претендентов. — В конце концов, что мы знаем о политике? Потом есть Паламед, сын Навплия. Его лицо напоминает крысиную морду, но о более умном и изобретательном муже Елена может только мечтать. Есть Идоменей, царь Крита и сын Девкалиона. Он обладает всеми качествами, которые может хотеть женщина, — силой, храбростью, богатством и властью. А еще он красив. Прибыл Менесфей, сын Петия. Отец сделал его царем Афин в молодом возрасте, а теперь он приехал сюда за женой, достойной его положения. Афины — сильное государство, и он уверен, что Елена достанется ему. Самым последним, перед вами, появился царь Диомед из Аргоса, сын Тидея. Он прибыл сегодня утром, и отказался от еды и отдыха, чтобы присоединиться к охоте на вепря. Когда я увидел, как он заходит в ворота, то подумал, что прибыл какой-то бог — председательствовать на наших празднествах. Уверяю вас: если его не выберут в мужья Елены (прости, что это говорю, Одиссей), то Тиндарей уже принял решение, и вся эта встреча — только фарс.
В это мгновение они услышали стук копыт на улицах внизу, сопровождаемый криками и смехом множества людей. Охотники возвращались в прекрасном настроении.
— Значит, вечером будем есть жареного кабана, — объявил Пейсандр, перевешиваясь через ограждение и пытаясь увидеть возвращающихся воинов.
— Я ожидаю не меньшего, — заметил Эперит, присоединяясь к нему. — Если лучшие воины Греции не способны убить копьем пару кабанов, то кто в состоянии это сделать?
Мирмидонянин рассмеялся.
— Меня только беспокоит, чтобы они друг друга не начали протыкать копьями, — сказал он.
В сравнении с большим залом дворца в Спарте тронный зал во дворце Лаэрта на Итаке казался карликовым. У спартанцев могло разместиться сто гостей и прислуживавшие им во время вечернего пира рабы. В центре стояли четыре крашеные колонны большого обхвата, которые поддерживали такой высокий потолок, что он почти скрывался в тени. Туда поднимался дым от центрального очага, он клубился среди стропил, словно змея, ползущая по ветвям дерева.
Каждое помещение во дворцовом комплексе оказалось чистым, просторным и великолепно украшенным. На стенах изображались бесконечные и разнообразные животные, птицы, рыбы и растения, умело нарисованные яркими красками. От этого все они казались живыми среди кустов и деревьев, озер и рек.
Но столь простыми рисунками украшались только сотни служебных комнат, имевшихся во дворце. В самых важных помещениях вроде большого зала и царских покоев изображались сцепы легендарных битв или иллюстрации к историям, связанным с богами. Кое-где были видны мифические создания, но в основном встречались человеческие фигуры за работой или играми. Обнаженные мальчики участвовали в соревнованиях по бегу, другие — в борцовских поединках, третьи метали копье или диск. Здесь было столько богатства и роскоши, что залы Олимпа, наверное, могли превзойти их. И то — лишь с большим трудом…
После возвращения охотников дворец наполнился шумом, как бывает всегда, если собирается много людей. Одиссей держал подчиненных в отведенных им покоях на верхнем этаже, но они слышали, как снаружи многочисленные цари и царевичи отправляются в свои комнаты, чтобы вымыться и переодеться во все чистое. Итакийцы спустились по широкой лестнице вниз только после того, как к ним пришла Клитемнестра, все еще одетая в черное. Она, по просьбе отца, пригласила гостей присоединиться к пиру.
Проходя по центральному двору к входу в большой зал, они увидели туши многочисленных волов, пожертвованных ради получения благословения богов. Их использовали для питания огромного количества собравшихся, которым не хватило бы четырех или пяти жареных кабанов. Кровь густыми ручьями текла по грязной земле и собиралась темно-красными лужами. Воздух наполнял дым от костров, где жгли бедренные кости и вытапливали жир, предложенный жрецами богам. Дым поднимался высоко и закрывал рано появившуюся луну.
Еще до того, как Одиссей с подчиненными вышли из покоев, звуки пира напоминали жужжание десяти тысяч пчел. Но когда они шагнули в большой зал, звуки ударили по ним со всей силы, словно бушующее море. Люди уже выпили вина и хорошо поели, да и от природы эти воины обладали громкими и сильными голосами. Поэтому они постоянно кричали, пытаясь переорать других, чтобы соседи услышали их среди пьяной какофонии. Воздух наполняли смех, музыка, возбужденные голоса, споры и крики, раздававшиеся со всех сторон. Из одной части помещения что-то кричали в другую. Невероятному шуму и разнообразным звукам соответствовал хаос движения. На каждого гостя, похоже, приходилось по два раба. Слуги носились взад и вперед с сосудами с вином, корзинками с хлебом, тарелками с мясом и маленькими столиками, на которые это все устанавливали.
Невооруженные воины перегибались друг через друга, шумно и многоголосо о чем-то споря, пли сидели развалясь, иногда стояли в ленивой позе. Периодически они ходили по залу в поисках вина или женщин среди занятых делом рабов. Там находились распорядители и оруженосцы, которые гоняли слуг или сами бегали за своими знатными господами. Вся хаотическая масса двигалась в каком-то непроизвольном плавном ритме, который втянул итакийцев и неумолимо потащил их в естественный водоворот.
Внезапно из снующей взад и вперед толпы появился незнакомый мужчина.
— Господин Одиссей? Тиндарей и Икарий, цари Спарты, приглашают вас к ним присоединиться. — Он показал на другую сторону очага, где плясали низкие языки пламени. В дальнем конце зала находилась группа людей, которые сидели вместе. Они были увлечены разговором и не обратили внимания на вновь прибывших.
— Для вашей свиты готовят еду и вино. Пожалуйста, следуйте за мной.
Пока остальных воинов отряда рассаживали на пустые скамьи, обслуживаемые тремя рабами, Одиссей обогнул очаг и подошел к группе царей и царевичей, на которых показал старший распорядитель. Итакийцы расселись по указанным местам, им подали кубки, полные вина. Но Эперит не мог не смотреть на своего командира, который с гордым видом подошел к самым могущественным людям в Греции и стоял перед ними, пока те, один за другим, не прекратили говорить и не посмотрели на вновь прибывшего. Еще никогда во время их испытаний юноша так не беспокоился за Одиссея.
— Меня зовут Одиссей, — заговорил он. Голос его звучал ровно, но был слышен, несмотря на шум. — Моего отца зовут Лаэрт, он — царь Итаки. Я слышал, что царь Тиндарей приглашает женихов для своей дочери Елены. Я столкнулся со многими трудностями на пути сюда, и объявляю себя одним из претендентов на руку Елены.
Какое-то время они все рассматривали его, молча оценивая нескладную фигуру, огромный торс, неуклюже сидящий на коротких ногах. Знать явно отметила простую, ничем не выделяющуюся одежду, самую обычную внешность. Но, несмотря на внешний вид, они в большей мере, чем кто-либо другой в огромном зале, смогли заметить благородство в его глазах и почувствовать царскую кровь, текущую в венах соискателя. Владыки словно бы уловили ее запах. Самый старший и самый крупный человек в группе встал. На него нельзя было не обратить внимания не только из-за мощного телосложения, но и из-за огромной, несколько растрепанной черной бороды.
— Я — царь Тиндарей, — проговорил он. Несмотря на шум, ему не требовалось поднимать голос, чтобы его услышали. — По тебе видно, что ты проделал долгий путь. Но любой человек видит, что ты не простолюдин. Только дурак станет судить о человеке по качеству его одежд. Добро пожаловать, Одиссей, сын Лаэрта. Мне не нужно напоминать, что ты находишься в обществе высокопоставленных лиц.
Царь быстро представил примерно дюжину людей, которые сидели по обеим сторонам от него. Их репутация и родословная были по большей части известны всем грекам.
— А теперь садись между мною и Агамемноном и расскажи нам о своем путешествии. Будет интересно сравнить твой рассказ с нашими собственными приключениями сегодня в горах.
Раб принес сиденье с высокой спинкой и поставил между Тиндареем и Агамемноном, который с неохотой подвинул собственную скамейку в сторону. Одиссей занял место под холодными оценивающими взглядами дюжины представителей высшей знати из определенно более могущественных государств, чем его собственное. Это были люди, способные помочь ему спасти Итаку от захватчика Эвпейта — если это
