аура маленького сельского аэродрома, даже заброшенного, — какая-то добрая, позитивная, как в старых комсомольских фильмах про советских летчиков. Не тревожное это место, вот чувствуется. Поэтому стволы мы пока прибрали. Оно, конечно, надёжнее и безопасней постоянно ходить со стволами наперевес, но такое передвижение за определённым порогом начинает сушить нерв, провоцируя на ненужный несвоевременный страх. Я уже не говорю про усталость. Даёшь нормы КЗОТ на длительность спецопераций! Как и во всём, в охоте полезны перерывы. Наверное, в реальной боевой обстановке приходится действовать иначе, не знаю. Ну, в реальной боевой и организм заработает иначе.
А мы тут, тьфу-тьфу, пока не воюем, мы тут работаем. Да на хрена бы это так!: жить в постоянном предбоевом стрессе, невозможно. Будь оно по-другому, казаки не разбили бы свои поля по границе Терека, а американские поселенцы не зажили бы сначала по берегам Миссисипи, а потом и Колорадо — уверен! Человеку работать надо, пусть даже и с револьвером на поясе. Вот и будем выполнять порученное нам задание.
