Об исторической лингвистике

Что здесь главное? Помимо самого принципа, что язык всегда меняется, имеется следующий, второй принцип, который, к сожалению, я не имею сейчас возможности изложить вам подробно, но который, однако же, очень настойчиво сформулирую. Принцип этот состоит в так называемой регулярности фонетических изменений. Это великое открытие лингвистики XIX века. Собственно, оно и считается началом научной лингвистики как таковой. Про какие-то другие разделы лингвистики можно сказать, что они возникли раньше, но историческая лингвистика существует именно с первой четверти XIX века. Обычно основоположниками ее называют двух ученых: немецкого лингвиста Франца Боппа и датского лингвиста Расмуса Кристиана Раска. Но на самом деле, целая группа ученых способствовала получению первых выводов исторической лингвистики.

Главный из них состоит в том, что изменения, примером которых является любой переход от одного этапа к следующему в разобранной нами эволюции слова digitum, обладают замечательным фундаментальным (и неожиданным для человечества) свойством: они обязательны для данного языка в данную эпоху его развития. Это значит, что если у вас на каком-нибудь этапе развития, допустим, deit переходит в doit, то и какой-нибудь reik непременно переходит в roik, peis переходит в pois и т. д. Решительно во всех случаях, когда в слове имеется сочетание такого же типа, эффект будет такой же. Понятно, что на этом полностью отменяется наивное любительское представление, что любой звук в любом слове может случайно перейти в какой-то другой. Нет никакой случайности в языке.

Это и есть основа для исторического языкознания как научной дисциплины, а не просто как гадания. Удалось установить, что в отдельном слове индивидуального перехода, даже самого простого, допустим, перехода о в а, не обнаруживается практически никогда. Не бывает такого, чтобы в одном слове это произошло, а больше нигде не происходило; скажем, было произношение сОбака, а стало сАбака — именно в этом слове. Переход осуществляется таким образом, что безударное о в русском языке такого-то времени в любом слове, где оно имеется, будет произноситься уже не как о, а как а. Именно это утверждение: в любом слове, где имеется такая-то фонема или такое-то сочетание фонем, произойдет такое-то изменение, — и есть фундаментальный принцип исторической лингвистики. Его открытие было громадным скачком, примерно таким же по значимости, как открытие периодической системы элементов для химии, закона тяготения для физики и т. д. На этом принципе основаны все исследования предшествующих состояний языков.

Изучены все ситуации, где возникают кажущиеся отклонения, как бы исключения из принципа регулярности фонетических изменений. За недостатком времени я не имею возможности дать подробный разбор примеров. Скажу только, что много раз повторялась следующая ситуация. Формулировалось некоторое правило, допустим, что в таком-то языке в таком-то веке всякое b переходит в p. Такое изменение в нем систематически наблюдалось. И вдруг выяснялось, что есть какие-то слова, где b не перешло в p, то есть имеются исключения из сформулированного закона. Это выглядит как нарушение главного, фундаментального принципа, и, следовательно, ставится под сомнение сам принцип.

И вот что мы видим: много раз происходило следующее. Наступала новая фаза изучения предмета, включались другие лингвисты, глубже исследовался соответствующий материал, и оказывалось, что те исключения, где общее правило почему-то дает «неправильный» результат, подчиняются некоторому другому, более частному правилу. То есть, попросту говоря, выяснялось, что они являются не исключениями, а следствиями некоторого ранее неизвестного дополнительного правила.

Ну вот, может быть, один пример я все-таки укажу, чтобы какие-то имена звучали. Переход p в f, переход t в th, переход k в h — это так называемое германское передвижение согласных. Этому изменению подверглись согласные праиндоевропейского языка при переходе в прагерманский язык, предок всех современных германских языков. Германское передвижение согласных открыли уже основоположники исторической лингвистики. Иначе это изменение (p в f, t в th, k в h) называется законом Гримма, по имени одного из открывших его ученых. Другим лингвистом, независимо установившим эту закономерность, был Расмус Раск. А Гримм — это не кто иной, как Якоб Гримм, один из авторов, наверное, известных вам сказок братьев Гримм. Так что это были такие замечательные люди, которые могли и сказки вечно живущие записывать и придумывать, и быть великими лингвистами. Точнее, великим лингвистом был один из братьев — Якоб Гримм.

Так вот из закона Гримма всё же наблюдались исключения, что делало его как бы не вполне надежным. Например, в каких-то случаях p давало не f, а некоторый другой результат. И вот примерно через 40 лет после открытия Гримма появилось исследование другого немецкого лингвиста Карла Вернера, которому он дал очень характерное название: «Об одном исключении из закона Гримма». Вернер нашел правило, которому подчиняются наблюдаемые исключения, то есть оказалось, что это вовсе не исключения. На самом деле, то, будут ли переходы подчиняться непосредственно закону Гримма или закону Гримма с поправкой, зависит от того, какое ударение было в древнем слове. А до Вернера вообще не предполагали, что в германских языках когда бы то ни было имелось разноместное ударение в словах. Но сопоставление с ударением греческого языка и санскрита показало исследователю, что именно этим объясняются все отклонения от закона Гримма. Теперь правило, которое открыл Карл Вернер, называется законом Вернера. Его знают все студенты филологических факультетов, они должны сдавать его на экзамене.

Вот типичный пример того, как развивалось знание, как укреплялось представление о том, что фонетические законы действуют регулярно. Современная лингвистика твердо на этом стоит. Все нынешние достижения основаны на том, что это правило действует безупречно.

К сожалению, большего я вам, наверное, рассказать не смогу. Общая картина выглядит следующим образом. Для каждого языка может быть установлено, как он развивался во времени. Для исследованных языков это уже установлено, для очень большого количества неисследованных языков лингвистам еще предстоит это сделать. Языков в мире около 6000, хорошо исследована история, может быть, одной тысячной их части. Ну, больше немножко, несколько тысячных частей, но до процента вряд ли дотянет. Процент составлял бы 60 языков, а, я думаю, пока еще нет 60 языков, хорошо обслуженных с точки зрения их истории. Ну, пусть будет по оптимистическому счету — один процент. Остальная работа лингвистам еще предстоит.

Так или иначе, у каждого языка имеется история, и с фонетической точки зрения она представляет собой длинную цепь переходов, каждый из которых обязателен. Если какие-то вещи сначала кажутся исключениями, то потом находятся правила, которые этими исключениями управляют, которые превращают их из исключений в действие более частного правила. И тут уже мне остается только лозунгово объявить вам, что это ключ к тому, чтобы сравнивать между собой родственные языки. В каждом из родственных языков есть своя цепь переходов. Например, между французским языком и итальянским разница состоит в том, что во французском очень длинная цепь переходов, а в итальянском — гораздо более короткая. Итальянский язык развивался намного медленнее, чем французский; французский — один из быстро развивающихся языков. Видите, как он скомкал слово digitum до doigt. Может быть, кто-нибудь вспомнит, как по-итальянски палец, раз вы такие продвинутые? В итальянском языке это dito. На нашей цепи переходов это соответствует примерно уровню dijtu. Видите, как рано здесь язык остановился. Чуть-чуть продвинуться от этого dijtu, и будет нынешнее итальянское слово. Здесь даже не потеряна последняя гласная, произошло лишь упрощение dijtu в dito.

Сравнивая родственные языки, мы получаем ключ к выявлению системы переходов в каждом из этих