съемки, а если все-таки добирались до съемочной площадки, то всего на 2–3 часа, поскольку потом им опять приходилось садиться в машину и на всех парах мчаться в аэропорт на последний самолет, поскольку надо было успеть в Москву на спектакли (все четверо главных исполнителей – Филатов, Соломин, Бочкарев и Данилова – играли в театрах). Все эти простои «сожрали» у киношников почти 30 тысяч рублей.
Когда Филатов давал согласие сниматься у Худякова, он был уверен, что лишнего времени у него в театре будет предостаточно. Но он ошибся. В начале 1980 года Любимов неожиданно ввел его в несколько спектаклей и назначил на одну из ролей (Неизвестный) в новой постановке – «Дом на набережной» Юрия Трифонова. Поэтому сниматься Филатов никак не мог и почти два с половиной месяца (февраль, март, начало апреля) на съемки «Удачи» не выбирался. И сцены с его участием пришлось перенести на более позднее время, а пока снимать другие.
29 апреля съемки в Ялте закончились (по плану они должны были завершиться 15 апреля), и группа вернулась в Москву для павильонных съемок. Они продлились до 23 мая, но Филатов в них почти не участвовал – он в те дни снимался в «Вам и не снилось…»
Съемки этой картины начались 26 февраля, однако Филатов включился в них позже всех исполнителей, поскольку а) был занят и б) роль у него была второстепенная. В итоге в этом фильме у него выпало всего 11 съемочных дней, в то время как в «Кто заплатит за удачу» их у него было 35. У Фрэза Филатов снимался в мае—июне, успев выкроить время для гастролей в Польше («Таганка» была там в конце мая).
Вернувшись на родину, «Таганка» сыграла (12 июня) очередную премьеру – «Дом на набережной» Юрия Трифонова. Это было второе обращение Любимова к прозе этого писателя. Обращение не случайное, поскольку речь в этой повести шла об обитателях знаменитого Дома правительства на Берсеневской набережной в Москве. За эту прозу Любимов взялся с одной целью: в очередной раз разоблачить советский образ жизни. По словам А. Гершковича:
«Этим Любимов принял вызов, брошенный ему советской бюрократией. Новый герой спектакля – Вадим Глебов – „лысоватый, с грудями, как у женщины“ и „опавшими плечами“ воплощал собой тип советского конформиста, циника и приспособленца. В спектакле содержалось много острых моментов из недавней истории советского общества (аресты 1937 года, кампания борьбы с „космополитами“ в 1949 г.), на которые в советском искусстве были наложены табу. Любимов не посчитался с этим. Единственная уступка, которую он сделал цензуре, касалась упоминания имени сталинского палача наркома Ежова. В спектакле Любимова была сцена, в которой пионеры 30-х гг. читали стихи в честь Ежова. Чиновники Министерства культуры, принимавшие спектакль, запротестовали. Чтобы спасти постановку, Любимов согласился убрать имя Ежова из текста пьесы: пионеры декламировали стихотворение до того места, когда рифма „Ежов“ была у всех на слуху, а потом делали многозначительную паузу, актеры прихлопывали рот ладонью, насмешливо поглядывая при этом в зал. Получалось вдвойне зло…»
Несмотря на наличие в спектакле запрещенных тем и прямые намеки на тогдашнюю советскую действительность, творению Любимова опять разрешили выйти в свет. Да, никакой рекламы и никаких рецензий на этот спектакль в прессе не было, но он не был запрещен, что ясно указывало на то, что Любимов по-прежнему пользуется поддержкой своих единомышленников на самом «верху». Более того, именно тогда «Таганка» заполучила новое здание впритык к старому (открылось в 1981 году) и даже была переведена на государственную (!) ссуду.
О том, сколь далеко зашли эти игры власти с «пятой колонной», указывает весьма откровенный рассказ сатирика Михаила Жванецкого. Цитирую: «Я выступал в ДК Дзержинского в Ленинграде. Дворцом культуры МВД заведовал некий полковник Ронкин, как ни странно, еврей. Под крылышком которого на Неве расцветала довольно смелая по тем временам сатира. Помню, проходил концерт то ли в честь какого-то юбилея, то ли какого-то советского праздника. Я прошел за кулисы, и тут стало мне интересно, сколько в зал пришло народу: отодвинул тихонько занавес и смотрю в щелочку. И тут слышу, как кто-то приблизился ко мне сзади и спокойно так говорит: „Михал Михалыч, не пытайтесь нас запомнить!“
Я сразу же спрашиваю: «А какой праздник у вас? Что почитать?» Чекист положил руку мне на плечо и тихо так отвечает: «Читайте что угодно, будет приказ – все равно не спрячетесь». Я читал достаточно вольные для тех лет вещи, и они смеялись! При этом у меня было полное ощущение безопасности. Я не был диссидентом, хотя все время балансировал на грани. Другое дело, когда я выступал перед народом, никакая антисоветчина мне не прощалась, а перед ними – пожалуйста…»
Но вернемся к спектаклю «Дом на набережной».
В нем был занят «звездный» состав «Таганки»: Вениамин Смехов, Валерий Золотухин, Иван Бортник, Феликс Антипов, Рамзес Джабраилов, Галина Власова. Леонид Филатов играл в нем небольшую роль Неизвестного, что было неслучайно: давать ему роль покрупнее Любимов не хотел, поскольку к моменту запуска этого спектакля Филатов уже начал превращаться в настоящего кумира большого кинематографа. Достаточно сказать, что из всех актеров тогдашней «Таганки» он один в 1979–1980 годах был приглашен сниматься сразу в четырех фильмах.
В июне Филатов занимался озвучанием роли Федора в «Кто заплатит за удачу». Кстати, в процессе монтажа фильм заметно «похудел», в том числе и за счет сцен с участием Филатова – в корзину полетели 543 полезных метра пленки. Но не по цензурным соображениям, а из-за затянутости, что для любого боевика смерти подобно.
За эту роль Филатов удостоится гонорара в сумме 1962 руб. (его ставка в съемочный день равнялась тогда 25 рублям при высшей в 56 рублей). Его партнеры по съемкам получили следующие суммы: Виталий Соломин – 3300 руб., Василий Бочкарев – 1290 руб., Александр Филиппенко – 670 руб., Наталья Данилова – 610 руб.
В середине июля Филатов приступил к озвучанию роли Михаила в «Вам и не снилось…» Причем это была не плановая работа: по плану она должна была пройти в августе, но тогда Филатова в Москве было не застать – он собирался уехать на гастроли с театром (как и его партнерша по фильму актриса Малого театра Руфина Нифонтова, которая играла в фильме маму его возлюбленной). «Озвучка» проходила в течение пяти дней: 15–17, 19–20 июля.
Часть вторая
Глава тринадцатая
К славе в «Экипаже»
В те летние дни 80-го Филатов пребывал в хорошем настроении. Он был занят в работе над двумя фильмами плюс был утвержден на главную роль еще в одном: в фильме режиссера с киностудии имени Довженко Константина Ершова «Женщины шутят всерьез». Картина состояла из трех новелл, связанных закадровым голосом главного героя, рассказывающего о трех своих возлюбленных с одинаковыми именами Евгения, в каждой из которых он искал мечту своего послевоенного детства. Этого главного героя по имени Борис Проворный и было предложено сыграть Филатову. Утверждение его на эту роль состоялось в мае. А в самом начале июля Филатов вылетел в Киев, где начались съемки картины.
Еще одним поводом к хорошему настроению стала премьера фильма «Экипаж», которая выпала на июль. Несмотря на «мертвый сезон», лента с первых же дней проката вызвала небывалый ажиотаж у зрителей – как-никак это был ПЕРВЫЙ советский фильм-катастрофа. До конца года фильм посмотрит 71 миллион 100 тысяч зрителей, что принесет ему 3-е место в прокате. И огромная заслуга в этом успехе была именно Леонида Филатова.
Его обаятельный летчик-плейбой Игорь Скворцов, у которого в наличии все необходимые атрибуты такого героя в виде квартиры, машины, цветомузыки и слайдов на потолке, настолько пришелся по душе публике, особенно представительницам слабого пола, что актер мгновенно превратился в кумира толпы (как сказала одна из героинь фильма по его адресу: «Кобель высшей марки»). Филатов играл своего героя легко, изящно, с потрясающей иронией и шиком. Глядя на такого героя, даже мужчины невольно влюблялись в него, чего уж говорить о женщинах. Как гласит легенда, сотни советских семейных пар распались из-за того, что жены, посмотрев «Экипаж», нашли своих мужей настолько никчемными по сравнению с тем, что сыграл Филатов, что предпочли с ними расстаться.
Между тем сам Филатов, который в реальной жизни в общениях со слабым полом был скорее застенчив, чем нагл, к титулу секс-символа советского экрана отнесся с присущей ему иронией и в одном из интервью
