Об исторической лингвистике

русским и белорусским очень близкое родство, между русским и английским родство уже достаточно отдаленное. Но оно имеется.

Итак, для сравнения привлекаются только родственные языки, и в них находятся соответствующие друг другу слова. Как правило, они выглядят не совсем одинаково.

Рассмотрим некоторые русские слова на фоне родственных славянских. Возьмем, скажем, болгарский, сербский, словенский и польский. Это не все славянские языки, но пока достаточно. И давайте посмотрим, как выглядели кое-какие слова, сравнение которых позволяет продемонстрировать, как работает сравнительно-исторический метод.

Возьмем русское слово сон. По-польски это будет sen, по-сербски сан. По-словенски это будет нечто с гласной, которая характерна для словенского языка и для которой в транскрипции используют знак ?: s?n. В болгарском будет гласная, характерная именно для этого языка, записываемая буквой ъ: сън. Как видите, все пять языков дают разный эффект, то есть у нас нет оснований считать, что именно русское слово сон является прямым наследием древнего произношения.

Для сравнения, однако, совершенно недостаточно выписать одну подобную строчку. Одна такая строчка не гарантирована от случайностей разного рода, от того, что по каким-то индивидуальным, более тонким причинам у вас регулярность не будет соблюдаться. Поэтому, когда лингвисты пользуются данным методом, они настойчиво ищут как можно большее число строк, устроенных таким же образом. Поэтому я тоже — хотя как можно больше я писать не буду, на это никакой доски не хватит — несколько строк еще напишу.

Ну, например, слово рожь. Оказывается, рожь по- польски будет rez, по-сербски раж, по-словенски r?z и по-болгарски ръж. Это вам уже больше нравится?

Возьмем еще какое-нибудь слово, скажем, вошь. По-польски это будет wesz, по-сербски ваш, по-болгарски въш (по-словенски — прочеркну).

Могу еще взять, допустим, слово песок. По-польски это будет piasek, по-сербски есть несколько диалектных вариантов, я напишу самый простой — песак, по-словенски это pes?k и по-болгарски пясък.

Итак, мы получили:

- Ну и, наверное, хватит. Регулярность есть?

– Да.

– Эту таблицу вполне можно продолжить. Таких рядов для близко родственных языков можно насчитать много десятков. Может быть, даже сотен. Я написал вам всего четыре примера, но уже ясно, что это не случайное соответствие: постоянно повторяется набор одних и тех же различий. Получается, что все эти языки между собой различны, совпадений почти нет, но различны они одним и тем же способом, с той же самой регулярностью.

Каким образом можно себе представить, что было в том языке, который является предком всех наших пяти языков? Ясно, что там не было пяти вариантов, там был какой-то один, верно? Если был единый язык, то там был единый способ называть каждый из этих предметов.

Вот это и есть задача для сравнительной реконструкции. Что здесь может быть восстановлено?

Если бы я выписал примеры для слов поток или боб — во всех пяти языках было бы о. В отличие от вот этой разнообразной картины, где представлено пять разных эффектов. Первый главнейший вывод из этого тот же, что мы сделали на основании внутренней реконструкции: то, что дает сейчас одно и то же о во всех сравниваемых языках, и то, что дает вот такое разнообразие, — это были две разных древних единицы — условно о₁ и о₂. То есть это такой же по сути дела вывод, которого мы достигли на материале одного русского языка.

Но в данном случае мы еще можем примерно понять, что это было фонетически. Мы видим, что разброс в данном случае необыкновенный: по-русски это о, по-сербски — а, по-польски — э, а в двух других языках это какая-то особая фонема, которой в русском языке нет вообще. (Болгарское [ъ] и словенское [?] фонетически очень близки.)

Что же должен предполагать лингвист, применяющий сравнительно-исторический метод? Он должен предположить, что в древнем языке, предке всех славянских языков, который принято называть праславянским, было две разных фонемы. Одна из них была фонема о, которая дает о во всех пяти языках. Что же касается второй фонемы, которая ведет себя так разнообразно, то тут могут быть разные гипотезы. Но в любом случае необходимо признать следующее.

Понятно, что о здесь исключается, потому что оно уже «занято» первой фонемой. Допустим, вы можете сказать, что это а. Как в сербском. Однако бывает «настоящее» а, бывают слова с таким а, которые дают а во всех пяти языках. Точно так же будут слова, которые во всех пяти языках дают э.

Тем самым предположить, что это было просто о, или просто а, или просто э, невозможно. Мы обязаны предложить какую-то гласную, которая не является ни о, как в русском, ни а, как в сербском, ни э, как в польском. Возможно, однако, что это была такая же гласная, как в тех двух языках, которые дают особую, четвертую гласную, не совпадающую ни с о, ни с э, ни с а.

Так что, конечно, самое вероятное решение — то, что два языка, болгарский и словенский, сохранили эту особую гласную, которая своим особым произношением больше всего похожа на нашу реконструируемую систему, где обязательно должно быть что-то, не совпадающее ни с о, ни с а, ни с э.

Тем самым это сравнение дает нам два вывода. Один вывод, безусловный, — о том, что были две разные единицы: о₁ и о₂, и второй, предположительный (но с высокой степенью вероятности), о том, что о₁  — это в древнем языке было просто о, а о₂ — это звук типа болгарского ъ или словенского ?.

Согласны? Вот перед вами иллюстрация того, каким способом мы можем погружаться в глубь истории, приобретать знания о том, как выглядел язык — наш или любой другой — даже в том случае, когда у нас нет никаких литературных памятников, а есть только нынешние данные.

Вот, собственно, то, что на этот раз мне удалось вам рассказать подробнее, чем в первой лекции.

Пойдемте дальше. В ходе истории фонетические изменения в самых разных языках мира часто обнаруживают один и тот же тип тенденций. И самая частая из этих тенденций — сокращение длины слова. Причем почти всегда сокращение начинается с конечной части слова, она оказывается самой уязвимой с этой точки зрения.

В частности, если в языке в некоторый период времени существуют слова с конечными согласными — а таких языков большинство — то есть много шансов, что не пройдет одной-двух тысяч лет, как эти конечные согласные начнут теряться. На протяжении достаточно больших промежутков времени